Тайная дипломатия (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич Страница 11

О переговорах с французами я знал. Ничего нового.

– Благодарю вас, Георгий Васильевич, – поднялся я с места. – Это все, что мне хотелось узнать.

Я уже собирался уйти, но Чичерин остановил меня.

– Олег Васильевич, у вас есть сведения, что кто-то из нашей миссии ведет собственные переговоры с финнами?

– Не хочу врать, но данных о переговорах у меня нет, – не стал я кривить душой. – Получена информация, что один из советских дипломатов встречался с кем-то из сотрудников финского посольства. И встреча произошла не случайно, а целенаправленно, по приглашению. Естественно, мне еще предстоит проверить эту информацию.

Кажется, услышав новость, Чичерин расстроился. Еще бы. Кому понравится, если за твоей спиной подчиненный ведет собственную игру? А игра такая, что попахивает государственной изменой, а в случае огласки может полететь голова самого начальника.

– Олег Васильевич, как я полагаю, мне следует знать имя подозреваемого.

Нужно отдать должное Чичерину. Он, хоть и помрачнел лицом, но сумел сохранить достоинство. И не сбился, не назвал меня настоящим именем. Вот что значит старая дипломатическая школа преумноженная работой в подполье. А почему бы и не назвать имя подозреваемого? Если Скородумов чист, ему ничего не грозит. Если нет, то лучше Чичерину поостеречься, мало ли что… Конечно, Георгий Васильевич лишнего не болтает, но все равно, следует вести себя осторожнее.

– Андрей Скородумов. Есть агентурные данные, что он разговаривал по телефону с представителем финского посольства, а к гостинице его доставляла машина с финским флагом. Но не исключена и провокация, и оговор. Нужно все проверить. Не хотелось бы огульно бросаться обвинениями.

– Хорошо, Олег Васильевич, я вас понял, работайте, – кивнул Чичерин. – Не волнуйтесь, я умею хранить секреты. Со своей стороны я тоже проведу небольшое расследование. Да, вот еще что. – Народный комиссар вытащил из пачки бумаг, лежащих перед ним, синий конверт с типографской надписью: «СНК РСФСР». – Это лично вам, из приемной Владимира Ильича.

[1] Отмечу, что формально все члены делегации (кроме Чичерина, разумеется, являвшегося наркомом) были равны. Согласно декрета СНК РСФСР от 4.06.1918 г. все дипломатические ранги отменялись и все дипломаты, работавшие за границей, именовались полномочными представителями.

Глава пятая. О женах и мужьях ​

– Можно взять с собой или лучше прочитать здесь? – поинтересовался я, потянув к себе синий конверт. Все-таки письмо из диппочты, значит, как минимум, «ДСП».

– Лучше здесь, – кивнул Чичерин. – Письмо забавное, но там резолюция товарища Ленина.

В конверте я обнаружил письмо. Слева резолюция, написанная далеким от каллиграфии почерком: «Ув. Георг. Вас. Я давно так не смеялся. Ознакомьтесь и ознак. тов. Аксенова. Ответ пришл. с диппочт. Вл. Ульян.(Лен.).»

А дальше уже шли каракули. Очень даже знакомые.

Дорогой Владимир Ильич!

Пишет вам череповецкая женщина-комсомолка Полина Степановна в девичестве Капитолина Филимонова, потом Аксенова, по бывшему мужу Архипова. У меня к вам убедительная просьба – заставьте ответственного работника ВЧК тов. Аксенова Владимира женится на мне, потому что это он обещал зделать еще в 1918 году.

Мы с тов. Аксеновым выполняли важное задание губчека по внеднению в организацию террористов, желавших свергнуть Советскую Власть в нашем городе. Я была тяжело ранена и товарищ Аксенов пообещал, что после войны сразу же женится на мне, но обещания не сдержал, а уехал в Москву, а потом в Архангельск.

Я решила не ждать конца войны, а вышла замуж за ответственного партийного работника, заведующего сектором торговли Петрогубкома тов. Архипова, но данный товарищ не оправдал доверия партии большевиков и был арестован органами чека за растрату казеных денег и продажу товаров неустановленным лицам. После его ареста я сразу же развелась с человеком, так подло втершимся в доверие партии и в мое личное доверие как комсомолки и верного соратника ВКП (б).

