Пол Андерсон - Фландри с Терры Страница 11

Фландри приложил ружье к плечу и выстрелил. Из-за отдачи он сильно отлетел назад, к краю битвы. Он не знал, был ли его гарпун среди тех, что впились в бока Эйю. «Только гарпунить, — мелькнуло в сознании, — от взрывов пострадают люди, если бы еще не давление под водой…» Кровь била струей из пронзенной огромной руки Эйю. Он прижался спиной к скале, выгнул хребет и стремительно рванулся к поверхности океана. Пловцы разлетелись в разные стороны, словно брызги.

Фландри отчаянно заработал ногами и устремился навстречу чудовищу. И тут оно повернулось к нему белым брюхом: скала, облако, сон. Он выстрелил и увидел, что его гарпун попал в цель. Еще раз! Эйю завертелся от боли, харкая кровью, учуял человека и ринулся на него. Фландри видел под собой пещеру, полную жутких зубов. А за нею — глаза монстра, ослепшие от отчаяния. Человек попытался увильнуть в сторону. Эйю изменил курс со змеиной легкостью. «Интересно, узнал ли его Эйю?» — в какое-то мгновение успел подумать Фландри.

Человек вырвался из кровавого тумана. Он выстрелил, стараясь удержаться на месте после отдачи. Но вместо того чтобы отпустить гарпунную веревку, которая спутала бы монстра, он схватился за нее так, что его бросило в сторону чудовища. Жабры Эйю хлопали, словно разевающиеся пасти, пытающиеся укусить. Фландри преследовал зверя поворот за поворотом сквозь студеные глубины, ловя его на прицел. Наконец он выстрелил. Гарпун попал в глаз и раскроил чудовищу голову. Эйю перевернулся и умер.

Фландри перевел дыхание. Его шлем, казалось, гудел и звенел, он душил его, нужно сорвать его, пока он не задохнулся…

Его поймали чьи-то руки. Он смотрел на свою победу, у которой было лицо Дерека Умболу.

— Подожди здесь, подожди, терранин, — звучал отдаленный, божественно спокойный голос. — Дело сделано.

— Я, я, я благодарю, — прошептал Фландри.

Самообладание вернулось к нему. Он пересчитал собравшихся людей, пока они поднимались со всей необходимой медлительностью к солнцу. Шестеро погибли. Не самая высокая цена за избавление от Эйю.

«Если бы я очутился один на целой планете, заселенной отвратительными аборигенами… Интересно, хватило бы у меня мужества просуществовать там так долго?

Хотел бы я знать, сколько маленьких ребятишек на этой покрытой океаном планете, окруженной мерсейскими звездами, сегодня не смогут понять, почему папа не вернулся домой?»

Фландри наконец поднялся на палубу, сбросил шлем и сел под испытующим взглядом Тессы Хурн.

— Угостите сигаретой, — хрипло попросил он, — и раздобудьте чего-нибудь спиртного.

Она заставила себя собраться и спросила:

— Вы поймали чудовище?

— Да, — ответил Дерек.

— Мы были близки к неудаче, — сказал Фландри. — Нашему другу Умболу можно доверять.

— Слишком слабая месть за смерть отца, — отозвался Дерек, его голос был полон печали.

Капитан подводной лодки отдал честь бледному мужчине, который сидел, обхватив колени, дрожа и глотая дым.

— Только что поступило сообщение из Россалы, сэр, — доложил он. — Шейх сдался, но обещал подать протест следующему имперскому резиденту в связи с нарушением его прав. Он позволит полиции занять его владения и провести расследование, как положено.

«Ищите убежденных молодых патриотов с честными намерениями, которые никогда, так сказать, не увидят восхода солнца над морем. Ладно — я полагаю, что все это служит великой цели. Должно служить. Сам наш благородный император-гомосексуалист говорит так».

— Превосходно, — ответил Фландри. Он поискал Дерека взглядом. — Раз уж ты спас мою жизнь, я в долгу не останусь. Твой отец…

— Что? — молодой великан отступил на шаг назад.

— Он не умер, — сказал Фландри. — Я уговорил его помочь мне. Мы инсценировали убийство. В эту минуту он, должно быть, уже дома, страдает от угрызений совести.

— Что? — рев был таким, словно разверзлись врата ада. Фландри вздрогнул.

— Потише, пожалуйста, — он отбросил назад воющую, со сжатыми кулаками массу вместе с сигаретой. — Хорошо, считай, я сыграл с тобой шутку.

— Шутка, какую можно было ожидать от грязного импи! — Тесса Хурн плюнула ему под ноги.

