Андрей Крыжевский - Эвотон: 180 Страница 11

Меня вытащили из помещения. Как всегда, осталась последняя возможность! Как всегда, я собрал все силы!.. Рывок! Я свободен! Пулей ринулся к открывающемуся входу. Ещё рывок – и я у ног приходящей в себя дочери. Неужели она вернулась?

– Айюми! – позвал я с восторженной надеждой. Я знал, верил, что этот момент настанет!

Всё произошло в мгновение ока. Дочь повернула ко мне голову. Я замер в напряжённом ожидании, надеясь… Её вновь закрытые глаза под веками пришли в движение. Веки медленно приподнялись, раскрылись. О, нет! Вместо глаз – пугающая и тут же обволакивающая твой рассудок чёрная пустота. Она покидает свои пределы и наступает, ползёт, окутывает леденящей жутью. Я не могу издать ни единого крика, и в этот момент эта леденящая тело и душу чёрная пустота хлёстко лепит мне пощёчину. Тысячи маленьких хрустальных иголок стали рассыпаться в моём теле. Рассыпались, рассыпались, рассыпались…

Я возвратился в реальность. Молния пронзила меня! Тьма! Тьма на уровне моих глаз! На расстоянии вытянутой руки находится незнакомец, а тьма капюшона насквозь пронизывала сверлящим взглядом.

За его спиной появилось отверстие в корпусе антиграва. Я остановил на некоторое время свой взгляд на нём, заметив находящегося в салоне транспортника второго подозрительного субъекта. Вздохнув, забрался в летательный аппарат и погрузился в уютное мягкое кресло. Напротив меня зависла в воздухе платформа-диван, в которой расположилось высокое существо в сутане. Одежда скрывала от меня какие-либо подробности, за исключением подбородка. Кажется, женского…

Мои глаза, наверное, сверкнули, потому что абсолютно свежая и, по-моему, правильная мысль поселилась в извилинах. Конечно! Землянин и патрийка! Конечно! Алон и Юва! И мне захотелось моментально проверить свою догадку, запросив из информационного поля координаты Ювы.

Тем временем в салон зашёл землянин, после появления которого отверстие благополучно затянулось. «Без швов», – промелькнуло в моём мозгу. Но именно сейчас мой бульон чувств, который я успел хлебануть до дна, разнообразился новым – тревогой… Я закрыл глаза, приподнял левую бровь в потоке нервного напряжения и ощутил пустоту.

– Сукин ты сын! – вырвалось из моих уст, когда я осознал, что земная душа взяла полный контроль над абсидеумской и патрийской в момент поглощения бульона… – Моралист хренов! Алон! – я уважительно и издевательски кивнул головой. – Юва, моё почтение! Но у меня единственный вопрос: какого хрена?!

Внезапно в темноте капюшона сутаны вспыхнули два красных пламени. И я успел отреагировать лишь вопросительным взглядом.

– На Земле объясним… – послышался знакомый голос, который уже наливался эхом, растворяясь и исчезая вместе с действительностью… Голос, который не принадлежал Алону…

– Прочь из моего дома, если тебе дорога жизнь, – проговорил чрезвычайно мрачный Фидуций.

Уязвлённый израильтянин угрожающе выпрямился, не оставляя патрийцу ни малейшего шанса на мирное урегулирование постепенно возникающего конфликта. Тем не менее Фидуций по-прежнему сохранял дистанцию, не желая обострять ситуацию и игнорируя вызывающее поведение землянина. Таким образом, конфликт находился в голове Алона… Юва нежно дотронулась до плеча супруга, и он послушно закрыл глаза. Его дыхание начало замедляться. Потребовалось всего лишь полминуты: царящая тишина наконец оборвалась обновлённым и меланхоличным взглядом. Фидуций впервые за встречу покосился на израильтянина с многозначительным выражением лица и оценивающе заметил:

– Отличный самоконтроль. Не идеальный, но отличный… Что вам от меня нужно?

На столе перед патрийцем находилась глубокая тарелка с кукурузной кашей, приправленной какими-то причудливыми специями, внешне напоминающими миниатюрные бутоны роз лилового цвета, мягко переходящего в белый. Запах, испускаемый ими, опьянял своей нежностью и проникал глубоко в лёгкие, насыщая их туманной, ненавязчивой, но уверенной в себе сладостью. В воздухе рядом с тарелкой парила голограмма с несколькими полосами, залитыми жёлтым цветом, – редактор пищевой ценности, позволяющий настроить количество, соотношение веществ и вкусовые значения блюда в целом. Фидуций точными движениями взял с полностью прозрачной полки зелёный плод, внешне напоминающий земной лайм. Единственным отличием являлось «дыхание» алмония, проявляющееся в движениях кожуры.

– Не «что», а «кто»! Велфарий!

