Илья Тё - Рабыня Господа Бога Страница 11

Катрина снова кивнула. Возможно, отсутствие перегрузок при старте с космическим ускорением было банальностью для кого-то другого, но для нее, даже с ничтожными знаниями постельной агнатки и воспоминаниями малообразованного в смысле естественных наук кавалериста Катилины, факт являлся удивительным. За несколько секунд, что длился их короткий разговор, лектика оторвалась от бронированного планетоида настолько, что перед глазами Катрины открылась завораживающая картина кластера Буцефал-Шестимирье, во всем его сверкающем великолепии!

Две звезды, четыре планеты и три кольца развернулись перед ней головокружительной панорамой. И как же отличалась она от того насыщенного красками, прилизанного, контрастного, но все же «ненатурального» изображения, которое видела Катрина на борту яхты, когда запрашивала по справке информацию о кластере Буцефал. Воистину перед ней теперь была не голографическая развертка, но сам мир, во всем своем искусственно-естественном великолепии!

Увидев восторженный блеск в глазах своей гостьи, не скрываемый ни опасностью ее положения беглянки, ни неопределенностью будущего, бог-шимпанзе подобрел. Он будто расцвел улыбкой — еще бы, ведь девушка восторгалась его твореньем!

— Нравится? — коротко поинтересовался он.

— Безусловно! — ответила Катрина. — Я до сих пор не пойму, каким образом это возможно?! Как вам удалось создать парные планеты и звезды, заставив их при этом вращаться вокруг несуществующего общего центра? Я допускаю, что с помощью машин нуль-синтеза возможно изготовить даже такие крупные объекты, но как придать им в космическом пространстве верное направление движения и нужное ускорение, так чтобы они кружили с одинаковой скоростью?

Шимпанзе блеснул зубами.

— Весь фокус в том, — ответил он, — что планеты и звезды частных кластеров не создаются отдельно и не помещаются потом в пустое пространство с помощью каких-то фантастических двигателей. Демиурги создают весь кластер целиком, программируя не только размеры и химический состав космических тел, но и их гравитационное взаимодействие и даже «химический возраст» миров. На самом деле, уникальность моих планет и звезд состоит не в том, как именно я их создал и придал движение, а именно в том, как они расположены относительно друг друга. Если позволите, сикха, я покажу.

С этими словами хапи Эливинер быстро пробежал темнокожими пальцами по лицевой панели космического челнока и произнес вслух несколько слов на незнакомом Катрине звучном гортанном языке. Безмолвно повинуясь, лектика резко изменила направление своего движения и, как бы упав на бок, круто ушла левее. Мир вокруг Кэти перевернулся на девяносто градусов, но ее вестибулярный аппарат не почувствовал ничего.

Бессмертный Творец тем временем продолжал вещать, словно превратившись в гида на экскурсии по собственному Творенью.

— Размеры и расстояния между созданными мной космическими телами рассчитаны особым образом. Иногда мой мир называют Вселенной Колец, но на самом деле он — Вселенная Затмений. Вид, разумеется, зависит от угла зрения, но наиболее фантасмагоричную картину можно наблюдать с поверхности любой из пары моих шарообразных планет — Бавея и Чакана. Я попробую показать вам все прямо с борта нашей лектики. Глядите, сейчас мы пройдем по линии, касательной к Бавею.

С этими словами их космомобиль, скользивший уже возле Белой планеты, обрушился на вершину изогнутого дугой горизонта как пущенный с вершины скалы снаряд.

«Какая же у нас скорость?! — восторженно думала Катрина. — Расстояния между космическими телами должны быть чудовищно велики, однако мы покрываем их едва ли не за секунды!»

— Наша скорость близка к скорости радиоволны, — ответил, будто прочитав ее вопрос, Эливинер. — Это возможно благодаря силовым полям, защищающим лектику снаружи, и, конечно независимой гравитационной подвеске, способной придать небольшому аппарату такое стремительное ускорение.

— Но обратите внимание на картину за стеклом, — продолжил он. — Сейчас мы уже пролетаем на высоте сто километров от поверхности Бавея. Угол зрения на такой высоте достаточно близок к углу зрения наблюдателя на поверхности. Взгляните на мои звезды!

Он торжественно обвел рукой небосвод.

