Стивен Кинг - Бегущий человек. Худеющий (сборник) Страница 11

…Минус 079, отсчет идет…

Две кабины открылись прямо на улицу. Перед воротами Мемориального парка Никсона стоял коп. На Ричардса он даже не посмотрел. Стоял и стоял, похлопывая электрошоковой дубинкой по ладони, вглядываясь в морось, висящую в воздухе.

Моросящий дождь принес с собой ранние сумерки. Переходы в тени Геймс-билдинг более всего напоминали бесплотные тени, и Ричардс полагал, что он ничем не отличается от остальных. Он глубоко вдохнул влажный, пахнущий серой воздух. Хорошо, однако. Он словно вышел из тюрьмы. Хороший воздух. Отличный воздух.

Держитесь своих, посоветовал ему Киллиян. Ричардс не собирался с ним спорить. В этом совет Киллияна ему не требовался. Не сомневался он и в другом: именно в Ко-Оп-Сити поиски будут наиболее интенсивными, и начнутся они ровно в полдень, с завершением перемирия. Но к тому времени он будет уже далеко.

Он прошагал три квартала, поймал такси. Надеялся, что фри-ви будет сломан, как в большинстве машин, но в этой экран ярко светился последними кадрами программы «Бегущий человек».

Не повезло, мысленно вздохнул Ричардс.

– Куда, приятель?

– Робард-стрит. – И останется пять кварталов до цели. К дому Моули он мог пробраться дворами.

Автомобиль набрал скорость, древний бензиновый мотор чихал и кашлял. Ричардс откинулся на спинку сиденья, стараясь уйти в тень.

– Слушай, а ведь я только что видел тебя по фри-ви! – воскликнул таксист. – Ты же Причард!

– Причард. Все так, – смиренно признал Ричардс. Геймс-билдинг остался позади. И его громада уже не давила на него, хотя ему и не повезло с таксистом.

– Господи, а ты смельчак. Точно говорю. Настоящий смельчак. Знаешь что? Они же тебя убьют. Не задумываясь. Да, ты смельчак.

– Есть такое. Никуда не денешься.

– Никуда не денешься! – Таксист аж подпрыгивал от волнения. – Ну, здорово. Круто! Не возражаешь, если я скажу жене о том, что подвозил тебя? Она от этих Игр просто слюной исходит. Я бы с радостью заложил тебя, но смысла в этом нет. Для этого у таксиста должен быть хотя бы один свидетель. А никто не видел, как ты садился ко мне в машину, так?

– Да уж, тут удача от тебя отвернулась. К сожалению, ты ничем не поспособствуешь моей смерти. Или оставить тебе записку: «Я здесь был»?

– Господи, а ты можешь? Вот…

Они как раз пересекли Канал.

– Я выйду здесь, – резко бросил Ричардс. Достал новобакс из конверта, полученного от Томпсона, бросил на переднее сиденье.

– Слушай, я же ничего такого не говорил, а? Я не собирался…

– Не собирался, – согласился Ричардс.

– А записку-то…

– Отвали, гнида.

Он выскочил из такси и зашагал к Драммонд-стрит. В темноте на него надвигался Ко-Оп-Сити. Сзади долетел вопль таксиста:

– Надеюсь, они быстро поймают тебя, дешевка!

…Минус 078, отсчет идет…

Через двор, через дыру в заборе, отделяющем одну асфальтовую пустошь от другой, через заброшенную строительную площадку, назад в тень, чтобы не угодить под колеса летящего, ревущего грузовика, фары – горящие глаза вервольфа. Наконец прыжок через последний забор (поцарапав руку), и он уже стучал в дверь черного хода Моули Джернигана, одновременно и парадную.

Моули держал на Портовой улице ломбард-магазин, где состоятельный покупатель мог приобрести полицейскую электрошоковую дубинку, полностью снаряженный автомат, героин, пуш, кокаин, любые «колеса», пластиковую псевдоженщину, обычную шлюху, если на пластик денег не хватало, один из адресов трех подпольных казино, текущий адрес постоянно переезжающего с места на место Клуба извращенцев и многое, многое другое, запрещенное законом. Если у Моули не было необходимого клиенту товара, он знал, где заказать.

Доверенные лица могли приобрести у него и подложные документы.

Когда Моули выглянул в смотровое окошечко и увидел, кто стоит у него на пороге, он отечески улыбнулся:

– Почему бы тебе не уйти, приятель? Я тебя никогда не видел.

– Новобаксы, – коротко ответил Ричардс.

Последовала пауза. Ричардс внимательно разглядывал манжету рубашки.

Замки и засовы открылись быстро, словно Моули боялся, что Ричардс передумает.

