Юрий Иванович - Оскал фортуны Страница 10

Посыльного словно ветром сдуло. Но зато опомнился король:

– Здесь я отдаю приказы! Никаких поединков!

Менгарец бесстрашно шагнул к возвышающемуся над ним королю и с бешеным блеском в глазах зашептал:

– Ты хочешь, чтобы император спасся?! Собрал еще большее войско?! И уже прекрасно зная о наших тайнах, уничтожил всех и вся?! Нет! Я этого не допущу. Мало того, и у меня есть вполне реальная лазейка для отхода. Как только он подъедет к дамбе, я брошусь на лестницу. Как бы он ни бегал, я поднимусь раньше. И сразу же взорвешь плотину!

– А если что-нибудь случится?..

– Все равно взрывай! Только взрывай тогда по моей команде. Вначале запруду на горном озере – я подниму меч у себя над головой! Собранные воды ледника домчатся к столице за три минуты. Лишь только волна дойдет до плотины, та должна рухнуть от второго взрыва. И ни секундой позже или раньше! Только так мы можем усилить селевую мясорубку.

Он по-дружески похлопал угрюмо молчащего монарха по плечу и повернулся к подошедшему с оружием адъютанту.

– Отец! – воскликнула принцесса Роза, ринувшаяся к монаху. – Не разрешай ему! – При этом она чуть ли не схватила Виктора за руки, мешая повесить к поясу ножны с мечом. Все на мгновение даже застыли от такого порыва. Слишком уж открыто выражала свои эмоции молодая наследница короны. Первым опомнился Виктор. Осторожно освободил свои одежды от цепких пальчиков взволнованной, чуть не плачущей девушки. Потом подозвал своего коня и, усаживаясь в седле, проговорил с вежливым укором:

– Ваше величество! Принцессу следует воспитывать более строго! Пусть первая наследница короны заранее научится жертвовать никчемными жизнями своих подданных ради святых целей королевства! – Затем, тронув коня, стал спускаться к раскинувшемуся у подножия столицы водохранилищу.

«…И вызвал монах Менгарец на личный бой самого императора. Выманив его при этом из глубокого тыла, где Гранлео находился в относительной безопасности. И расступилось вражеское войско….» – писали летописцы.

Отборные войска покорителя всего мира, отодвинув остальных воинов, создали посреди долины Покоя прямой как стрела коридор. И по нему на великолепном жеребце теперь ехал сам император Гранлео. А Виктор, спустившийся на поле предстоящей битвы, напряженно размышлял:

«Неужели он боится собственных войск?! Или не доверяет даже им?! Иначе к чему такие предосторожности и перестраховка? Не спешит, сволочь! А как осматривает все вокруг! Уже и присмотрел, что я далеко от плотины – никакая стрела не достанет. И то, что лестницу подняли. Каждый уступ над городом и вокруг плотины вначале взглядом прощупал. Ухмыляется! Короля заметил! Ишь ты, и ручкой помахал! Но весь напряжен как пружина! Подозревает что-то…»

Император действительно сомневался и удивлялся. Построив такую плотину, бунтовщики могли еще не один сюрприз приготовить.

«А всему виной этот проклятый хромой монах! И откуда он только взялся?! Неужели действительно из какого-то их горного монастыря? Надо будет впоследствии сровнять с землей все их монастыри и скиты[2] отшельников. Слишком уж этот калека умен! Но телом и силой не блещет! Его наверняка обучали лучшие мастера боя на мечах, раз он надеется на призрачную победу. Ха-ха! Только не со мной! Как бы его ни дрессировали, я ему не дам даже единственного шанса на победу! Искромсаю, словно ядовитую гусеницу или мерзкого червяка!»

Несколько долгих минут посидев в седле на передней линии своего войска, Гранлео после тщательного раздумья все-таки принял условия оговоренного поединка, соскочил на землю и пошел пешком к поджидавшему его монаху Менгарцу. Медленно пошел, осторожно, словно прощупывая почву перед собой колючим взглядом. А когда расстояние между ним и скромно одетой фигуркой главного врага сократилось до восьмидесяти метров, с презрением увидел, как хромой противник стал делать разминку с мечом. Неуклюже, смешно и несуразно. Но вот он поднял меч над головой, еще раз, потом еще. Через какое-то время со стороны гор послышался раскат грома. Император остановился и в который раз внимательно осмотрел все вокруг. Грозовых туч не видно. Лишь очень далеко клубилось несколько облаков над пиками гор. В той же стороне кружил гигантский белый орел из породы катарги. Оглянувшись назад, Гранлео обозрел свое несметное войско, презрительно улыбнулся и вновь решительно двинулся к противнику. За свои тылы величайший правитель этого мира не переживал, у него за плечами стояла несокрушимая мощь империи Сангремар.

