Линейцы. Дилогия - Андрей Олегович Белянин Страница 107

– Кто такие, куды следуете?

– Про то вам их благородие ответит, – ловко перевел стрелки старый казак.

Пока Василий собирался с ответом, Заур молча чинил сокола. Чтоб его…

…В общем и целом они нашли царский Конвой. Только нельзя сказать, будто бы их там приняли с распростертыми объятиями. Увы и ах! Хотя да, справедливости ради признаем, что накосячили и наши герои. Но в первую очередь, как ни странно, сам генерал Алексей Петрович Ермолов…

Поясню, в конвойцы всегда брали представителей казаков и так называемых замиренных народов. Причем лучших из лучших! Конвоец не только был обязан быть храбрецом и героем, чья отвага официально зарегистрирована в боевых стычках, но еще и обладать яркой, впечатляющей внешностью!

Коротышек не принимали, хоть бы каждый из них в одиночку брал турецкие крепости по ночам. Лысые, горбатые, косоглазые, необразованные и неграмотные сразу шли лесом. В конвойцах служили исключительно красавчики! И очень, очень небедные.

Представитель царского Конвоя был обязан носить определенную уставом форму из самого дорогого сукна. Иметь прекрасную лошадь требуемой масти. Самостоятельно оплачивать свои расходы в ресторациях блистательного Санкт-Петербурга, матушки Москвы или того же Тифлиса. Расходы на конюха, денщика и портного также несла не казна.

Все сам, все за счет богатства рода или родной станицы, для которой была честь отправить казака на четыре года служить при государевом стремени. Потом, небось, уж как-нибудь сочтемся. Ну а если сгинет герой в бою, так с него и взятки гладки. А воевали конвойцы знатно, везде и всегда пользуясь любым случаем продемонстрировать царским особам свою лихость и стать…

Так что первый вопрос, который Барлоге задал дежурный капитан, это что, собственно, в рядах конвойцев намерен делать обычный русский офицер от инфантерии, то есть пехоты? И как вы понимаете, наш второкурсник не мог честно на него ответить. Пришлось врать, что у дорогого друга Васи всегда получалось вдохновенно и от души!

– Секретная служба, его превосходительства графа Аракчеева следственный отдел, – на ушко прошептал он. – Лишних вопросов не задавать, куда не надо не лезть, исполнять что следует соответственно уставу и ничего более! Главное, чтоб никто ни о чем не догадывался!

– А как же моя офицерская честь? – вякнул было капитан, но заткнулся под холодным взглядом студента второго курса.

– Ваша честь принадлежит Отечеству, не так ли, милостивый государь?

– Разумеется!

– Надеюсь, мы поняли друг друга? И впредь не будем иметь между собою тайн.

– Любых?

– Интимные оставьте при себе, – милостиво разрешил Барлога, и офицер облегченно выдохнул. – А теперь сопроводите нас и представьте, так сказать, коллективу.

– Как именно вас представить?

Василий едва удержался, чтоб не ляпнуть: «…в черных чулках и кожаном белье…», по крайней мере, в ту историческую эпоху эта шутка не считалась бы бородатой.

– Скажите начальству, что прибыл подпоручик Барлога с кунаком и хорунжая… в смысле хорунжий Тимофей, – он вспомнил прозвище отца девушки, – Тимофей Бескровный, с денщиком.

Капитан бросил беглый взгляд на равнодушного Заура, все еще копающегося в стальной птице, Татьяну, покуда держащуюся в тени старого пластуна, и, приняв добродушнейшую улыбку деда Ерошки за чистую монету, дал отмашку солдатам. Пропустить, чего уж там, явно свои…

Но по пути к самому Конвою их проверили еще, дважды. Личная подпись генерала Ермолова и врожденная начальственность, скользящая у второкурсника во всей манере держаться, служили надежным пропуском. Казаки держались с привычным достоинством.

Даже молодой господин Кочесоков на время отложил сокола в мешок и белозубо скалился на простых солдат, изображая самого дикого горца.

– От же чертяка чеченский, – невольно бормотали те. – Мотри, робяты, не ровен час, ночью усех перережет! И как тока ихнее благородия с такими-то дружбу водють?!

Конвоем командовал полковник Бессонов. Кадровый офицер, участник трех войн, лысоватый толстеющий мужчина лет пятидесяти или чуть меньше. Сначала он показался Василию нервным и даже подозрительным, впоследствии оказалось прямо наоборот.

Честнейший слуга государя просто перенес контузию, последствия которой проявлялись в нерегулярных потерях памяти. Во всем остальном Ипполит Дормидонтович Бессонов был отличным воякой, и да, он прекрасно справлялся со своими служебными обязанностями.

– Подпоручик-с Барлога Василий… э-э…

– Викторович, но право, можно без отчества.

– Увольте-с, как же без отчества? – удивился полковник, принимая «агента секретных служб» в походной палатке. – Прошу садиться-с! У нас тут по-простому, без церемоний.

Вася послушно сел на предложенный складной табурет, покуда полковник внимательнейшим образом изучал переданное письмо Ермолова с рекомендациями на всю четверку.

– Как здоровьице Алексея Петровича-с, не захворал ли часом?

– Благодарю, его превосходительство в полном порядке.

– А вы, стало быть-с, идете с нами, до самого Тифлиса? – уточнил полковник.

– Так точно.

– Не желаете ли водочки с дороги?

– Воздержусь, – разумно отстранился Барлога, потому что пока ты еще не в команде, показывать себя алкоголиком при начальстве рискованно.

– Я и сам не потребляю-с, – виновато разведя руками, признался полковник Бессонов. – Так что, вы говорите, привело вас в расположение нашей части-с?

Студент историк неуверенно оглянулся, но поскольку в палатке никого больше не было, он еще раз указал на письмо от Ермолова.

– Нужно почитать-с! Ага… вот как-с… что ж. Не вижу препятствий для дальнейшего прохождения вашей службы в рядах-с Собственного Его Императорского Величества Конвоя! Вашу руку, майор!

– Подпоручик? – уточнил Барлога, втайне надеясь, что прямо здесь и сейчас его начнут осыпать повышениями в чине.

– Подпоручик-с, уж простите старика, – тепло похлопал его по плечу контуженый начальник конвоя. – Идите, отдыхайте-с! Я распоряжусь, чтоб вам предоставили палатку и приняли на полное-с довольствие-с!

Как, наверное, вы уже догадались, ничего подобного сделано не было. Василию пришлось самому искать офицерское собрание, самому представляться и пытаться войти в коллектив. Но это заслуживает отдельного, хоть и короткого разговора. В достаточно широком шатре его напыщенно встретили два крымских татарина (один из которых младший сын хана!), двое черкесских князей и скучающий грузин с тремя слугами.

– Здравия желаю всем и каждому, господа хорошие! За Бога, царя и Отечество, как говорится! А выпить есть?

На первые два предложения никто и головы не повернул. На последней фразе грузин вроде как дернулся, но, оценив скромные погоны подпоручика, сразу заскучал. Заурбек перебросился несколькими короткими фразами с черкесами и потянул друга на выход.

– Они не настроены общаться.

– Так пошли они в пень, я настроен! – Барлога решительно задвинул друга за спину, прокашлялся и выразительным голосом начал:

Немного лет тому назад,

Там, где, сливаяся, шумят,

Обнявшись будто две сестры,

Струи Арагвы и Куры.

Был монастырь…

…Грузинский князь обернулся мгновенно, его горбоносое лицо оживилось радостью узнавания места.