Так как я нигде не работала, а комнату, которую мы занимали с мужем, была изъята, мне пришлось уехать из Петрограда и вернутся в Череповец, где я устроилась на работу в губженсовет.

Вышепомянутый тов. Аксенов скрыл от меня тот факт, что он является ответственным сотрудником ВЧК, прикидываясь простым чекистом, но недавно в газете я прочитала, что он награжден вторым орденом Красного революционного знамени и занимает высокий пост в органах нашего славного ЧК.

Хочу напомнить, что настоящий коммунист обязан сдержать данное ранее слово, а раз тов. Аксенов давал слово на мне женится, так пусть он женится и неважно, что я была замужем.

Дорогой Владимир Ильич! Я убедительно вас прошу взять с тов. Аксенова расписку в том, что после завершения войны он на мне женится. Еще прошу вас похлопотать об обмене моей комнаты в Череповце на комнату в Москве, патому что женатый чекист не может жить в общежитии, лучше поближе к Лубянке, чтобы мужу было удобнее ходить на работу.

С комсомольским приветом Полина Аксенова.

Чувства после прочтения письма были двойственные. С одной стороны – смешно, с другой – грустно. Мало того, что сама позорится, так еще и меня позорит.

– Георгий Васильевич, а вы читали письмо? – поинтересовался я.

– Прочел, – улыбнулся Чичерин. – Последний раз я так веселился, когда читал рассказы Тэффи. Подскажите, что написать в ответ?

А что, еще и ответ нужен? Впрочем, если письмо попало в секретариат Совнаркома, то оно зарегистрировано, а в соответствии с бюрократическими правилами ответ должен быть дан в течение месяца.

– Можно написать, что Совет народных комиссаров не вмешивается в личную жизнь сотрудников ВЧК, – предложил я, а потом меня осенило. – А еще лучше, ответить так – уважаемая Полина Филимонова-Архипова-Аксенова. К нашему великому сожалению…

– Подождите, возьму карандаш, – остановил меня Чичерин. Вооружившись письменными принадлежностями, нарком иностранных дел словно бы виновато пояснил: – Секретарь завтра придет на службу, все отпечатает. Так, продолжайте…

– Значит, к великому сожалению, товарищ Аксенов В.И. не может жениться на вас, так как в момент, пока вы были замужем, он сам женился, а разбивать советскую семью для настоящей комсомолки недопустимо. Вопрос об обмене вашей комнаты на комнату в Москве я предлагаю вам решить через Череповецкий губисполком. С уважением В.И. Ленин.

– Все. Записал, – констатировал Чичерин, убирая бумажку в папку. Потом, слегка нахмурившись, словно что-то вспомнил, спросил: – Олег Васильевич, а разве вы женаты?

– Формально – нет, а фактически – да. Наталья Андреевна дала свое согласие, а мы по приезду в Москву собирались пожениться.

– Наталья Андреевна? – с удивлением вытаращился нарком иностранных дел, словно впервые услышал новость о наших отношениях. Хотя, может быть, и впервые. Это на Лубянке все знали, Ленин знал.

– А что вас смущает? – холодно поинтересовался я, думая, удержусь ли от хамства, если нарком скажет что-нибудь о разнице в возрасте. Но Чичерин был слишком интеллигентным человеком, чтобы давать непрошенные советы.

– Нет, ничего, – потер воспаленные глаза Чичерин. – Наталья Андреевна – прекрасная, очень чистая и светлая женщина, и вам очень повезло, если она станет вашей женой.

Что же, приятно слышать. Мне вдруг стало жалко нашего наркома. Глаза красные, видимо, не спал. На столе давно остывший кофейник, грязные чашки, пепельница заполненная окурками. А где гостиничная прислуга? Совсем службу завалили. Хоть сам бери, да прибирайся на столе у наркома. Или кофе ему свежий соорудить? Сейчас отловлю кого-нибудь, распоряжусь, да надо и честь знать.

Я решительно составил кофейник и чашки на поднос, вышел в коридор. Найдя первую попавшую горничную, вручил ей посуду и попросил: