Время перемен - Евгений Адгурович Капба Страница 11

Гавор, Целер и Транквил тут же надели шапели, переложили поближе арбалеты, шестоперы и кистени. Микке и так был в шлеме — простой округлой железной шапке, и ему оставалось только опустить стрелку, которая защищала нос, и достать меч из ножен. Аркан шлемы не любил — но голова была дороже. Поля шапели, к тому же, отбрасывали тень на лицо — какая-никакая а дополнительная маскировка. Клинок он держал обнаженным, у бедра.

— Это путь на небо!

Эдгар дю Валье управлял лошадью одними движениями ног, поскольку в руках сжимал холодно поблескивающие клинки. Он двигался впереди каравана. Лес кончился, дорога теперь пролегала через залитый солнцем луг. Прямо у обочины, на крупном валуне стоял человек в белой хламиде, худой, без единого волоса на голове. Его ясные голубые глаза были широко открыты и смотрели в небесную вышину. Руки, сложенные в символ Феникса, простирались над толпой грязных и оборванных людей. Рем присмотрелся — среди нищих и бродяг нет-нет да и попадались крепкотелые молодчики в стеганках или жилетах из дубленой кожи.

— Дочь Аскерона, опустошительница! Блажен, кто воздаст тебе за то, что ты сделала нам! Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень! — эти строчки, произнесенные фанатиком-оптиматом были хорошо знакомы молодому Аркану.

Но Аскерон? Почему он сказал — «Аскерон»? Это ошибка одного странствующего проповедника, или…

В полном молчании караван двигался за спинами толпы, внимавшей жестоким словам. Напряжение повисло в воздухе, Рем до боли сжал рукоять меча. Солнце, светившее ярко, вдруг спряталось за тучу, потемнело, подул свежий ветер, раздувая подобно крыльям полы белой хламиды проповедника. Он опустил взгляд с небес на бренную землю, и, наверное, удивился бы меньше, обнаружив дьявола во плоти! Аскеронские ортодоксы были прямо здесь, как будто Феникс откликнулся на его слова! В глазах фанатика мелькнула незамутненная ненависть:

— Убийство неверного — не грех! Это путь на небо!

Толпа стала оборачиваться — в считанные секунды переполненные религиозным рвением мужчины и женщины, стоило им только рассмотреть, на кого указывал перст проповедника, превращались в лютых зверей. Наливались кровью лица, пальцы искали камень, палку, любое оружие…

Здесь было человек двести, не меньше!

— Фургоны — к лесу! Всадники — за мной! — дю Валье знал свое дело.

Возницы защелкали хлыстами, лошадки рванули вперед, окованные железом колеса понесли повозки к темнеющему впереди лесному массиву. Аркан и Микке пристроились справа и слева от рыцаря-ренегата, горяча коней. Это требовало огромной смелости — смотреть, как огромная масса внезапно потерявших рассудок людей несется на тебя, мечтая растерзать!

— Много скорбей у праведных — и от всех их избавит Господь! — как обычно в тяжкие минуты Рем вспоминал Писание.

— Хранит Господь все кости их, ни одна из них не сокрушится! - вдруг подхватил дю Валье и пришпорил коня, беря разгон .

— Смерть грешников люта, и ненавидящие праведного прегрешат! — Рем занес руку с мечом для удара.

В ушах свистел ветер, кони перешли в галоп, три всадника мчали навстречу толпе. Боковым зрением Аркан увидел замершее в торжествующей гримасе лицо оптиматского клирика. Его глаза были черными — без белков! Как у тех чертовых эльфов!

Эдгар дю Валье взмахнул клинками — как жнец косами, и проложил кровавую просеку среди беснующихся фанатиков. Камни и палки летели во всадников — но тщетно. Микке рычал что-то свирепое, орудуя широким и длинным мечом, не особо разбирая, по кому попадают мощные удары, усиленные скоростью движения ломового коня.

Аркан после недавней реморализации еще старался щадить хотя бы женщин, оглушая их плашмя или отталкивая в сторону грудью коня или сапогом. Мужчин же жалеть не стоило — многие из них были вооружены, но деревянные палицы, короткие топоры или сельскохозяйственный инструмент не становились преградой для тяжелого палаша.

Они вырвались на простор, оставив после себя целую дорогу из покалеченных и изрубленных людей, пройдя сквозь толпу как нож сквозь масло. Фургоны уж были едва видны на фоне стволов деревьев и Аркан крикнул:

— Нужно взять проповедника! Иначе на нас повесят все эти трупы!

