Андрей Попов - Солнечное затмение Страница 11

   Жерас почувствовал, как рука, сжимающая эфес меча, безвольно опустилась под его тяжестью. Да, это правда. Король выгнал его мать из дворца. Была весомая доля истины и в том, что король не испытывал глубокой отцовской любви ни к нему, ни, впрочем, к двум остальным его братцам. У Эдвура Ольвинга, великого правителя Франзарии, мозг, душа и сами чувства были сделаны из железа.

   Альтинор, считающий себя глубоким психологом, и более того -- являющийся им на самом деле, моментально уловил замешательство в зрачках наследника и спешно продолжал:

   -- Если ты не в состоянии понять самые простые вещи, постарайся хотя бы увидеть их своими глазами! Твой отец если и способен кого-то любить, так это Жоанну. Неужели никогда не замечал, как он на ней помешан: всюду за ней волочется, выполняет все ее капризы! "Дорогая Жонни...", "милая Жонни...", "моя королева..."! Если бы слова молитв он повторял так же часто, как эти фразы, то слыл бы самым благочестивым человеком в черной вселенной! А какой самый главный каприз нашей несравненной Жонни, знаешь? Надо быть хроническим олигофреном, чтобы этого не знать. Разумеется, посадить на престол Франзарии своего придурковатого Пьера! Не знаю, который из двух твоих братцев более опасен для нашей державы -- этот свихнувшийся молитвенник или пропойца Лаудвиг?.. Пойми, ты единственный кто сможет управлять Франзарией после вашего отца! Ты единственный, под властью которого ее хотя бы не ожидает полный крах...

   -- И для этого ты отравил меня и положил в гроб...

   -- Да!! -- Альтинор даже кулаком не ударил бы с такой силой, с какой ударил этим словом о затверделый воздух Нанта. У Жераса даже заложило в ушах. -- Именно для этого! Король втайне желал твоей смерти, и он ее заполучил. Ты должен был умереть для всех, чтобы в свое время...

   -- Хватит! Хватит нести этот бред! Отправляемся к королю. Там выяснится, кто чего хотел, кто чего получил, а кто лишь хотел получить.

   Голодное острие меча вновь засверлило в груди старшего советника. Небесные костры над его головой замерцали от глобальной вселенской боли.

   -- Постой... вспомни случай во время слепой охоты... Тот, что произошел десять эпизодов назад, во время землетрясения в Бурундии... Вспомни! Ты был пойман в ловушку! К кому ты взывал о помощи?! И кто тебя спас...

   Жерас слегка вздрогнул. Он почувствовал, что сами слова проносятся мимо его ушей, но их смысл несет в душу настоящую отраву. Вспоминал он об этом не раз и не два, утешал себя, что все это лишь стечение в одной точке неблагоприятных обстоятельств. Линия его судьбы пересеклась с линией чьего-то проклятия. Да, они охотились на медитавров. Слепая охота вообще самая романтическая вещь в мире. Когда во вселенной существуешь только ты, степь темноты и единственный факел в твоей руке. Еще тогда, очутившись в глубокой смоляной яме, перевариваясь в этой смоле, словно в желудке гигантского животного, он неким отростком мысли усомнился в случайности произошедшего. Ведь король уверял его, что местность очищена от ловушек. Но самое странное в другом. Он звал на помощь, кричал так, что даже небесные костры сбивались с ритма своего мерцания. Казалось, король был где-то недалеко. И, кто знает, если бы его не обнаружил случайно проходивший мимо крестьянин...

   -- Клянусь, я желаю, чтобы ты, и никто другой, взошел на трон нашего миража. А оба твоих братца, даже если они вместе двумя задницами будут сидеть на этом троне, погубят Франзарию! Если же ты считаешь, что я сам хочу захватить верховную власть... Не будь полным дураком, Жерас! Против меня восстанет не только весь цивилизованный мир, но все линьяжи собственного миража. Ибо все прекрасно знают, что в моих жилах нет царственной крови.

   Альтинор имел незаурядную способность ворошить своими словами любую душу. Будь то душа его мучителя или благодетеля, или совершенно постороннего человека. Он всегда чувствовал, на какой именно нервный узел следует надавить, чтобы взять контроль над другой личностью. По глазам собеседника он умел читать, насколько действенными оказались его словесные чары. Он заведомо предвкушал победу, ибо был настолько точен и расчетлив, что в психологических войнах практически не знал поражений.

   Вот и сейчас, нависшая над его почти раздавленным естеством массивная фигура наследника дрогнула изнутри. Меч, острие которого находилось менее чем на мизинец от сердца, был парализован надломленной волей его хозяина. Он все еще давил на грудь, все еще пил вяло текущую кровь, но в зрачках Жераса образовалась пустота. И его собственный взор, казалось, провалился в эту пустоту. Немудрено, что и заговорил он совершенно другим голосом:

   -- Если бы меня... совершенно случайно... не начали откапывать те два проходимца...