Ричардс вошел. И попал в комнатку за торговым залом, где хранились старые журналы, краденые музыкальные инструменты, краденая видеотехника, коробки с продуктами. По необходимости Моули приходилось играть роль Робин Гуда. Южный берег Канала имел свою специфику. Едва ли Моули долго оставался бы в деле, если б жадничал. С богатеньких из центра он драл три шкуры, соседям продавал практически по себестоимости, иной раз и ниже, если видел, что человека сильно приперло. Поэтому в Ко-Оп-Сити его уважали и берегли. Если коп спрашивал стукача (а их число измерялось сотнями) о Моули Джернигане, ему отвечали, что Моули уже впадает в старческий маразм и приторговывает по мелочам левым товаром. Некоторые респектабельные горожане из центра, с необычными сексуальными наклонностями, могли бы рассказать кое-что еще, но полиции нравов давно уже не существовало. Все знали, что в среде порока нет места революционным настроениям. Не знали в полиции и о том, что Моули приторговывает и поддельными документами: последняя услуга оказывалась исключительно жителям Ко-Оп-Сити. Однако Ричардс понимал, что тот, кто брался за изготовление документов для такого, как он, навлекал на себя смертельную опасность.

– Какие нужны документы? – спросил седой как лунь Моули – ему давно перевалило за семьдесят, – тяжело вздохнув и включив лампу, залившую ярким белым светом рабочий стол.

– Водительское удостоверение. Военный билет. Идентификационный талон. Налоговая карточка. Пенсионное удостоверение.

– Нет проблем. Шестьдесят баксов для любого, кроме тебя, Бенни.

– Ты сделаешь?

– Для твоей жены – да. Для тебя – нет. Не собираюсь совать голову в петлю ради такого психа, как Бенни Ричардс.

– Сколько потребуется времени, Моули?

Глаза Моули хитро блеснули.

– Учитывая обстоятельства, я потороплюсь. Час на каждый документ.

– Господи, пять часов… можно я пойду…

– Нет, не пойдешь. Ты совсем рехнулся, Бенни? На прошлой неделе к твоему дому подъезжает коп. С конвертом для твоей жены. В «черном вагоне» с шестью приятелями. Флеппер Донниган и Джерри Ханрахан торчали на углу, когда они приехали. Флеппер рассказывает мне все. Парень болтлив, ты знаешь.

– Я знаю, что Флеппер болтлив, – нетерпеливо бросил Ричардс. – Я посылал ей деньги. Она…

– Кто знает? Кто видит? – пожал плечами Моули, выкладывая на стол бланки, ручки, печати. – Дом они окружили в четыре ряда, Бенни. Если кому захочется заглянуть к ней и принести свои соболезнования, его запихнут в кутузку и отметелят резиновыми дубинками. Даже хорошим друзьям это ни к чему. И деньги, которые теперь есть у твоей жены, тут не помогут. Фамилию любую или…

– Любую, только английскую. Господи, Моули, ей же надо ходить за продуктами. И врач…

– Она посылает сына Баджи O’Санчеса. Как там его зовут?

– Уолт.

– Точно. Теперь такие мелочи в памяти не задерживаются. Старею, Бенни. Теряю форму. – Он вскинул глаза на Ричардса. – Я еще помню время, когда Мик Джаггер ходил в знаменитостях. Ты небось понятия не имеешь, кто он такой, так?

– Знаю я, кто он такой. – Ричардс, нахмурившись, повернулся к окну. Все оказалось хуже, чем он рассчитывал. Шейла и Кэти тоже в клетке. До того момента, пока…

– С ними все в порядке, Бенни, – мягко заметил Моули. – Просто держись от них подальше. Ты меня понял?

– Да. – Внезапно на него накатил вал черного отчаяния. Я тоскую по дому, удивленно подумал он. Но мучило его и другое. Он чувствовал, что ситуация выходит из-под контроля. Все рушилось, валилось. Перед мысленным взором замелькал калейдоскоп лиц: Лафлин, Бурнс, Киллиян, Джански, Моули, Кэти, Шейла…

Дрожа всем телом, он вглядывался в темноту. Моули работал, напевая какую-то песенку из далекого прошлого, что-то насчет глаз Бетт Дэвис, кто она такая, черт побери?

– Он был барабанщиком, – вдруг вырвалось у Ричардса. – В английской группе, которая называлась «Битлз». Мик Маккартни.

– Ох уж эта молодежь. – Моули не отрывался от работы. – Все-то вы знаете.

…Минус 077, отсчет идет…

От Моули он вышел в десять минут первого, оставив у него тысячу двести новобаксов. Моули также продал ему простенькие, но достаточно эффективные средства изменения внешности: седой парик, очки, каучуковые защечные вставки, пластмассовые накладные зубы, изменяющие линию губ.

– Прихрамывай, – посоветовал ему Моули. – Чуть-чуть, чтобы не привлекать особого внимания. Помни, ты можешь туманить людям разум, если того захочешь. Знаешь, откуда эта строчка, не так ли?

Ричардс не знал.

С новыми документами он стал Джоном Гриффеном Спрингером, коммивояжером из Хардинга, торгующим обучающими программами. Сорок три года, вдовец, без статуса техника. Оно и к лучшему: техники говорили на своем, особом языке.