А Виктор уже и не думал убегать. Для него было поздно! Давно и во всех отношениях поздно! Последние месяцы он так проникся ненавистью к императору, что даже радовался такому концу. Да и здоровье совсем разладилось. Никто не знал, чего ему стоили недосыпания, после которых раскалывалась голова, боль в ноге и правой руке. Лишь смерть освободит его от непереносимой жизни. Тем более что эта смерть не напрасна. Великая цель будет достигнута. А дальше… Дальше и без него планета пойдет по прогрессивному пути развития. Гром Восьмой справится. Да еще с такой дочерью, как Роза… Роза… Да, за это время она превратилась не просто в удивительную розу, а в богиню… А глаза! Какие у нее глаза!!! Только ради этих глаз стоит пойти на смерть и уничтожить самого главного врага и тирана всей планеты.

И Виктор стоял, наблюдая за каждым движением императора Гранлео. Держа в левой руке меч, а правую руку бессильно свесив вдоль туловища. Своей пассивностью он только старался заманить императора как можно ближе к плотине. Догадываясь, что у того будет еще мизерный шанс вернуться к своему коню и как ветер помчаться вдаль при малейшей опасности. И когда между ними осталось всего тридцать метров, плотина загрохотала, покачнулась и стала крениться в сторону долины. Но Виктор даже не оглянулся на дело своих рук. Он с удивлением смотрел на несущегося к нему императора со вскинутым над головой мечом.

Последним своим поступком Гранлео подтвердил свое незаурядное и знаменитое собственное величие. Пусть он и был злейшим врагом, но следовало отдать должное его бесстрашию и трезвой оценки ситуации. Осознав неминуемую гибель за тысячную долю момента, он не рванулся к своему коню, ловя один шанс из миллиарда на свое спасение. Нет! Он тут же принял решение уничтожить проклятого хромого монаха. Вознамерился сделать это до того, как гигантская и беспощадная волна превратит их обоих в кровавые, распластанные клочья плоти. Вид несущегося императора был страшен: в оттянутой чуть в сторону руке – сверкающий меч и развевающиеся за спиной длинные черные волосы. Застывшие в каменном гротеске углубившиеся черты лица и широко открытый в немом крике рот.

Именно поэтому и у Виктора мелькнула мысль:

«Лучше умереть под обломками бетона, чем от его меча!»

Свое бесполезное оружие он отбросил с первым движением назад, а потом побежал изо всех сил и с той скоростью, которую позволяла сильно искалеченная правая нога. Причем двинулся не прямо к рушащейся плотине, а в сторону противоположного края долины, инстинктивно пытаясь избегнуть сразу двух смертельных опасностей. И только невероятным чудом успел заметить в небе скользящую прямо к нему огромную белую птицу. Потому что в грохоте, реве и шуме ломающей все на своем пути воды он вряд ли услышал бы предупреждающий визг старшей принцессы. Розалия управляла тяжелым дельтапланом мастерски. Аппарат шел к двум бегущим людям с огромной скоростью и почти в критическом пикировании. По бокам рулевой опорной планки вниз свисал упругий жгут из местного аналога каучука, болтаясь несуразной, трепещущей на ветру дугой, но все-таки провисая вниз метров на пять.

Задрав голову, Виктор выжимал из себя последние усилия, уже заметив и просчитав единственно возможную точку пересечения его рук со свисающим жгутом. Его мозг лихорадочно заработал, подсчитывая призрачные шансы на спасение:

«До первой волны успеваю! А потом? Вес моего тела не так велик, но все равно может утянуть дельтаплан вниз при первом рывке. Если бы мы раньше догадались подобный трюк отрепетировать! А так, ценой жизни Розы, спасаться я не стану! Разве что она догадается начать выход из пике чуть раньше…»

Догадалась! Что привело и к другому положительному эффекту: дуга спасительного жгута провисла максимально близко к земле. Поэтому монаху не пришлось подпрыгивать на полутораметровую высоту, а просто принять его грудью и прижать обеими подмышками. Тело тут же стало разворачивать спиной по ходу рывка, и глазам открылся свирепый вид догоняющего Гранлео. До императора оставалось всего каких-то три жалких метра, и он готовился к своему последнему прыжку.

Дальнейшие события, как запомнилось Виктору, развивались с необычайной тщательностью, словно в замедленном видеофильме. Утончающийся жгут резко сдавил грудь, дернул вверх, и тело с ускорением стало взмывать в небо. Гранлео зарычал, словно дикий зверь, из-под носа которого уходит вожделенная добыча, и в неимоверном прыжке взвился в воздух. Наверняка он при этом подпрыгнул выше двух метров и на самом пике своего прыжка ударил мечом, зажатым в вытянутой правой руке. Блестящая на солнце сталь зловещим росчерком устремилась к поджимающимся ногам монаха и самым кончиком рассекла поперек левую ступню. На повторный удар у Гранлео не хватило сил, и он стал падать вниз, исчезая во все сминающем селевом потоке. Тогда как все тело Виктора пронзила боль невиданной силы.