   -- Какая вера в случайности! Если бы я, -- Альтинор ткнул себя пальцем в горло, -- не послал этих проходимцев тебе на помощь, если бы мой личный план так изящно не воплотился в жизнь...

   -- Не делай из меня дурака, советник! Этим двум бродягам нужен был скандально известный договор между Тевтонией и Астралией. И уж на моих спасителей они явно не походили!

   -- Браво. -- Альтинор лениво хлопнул в ладоши. -- Наконец-то в твоих размышлениях чувствуется хоть какая-то логика. И пока она тебя не покинула, спешу пояснить: посланные мною сами не знали истинной цели своих деяний. Ибо о том, что ты жив не должен знать никто! НИКТО. Абсолютно. Иначе не видать тебе трона так же, как моей вечно прикрытой задницы.

   Холодный загустелый сумрак съедал вокруг все краски и очертания предметов. Чернота, казалось, капала с небес, гася собой пламя далеких факелов. Две человеческие фигуры, контуры которых были едва заметны глазу, продолжали топтаться на одном месте и спорить. Реальны были только их голоса.

   -- Послушай же ты, башка, лишенная не только короны, но и мозгов! -- лицо Альтинора перекосилось от ярости и бессилия. -- У меня был великолепный план, как сделать тебя королем Франзарии. Да, пришлось поступить с тобой жестоко...

   -- Все, советник, твое время истекло. Я всегда знал, что ты мастер словесных интриг и втайне даже восхищался твоим искусством. Твой верткий язык часто спасал тебя из самых безнадежных ситуаций. Ты всю жизнь врал моему отцу, и он ничего не замечал. Уже одного этого факта достаточно, чтобы понять, каким утонченным обольстителем ты являешься. Но теперь... -- Жерас принялся медленно поворачивать меч, углубляя рану своего добродетельного убийцы. -- Впрочем, у тебя еще будет шанс последний раз в жизни блеснуть своим красноречием. Когда тебя поведут на костер, подготовишь вступительное слово к своему загробному существованию. Я тебя с удовольствием послушаю. Клянусь.

   Альтинор вдруг рассмеялся. Причем, казалось, искренне. Был ли это истерический смех побежденного или очередная его эскапада для старшего сына короля не имело никакого значения. Но вот слова, последующие за смехом, выглядели неожиданными.

   -- Вот теперь я наконец-то понял, что ты простой дурак, Жерас Ольвинг. Я ошибся в тебе. Я в тебе разочарован. Значит, ошибочной изначально была и вся моя затея... Все. Веди меня к королю! Уткни мне меч в спину и веди! Да не забудь громко кричать на всю площадь: я поймал государственного изменника, советника Альтинора! Давай!

   -- Так и сделаю.

   -- Давай, давай! -- Альтинор поднял обе руки вверх в знак гордой капитуляции.

   Они направились к придворцовой площади. Сонливые столпы света все контрастней обрисовывали их фигуры. Жерас каждое мгновение ждал внезапного выпада, резкого движения, был почти уверен, что у советника где-то припрятано потайное оружие. Но нет... Тот покорно шел на собственный позор. И меч, по его же собственной просьбе, с недоумением уткнулся в его спину.

   -- Кричи: я поймал преступника! Так будет эффектней.

   -- И закричу. -- Рука, сжимающая эфес, почему-то дрожала.

   -- Когда-нибудь, для тебя это будет уже слишком поздно, ты поймешь, кто был твоим настоящим другом. Когда твой юродивый братец Пьер взойдет на твой престол, а вы с Лаудвигом будете лежать и выковыривать из своей задницы могильных червей. Твой возлюбленный отец даже не соизволил взять на экспертизу ту чашу, из которой тебя траванули. Она до сих пор стоит у меня с остатками того вина. Я даже не стал ее прятать, потому что знаю, -- он рад твоей смерти. И ты, придурок, недавно сам убедился в этом. Когда ты стучал во дворец и умолял: "отец, открой!", что он тебе ответил? Добро пожаловать, сынок?! С воскрешением тебя из мертвых?!

   Это было последней каплей, нарушившей неустойчивое равновесие в душе Жераса. Внутри как будто перевернули котел с кипятком. Рука опустилась, и острие меча задумчиво звякнуло о камень. Ему вдруг показалось, что небесные костры опустились и зависли над самой его головой. А вселенская тьма ушла куда-то под землю. Потом изнутри черепа ясно был слышен голос: "уходи, проклятый ревенант, ты не можешь быть молим сыном!"