Иван Сербин - Чужие Страница 11

– О, Господи! Оно живое!!!

Хикс засмеялся, хотя ему стало не по себе.

– Ну, прямо любовь с первого взгляда. Ты ему понравился, Берк.

Он развернулся и отошел в сторону, оглядывая помещение.

Оно было чистым и просторным. Заполненное различным оборудованием для лабораторных экспериментов.

Они ничего не тронули здесь. Ни одного прибора, ни одной вещи не взято для сооружения баррикад.

По-видимому, колонисты, зная, что их ждет, хотели оставить тем, кто придет, как можно больше данных об этих тварях. О ВРАГЕ.

Бишоп, прохаживающийся по комнате, взял со стола альбом, затянутый в коричневый переплет. Он раскрыл последние страницы и углубился в чтение. Дочитав до конца, андроид перелистнул страницу назад и прочел еще раз вслух.

– «…Двое живых, остальные мертвые. Сняты хирургическим путем до вживления эмбриона. Джордж Джейк умер во время операции. Они убили его, снимая это существо»,- Бишоп положил альбом и провел пальцем по коричневой корочке,- Пыль.

– В каком смысле? – Горман мельком взглянул на андроида.

Рипли поняла. Базальтовая пыль на любой планете просачивается в помещения. Но происходит это очень медленно. Для того, чтобы журнал покрылся слоем пыли в полмиллиметра, понадобилось бы не меньше месяца. А это значит, что и катастрофа произошла примерно в то же время. Лаборатория не была разгромлена, но покинули ее больше месяца назад.

Бишоп собрался было объяснить, что он имел ввиду, но его прервал резкий выкрик Дрейка:

– Хикс! У меня на экране движение!

За долю секунды все оказались на ногах. Это были уже не отдельные люди, но боевая команда, закрывающая вход в лабораторию.

– Где движение?- Рипли удивила перемена, произошедшая с капралом. Теперь это был настороженный, собранный, готовый к прыжку хищник.

– Сзади.

Никакой суеты. Голоса спокойны, хотя в них слышно напряжение.

Команда тесной группой вышла в коридор.

– Может кто-то из первого взвода?- нерешительно спросил Горман.

Васкес сморщилась. Всем было известно, что на шее у каждого члена команды висел специальный датчик, который поглощал радарные волны треккера, а значит, никто из них на экране отражаться не мог.

Тем не менее, Хикс включил переговорное устройство.

– Эй, Том,- в определенные моменты они с сержантом были на «ты»,- Где твои тюди? Кто-нибудь есть в блоке «Д»?

– Нет. Никого.

На табло загорелось: «12 метров».

– Одно. До него двенадцать метров, и оно движется,- тихо сказал Дрейк.

– Направление?

– Прямо на нас.

– Твою мать,- выругалась Васкес. Она чуть сдвинула ствол пулемета, намериваясь выпустить очередь по дуге, как только ЭТО появится в зоне видимости.

– До него восемь метров.

Группа приготовилась к бою. Всем невольно вспомнились слова Рипли:

– ОДНО ИЗ ЭТИХ СУЩЕСТВ УНИЧТОЖИЛО ВСЮ МОЮ КОМАНДУ ЗА ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ ЧАСА.

Хадсон на всякий случай оглянулся.

– Шесть.

Палец Васкес лег на спусковой крючок.

– Пять.

Рипли напряженно вглядывалась в полумрак коридора. Никого.

– Четыре. Три, два…

Внезапно откуда-то сбоку вынырнуло маленькое всклоченное существо. Скрюченное и серое, оно шмыгнуло через открытое пространство и скрылось в щели мусоросборника. В то же мгновение заработал пулемет Дрейка. Бронебойные пули рванули стальную обшивку стены, яркое мерцающее пламя осветило лица десантников.

– Не стрелять! – заорал Хикс.

Он первый сообразил, что перед ними ребенок.

– Не стрелять!!!

Васкес стволом пулемета ударила по пульсатору Дрейка, и последние пули ушли в потолок.

Первый живой человек. Пусть даже и ребенок.

– Рипли,- Хикс кивнул женщине на мусоросборник.

Рипли отодвинула рукой щиток, прикрывающий щель и увидела…

Это была девочка. Лет шести-семи, не больше. Чумазая, со спутанными грязными волосами, в порванном сером свитере и держащимся на одной лямке комбинезоне. Настороженные глаза внимательно следили за собравшимися в кучу людьми в военной форме.

Рипли улыбнулась девочке.

– Эй, все в порядке, все в порядке,- тихо и ласково сказала она.

От звуков человеческого голоса ребенок сжался, словно боясь, что ее сейчас ударят.

Рипли увидела покрытые синяками руки девочки, прижимающие к груди резиновую голову куклы. Обычной детской куклы, из тех, что закрывают глаза, когда их кладешь на спину.