Эдгар только кивнул, и потянул за поводья, разворачивая коня. Кровь и мертвецы отчасти привели людей в чувство, и многие из них стали растерянно оглядываться, завывать от боли полученных травм, некоторые — даже пытались бежать в сторону виднеющихся дальше, в лугах, деревенских построек.

— Убийство неверного не грех… — уже не так уверенно затянул оптимат на камне.

Снова дю Валье оказался в центре тройки всадников. Мечи он сунул в ножны за спину, и в тот момент, когда до валуна оставалось около десяти шагов, встал в седле и, также, как и у таможни, оттолкнулся ногами и одним прыжком оказался рядом с проповедником.

— Кхэ-э-э-э… — получив удар под дых лысый клирик скорчился.

Эдгар при помощи длинных и широких рукавов собственной хламиды оптимата спеленал подстрекателя, и крикнул Микке:

— Лови! — и пинком отправил пленника в полет.

Северянин ухватил клирика за шкирку у самой земли и перекинул через луку седла — битюгу было всё равно, он даже и не заметил двух с половиной или трёх пудов дополнительного живого веса — фанатик был тощий, как ящерица.

* * *

— Что дальше? — спросил рыцарь-ренегат у Аркана.

Они догнали фургоны, оставив за спиной полное людских страданий поле.

— Нам нужно к местному владетелю. Мы должны сдать ему возмутителя спокойствия, дать под присягой показания… Гавор, кто здесь барон?

— Дю Дарманен. Его замок как раз за лесом. Понятия не имею, что он из себя представляет, всегда имел дело либо с его супругой — весьма достойная леди, кстати, либо с управляющим.

Аркан кивнул:

— Тогда — к замку!

Цитадель барона дю Дарманена стояла на невысоком возвышении у речушки. Четыре квадратные угловые башни и барбакан возвышались над толстыми стенами из дикого камня в пятнадцать или двадцать локтей. Сине-красные полотнища с изображениями геральдических летящих хищных птиц висели с обеих сторон от ворот.

В замке заметили караван, на надвратной башне появился трубач и через мгновение окрестности огласил мощный, низкий звук рога. Забегала на стенах стража, из ворот навстречу путешественникам выехал конный разъезд. Дородный, одетый в роскошный дублет и отороченный мехом плащ человек ехал впереди, один из четырех латников сопровождения держал знамя, уперев его древко в стремя.

Когда караван и замковая стража сблизились, человек в плаще не по погоде выдвинулся вперед.

— Я — шевалье дю Малу, управляющий замком Дарманен от имени его милости барона дю Дарманена. Какая надобность заставила вас гнать лошадей и тревожить честных подданных герцога Криса дю Пюса Лабуанского?

— На нас совершили нападение разбойники, — проговорил дю Валье. — Мы едем на ярмарку Дымного перевала, и подверглись атаке в семи верстах отсюда, на лугу, где стоит большой камень. Толпа вилланов, подстрекаемая проповедником, ринулась на наш караван и мы были вынуждены применить силу, чтобы защитить себя и свое имущество.

Дю Малу нахмурил брови, латники барона взялись за оружие при этих словах.

— И что, есть пострадавшие?

— Слава Господу, Творцу Миров, Владыке Огня и Света — мы все целы, но на лугу полно раненых и убитых.

— Так вы ортодоксы… А есть ли доказательства ваших слов?

Микке снова приподнял своей лапищей оптимата за шкирку и потряс им в воздухе. Ноги проповедника беспомощно болтались, глаза же метали громы и молнии.

— Эт-то о-о-он говори-ил людям что на-а-ас можно убить.

— Твою же в корень! — сказал один из латников. — Это тот клирик, из общины Белых Братьев. Мы вчера сопроводили его до границ баронства по приказу его милости… А он, выходит, вернулся!

— Тихо! — рявкнул дю Малу. — По всему выходит что вы, аскеронские ортодоксы, убили людей барона и захватили в плен клирика кесарийско-оптиматской церкви. Это серьезное, страшное преступление. А вы — торговцы, и среди вас нет дворянина, чтобы подтвердить слова под присягой…

— Есть! — поднял руку Рем. — Я — дворянин.

Дю Валье явно не стоило называть себя — ренегатов не любили особенно.

— Маэстру…? — вопросительно проговорил управляющий.

— Маэстру путешествует инкогнито, — отрезал Аркан. — Свою фамилию и титул я могу сказать господину барону, и если у него останутся вопросы — герцогу Лабуанскому.

— Вы уверены, что вам по статусу… — снова попробовал сделать заход дю Малу, но получил жесткую отповедь.

— Если вы продолжите сомневаться в моем статусе,