Фидуций рассмеялся:

– Всем он неожиданно понадобился…

– Я в курсе, что он находится в твоём виртуальном мире, абсидеум, – сказала Юва, последним словом основательно задев собеседника.

Фидуций прекратил нарезание алмония, сосредоточившись на своём эмоциональном состоянии, которое подверглось колоссальной буре переживаний. Однако внешне никаких изменений не последовало: патриец продемонстрировал Алону высший пилотаж самоконтроля.

– Убирайтесь на Землю! В вашем распоряжении один патрийский час, не больше.

Юва растерялась: патрийка не понимала причину эмоционального всплеска Фидуция. «Неужели упоминание о его наполовину абсидеумском происхождении могло его так задеть? Главу ликвидированного Консилиума, патрийца, который всегда являлся примером железной неуязвимости…»

– Что за нелепость?! – парировал землянин. – «Прочь из моего дома, иначе в течение часа я лишу вас обоих жизни!»

Фидуций показал пальцем сквозь прозрачную боковую поверхность на залитые искусственным солнцем улицы Изнанки:

– Не я…

Алон и Юва настороженно переглянулись.

– Тогда тем более нет смысла «убираться из твоего дома», – израильтянин постарался воспроизвести высокомерную интонацию патрийца. – Приятного аппетита, не подавись!

Патриец впервые слегка улыбнулся, ответив вполголоса:

– Не дождёшься, зараза. Переживу тебя в три раза…

– Калпа, Алон… Калпа… – послышался женский шёпот. – Ты не знаешь… Тебе не понять… Мы вкладываем… иное значение… для… в понятие «дом», – патрийка чрезвычайно осторожно произнесла последнее слово, словно боялась спугнуть редчайшую трёхкрылую пралу, которая встречалась лишь в насыщенных цветами полянах Ланга… Её поведение заставило мужа без промедления обнять супругу, которая прислонилась к нему в поисках защиты и утешения. Его моментально накрыла волна встревоженных искренних переживаний: он мгновенно догадался, что, может быть, Юва здесь больше не появится!.. Здесь, на Патрии… У себя дома!.. Незаметная для большинства, спрятанная в преступное легкомыслие, но отличающаяся невероятной крепостью нить может внезапно оборваться… Дом…

Фидуций сочувственно глянул на Юву, но продолжил спокойно рассекать нежную кожуру уже прекратившего всякие движения алмония.

– Почему на Землю? – пренебрежительно спросил землянин. Странно, но именно сейчас ему показалось, что патриец как-то изменился… За несколько минут… «Не может быть! Абсурд!» – Алон спешно отогнал сомнения.

– Именно там вы оба сможете найти своего друга.

Юва, встрепенувшись от услышанного, сорвалась с места, но за полметра до цели резко остановилась!

– Двадцать пять… – проговорил Фидуций.

– Какие двадцать пять, гибриод? – парировал с живостью израильтянин, приблизившись и поравнявшись с Ювой. – Лишь два вопроса!

– Мерзавец! – не выдержала патрийка. – Как ты мог отпустить его?! Консилиум тебе велел…

– Консилиума нет! – перебил её Фидуций. – И потом, если все полагали, что Велфарий – узник, а я – надзиратель, то налицо факт всеобщего недоразумения.

– Первый вопрос, – настаивал Алон. – Почему патрийцы представляют угрозу для нашей жизни? Даже если взять эти… надуманные изменения… Если предположить, что вы превратитесь в… конченых абсидеумов…

– Ответы, мой приятель, можешь получить на Луне. Уже… Велфарий, к слову, уже наверняка в курсе, если мои предположения о его похищении верны.

– Тогда откуда ты знаешь, что он на Земле? Второй мой вопрос, – объяснил землянин, вызывающе взяв пальцами ломтик алмония.

– Мы меняемся… – неутешительно, словно приговор, ответствовал Фидуций.

Юва отчаянно вздохнула, отойдя к прозрачной поверхности, сквозь которую отлично просматривалось светило на дневном потолке Изнанки. На глазах у патрийки вместо отдающего теплотой жёлтого диска постепенно проявлялась холодная белая звезда впечатляющих размеров. Вместе с ней появлялись и облака, подсвеченные ярким диском, который пересекали несколько немалых колец. Юва взглянула на ладонь и заметила, как на коже отразился белый отблеск.

– Пространство в чёрной дыре инициировало процесс анализа поступившего туда вещества.

– Зачем?

– Чтобы написать более совершенный код, – объяснила Юва. – Всё стремится к совершенствованию… И пространство, и сознание…

– Но только пространство в состоянии расшифровать память в эвотонах, – с каким-то угасающим азартом проговорил патриец, несмотря на то, что он изо всех сил пытался разжечь его… – Молодая Вселенная – более медленная. Именно такой принцип позволяет существовать Вселенной во Вселенной, нашей «матрёшке», – он повторил действия землянина, пережёвывая плод и наслаждаясь его изумительным кисло-сладким вкусом.