– Капрал, возьмите ее,- она снова повернулась к девочке,- Не бойся. Мы не сделаем тебе ничего плохого. Мы здесь, чтобы защитить тебя. Все в порядке…

Хикс осторожно просунул руку в щель.

… Все хорошо…

Еще несколько миллиметров.

… Ну, выходи…

И он схватил девочку за руку.

– Я поймал ее!

Девочка, словно очнувшись от гипноза, быстро наклонилась и впилась в руку капрала зубами.

– Черт!!!- взвыл Хикс, разжимая пальцы,- Она вырвалась! Не упустите ее!!!

Ребенок нырнул куда-то вниз, и тут же серый свитер появился под полом.

Сквозь решетчатую поверхность металлического настила было видно, как девочка проворно поползла в сторону.

– Где она?- продолжал кричать Хикс.

– Вот! Вот!

В поднявшейся суматохе невозможно было разобрать отдельные голоса, все слилось в общий возбужденный гомон.

– Мы сейчас ее упустим!

– Черт! Осторожней там!

– Посветите, кто-нибудь!

– Давай, давай, вон она!

Девочка проползла под перекрытиями и нырнула в новый колодец.

Недолго думая, Рипли легла на пол и протиснулась в узкую щель следом за ней.

Кто-то просунул фонарь, и мусороприемный бункер залил яркий свет.

Девочка затравленно огляделась. Выхода не было. Тупик.

Она забилась в угол, стараясь укрыться от света за грудами мусора.

Рипли подползла к ней.

– Все в порядке… Все в порядке… Не бойся… Все в порядке…,- она осторожно обняла девочку и прижала к себе. Ребенок даже не сопротивлялся, словно кончился завод,- Успокойся, все будет нормально…- и вдруг плечи девочки дрогнули. Раз, другой, третий. Раздалось тихое поскуливание, переходящее в плач,- Ну, ну… тише,- Рипли провела рукой по спутанным волосам, отчего девочка заплакала еще сильнее,- Все будет в порядке, слышишь…

Взгляд ее упал на кучи мусора. В свете фонаря у самых ног блестела ровная пластиковая поверхность.

Одной рукой Рипли подняла прямоугольник и посмотрела.

С цветной фотографии улыбалась ее новая маленькая знакомая. Светлые волосы заплетены в косички. Яркое платье развивается на ветру. А девочка смеется, подставляя лицо утреннему солнцу.

Под фотографией золотыми буквами выведено имя:

«РЕБЕККА ДЖОРДАН».

***

Горман наклонился к сидящей на хирургическом столе девочке и спросил:

– Рипли, как ее зовут?

– Ребекка.

– Ребекка, вспомни, подумай. Попробуй с самого начала. Где твои родители?- он замолчал в ожилании ответа.

Но девочка словно в рот воды набрала. За полтора часа, прошедшие с того момента, как ее извлекли из мусоронакопителя, она не сказала ни слова. Лишь время от времени испуганно поглядывала на Рипли, будто проверяя, не исчезла ли та.

– Послушай, Ребекка…- снова начал Горман.

– Горман, дайте ребенку отдохнуть,- оборвал его Берк,- Девочка устала, даже идиоту это понятно.

Спасибо, Берк.

Рипли благодарно посмотрела на него. Лейтенант покраснел. Ему казалось, что он лучше этих людей разбирается в психологии. По крайней мере, изучал ее в училище.

– Да ладно. У нее какая-то внутренняя блокировка.

– С ней все в порядке,- вмешалась Рипли,- Я думаю, ей действительно не мешало бы отдохнуть, выспаться.

Горман выпрямился. Его раздражения не заметил бы только слепой.

– Ладно. Все равно мы только зря теряем время.

Он шагнул к выходу. Берк последовал за ним, но на пороге обернулся и, улыбнувшись, подмигнул девочке.

Как только мужчины вышли, Ребекка сразу обмякла, будто с ее плеч сняли огромный груз. Рипли присела на корточки перед столом и протянула девочке пластиковую чашку, наполненную дымящимся напитком.

– Попробуй, это горячий шоколад.

Его специально для Ребекки сварил Бишоп.

Девочка приняла его осторожно, как какую-то невиданную диковинку. Она втянула ноздрями пар, поднимающийся от чашки, поднесла ее ко рту и сделала маленький, чуть заметный глоток.

– Вот,- улыбнулась Рипли,- Вкусно?

Она вытащила из кармана платок и легким движением провела девочке по щеке.

– Смотри-ка, что я натворила,- деланно удивилась Рипли,- Теперь, наверное, придется все лицо вытирать.

Платок начал гулять по чумазой мордашке, счищая копоть и грязь. Нельзя сказать, что удалось достичь идеальной чистоты, но это уже было нечто приемлемое.