— Как вы знаете, — сказал демиург, — центр моей системы составляют две планеты — Чакан и Бавей. Бавей — это мир снега и льда, Белая планета моей вселенной. Чакан — мир крови и тьмы, так называемая Черная планета. Звезды, вращающиеся вокруг них, также составляют пару. Первую звезду зовут Фарос, что значит «Маяк», а вторую — Альмагест, что значит «Величайший». Обе звезды абсолютно одинаковы по размеру и массе, обе планеты — тоже. Но главное состоит в том, что и планетарная и звездная пары кружатся таким образом, что постоянно находятся на одной прямой линии, как бы составляют единый отрезок. Две планеты — в центре отрезка, две звезды — на его концах. При этом планеты кружат вокруг оси, что обеспечивает на их поверхности смену дня и ночи. Сейчас мы проходим по касательной к поверхности Белой планеты, как бы через центр отрезка. Взгляните на противостоящий нам Чакан и звезду Альмагест — они прямо у вас над головой.

Катрина подняла глаза — и ахнула!

До этого она в основном глядела вниз, на проплывающие под днищем космомобиля ледники Белой планеты, однако сейчас взгляд ее уткнулся в небеса.

Прямо над ней, как и говорил полубог-обезьяна, висел темный Чакан во всем своем мрачном великолепии, однако выше него и дальше сверкало ослепительное солнце «Величайшего» — Альмагеста. За доли секунды флаер преодолел еще несколько километров и как бы завис в центре небесной дуги Бавея. Яркая звезда и темная планета выстроились перед ним на прямой линии, точно — одна за другой.

И вот, когда диск Чакана закрыл своим мрачным телом сверкающий диск Альмагеста, над темным краем его неописуемым мистическим пламенем вспыхнули длинные извивающиеся протуберанцы. Прямо на глазах у пораженной Катрины Беты зажглось фантастическое сияние верхнего слоя звезды — солнечной короны.

Жемчужно-розовое, почти неописуемое человеческими словами, оно засверкало в космосе тончайшей вуалью, опыляя мириадом лучей обитателей ледяного Бавея.

Черный круг, алый круг, розовый круг и, наконец, яркий, обжигающе желтый, — последовательно сменяли друг друга от центра к краям завораживающей сцены этого космического спектакля. Широкий обод кровавого света, истончающийся как нимб вокруг головы святого, окружал эти последовательные разноцветные кольца, и, наконец, розовый туман, облака льдинок и космической пыли, метущиеся выше уровня стратосферы, завершали всю фантастическую фантасмагорию! Одинокие снопы лучей, протянувшихся под разными углами, пронзающие небеса как хрустальные пики, танцевали вокруг этого чуда.

Катрина ахала и качала головой, почти позабыв обо всех своих проблемах и бедах. То, что она видела сейчас, невозможно было сравнить ни с чем. А шимпанзе улыбался — как истинного художника его всегда забавлял тот восторг, который вызывали в глазах поклонников и поклонниц его удивительные игрушки.

— Конус тени, отбрасываемый Чаканом на Бавей, точно соответствует расстоянию до Бавея, — продолжил он, как ни в чем ни бывало. — В результате ежедневно каждый житель Белой планеты может наблюдать то, что вы видите сейчас — завораживающий вид затмения Альмагеста. То же самое повторяется и на Чакане. Каждый его обитатель раз в сутки видит полное затмение Фароса. В процессе затмения звезда и закрывающая ее планета проходят несколько фаз. Поэтому практически весь световой день Бавея — это постепенное затмение Альмагеста Чаканом. А весь световой день Чакана — это постепенно затмение Фароса Бавеем.

Эливинер снова что-то произнес на непонятном языке, и лектика взмыла вверх.

— Если вы знакомились со схемой моего кластера, выложенной в Сети, — продолжал он, — то должны понимать: официальная структура кластера Буцефал существенно отличается от реальной. Мои архитекторы специально выложили в СИНК ошибочные проекты, ибо хотя мои звезды, планеты и кольца в целом совпадают с запроектированными по числу и размерам, их взаимное расположение, а также химический состав существенно отличаются!

— Моя система, — продолжал демиург, — навеяна пафосом романтических произведений древности. Кластер Буцефал напоминает корону или же драгоценное украшение, созданное искусным, старательным ювелиром. Преобладающими цветами моей частной вселенной являются желтый, а точнее золотой. Золотом отливают оба военных сателлита, и золотистым металлом покрыты все три гигантские планеты-кольца. Свет моих звезд — также желтый, как и положено для нормальной звезды солнечного класса. И только планеты вырываются из этой цветовой гаммы. А теперь посмотрите. Сверху кластер Буцефал похож на скифскую пектораль или же на варварскую корону. Взгляните, его окружают три кольца, но с разным плетением, вязью и как бы отлитых из золота. Внутри колец помещены два огромных желтых бриллианта — это звезды моей системы, сияющие нетленным светом и освещающие все вокруг. И, наконец, еще ближе к центру, сразу за двумя бриллиантами, в мое громадное украшение вделаны два небольших самоцвета или же две жемчужины — черная и белая, это две планеты, черный Чакан и белый Бавей.