— Только тронь меня, брат Умболу и я арестую тебя за государственную измену, — сказал Фландри. — Или же я использую свои неограниченные полномочия и отправлю тебя в пожизненное заключение под присмотр ответственных граждан, — он устало улыбнулся. — Я думаю, сиятельная владычица Литтл Скуа подходит для этой роли.

Дерек и Тесса уставились сначала на него, а затем друг на друга.

Фландри поднялся на нога.

— Осуждение условное, условие — заключение брака, — продолжал он. — Рекомендую, подыскивая себе подходящую подругу, отбросить благородное лицемерие, прекратить думать о том, что она может дать тебе какие-то деньги, и сосредоточиться на том, что можешь дать ей ты…

Он взглянул на них и, увидев, что их руки соединились, с краткой, сугубо личной и нечестивой речью обратился к Норнам[2] по поводу собственной судьбы.

— Не забудьте о наследниках, — сказал он в заключение. — Я бы хотел, чтобы Ньянза была хорошо населена. Когда опустится Долгая Ночь на Терру, кто-то должен будет продолжить дело. Может, это будете именно вы.

Он неторопливо прошел мимо них, сел в кабину корабля и исчез из виду.

По секрету всему свету

1

Вблизи, на фоне черного, кристально чистого неба, густо усеянного сверкающей россыпью звезд и незнакомых созвездий, Алтай был просто великолепен. Большую половину его Северного полушария и несколько поменьше — Южного — покрывали полярные снега. В лучах Красны заснеженные равнины казались розовыми, а льды мерцали голубым и зеленым холодным светом. Всю экваториальную область планеты занимали степи и тундры, поэтому из космоса казалось, что Алтай опоясан тропическим поясом цвета бронзы и тусклого золота. Тут и там вспыхивали серебром большие озера. Подобно Сатурну, Алтай окружали рыжевато-золотистые кольца, которые, переливаясь всеми цветами радуги, вращались вокруг экватора на расстоянии трех радиусов планеты, а чуть подальше медными монетками поблескивали две его луны.

Сэр Доминик Фландри, капитан разведывательного корпуса космического флота Терранской Империи, с трудом перевел взгляд на мостик космического корабля.

— Теперь я понимаю, почему ее так назвали, — заметил он. — Алтай означает Золотой, на языке терранских колонистов этой планеты, во всяком случае, так утверждал бетельгейзианский торговец. Но Красна — совсем неподходящее название для этой звезды. Она вовсе не представляется красной человеческому глазу. Я бы сказал, что она скорее оранжево-желтая.

Синеватое лицо Залата, шкипера повидавшего виды торгового космического корабля, скривилось в гримасу, которая для существа его расы означала как бы пожатие плечами. Он был гуманоидом: плотное, безволосое существо вполовину человеческого роста, одетое в длинную кольчугу.

— Я сцитаю, как вы говорить, это — противопоставление. — Он говорил на английском с нарочитьм акцентом, как бы показывая этим, что независимость системы Бетельгейзс — буферного государства между враждующими империями, Террой и Мерсейей — не означает ее изоляции от межзвездной культуры.

Фландри предпочел бы попрактиковаться в разговоре на алтайском языке, тем более что словарный запас англика у Залата был настолько мал, что превращал беседу в обмен банальностями. Но, подумав, решил воздержаться. Как единственный пассажир на этом корабле, к тому же иного биологического вида, а значит, и с особыми требованиями к диете, он зависел от благорасположения командира корабля. К тому же бетельгейзиане принимали его не за того, кем он был на самом деле. По официальной версии его послали для того, чтобы восстановить контакты между Алтаем и остальной частью человечества, и его миссия была столь незначительна, что Терра даже не сочла возможным предоставить ему собственный космический корабль, а предложила договариваться о перелете самостоятельно… Так что пусть себе Залат болтает.

— В конце концов, — продолжал хозяин, — по терранскому календарю Алтай был колонизирован более семи столетий тому назад, на заре, так сказать, межзвездных сообщений. Люди сами, наверное, плохо понимали, зацем они это делают — ведь Красна — это удруцающе тусклое и холодное светило по сравнению с Солом. Это теперь мы стали знацительно более искушенными в космонавтике.

Фландри глядел на блистающий космос — звезды, звезды, звезды. Он подумал, что те четыре миллиона из них, которые образуют неопределенную область, называемую Терранской Империей, — это лишь малая часть спиральной ветви самой заурядной галактики. Даже если добавить другие звездные империи и независимые государства, подобные системе Бетельгейзе, а также все области, разведанные космическими первопроходцами за всю историю космонавтики, все равно известная человечеству часть Вселенной ничтожно мала. И так будет всегда.