Баллада о Звездной Республике - Елена Долгова Страница 11

– Что здесь случилось, старший лейтенант? Почему человека бросили на пороге? -- внешне спокойно спросил Сибирцев.

– Это тип расстрелял людей в инженерной, потом пытался взломать вашу дверь, и я его ранил в руку. Сдаваться наш злодей захотел, и принял яд. Виноват, что бросил ту тело, но у меня был приказ отправляться в капсулу.

–Где он взял оружие?

– Не знаю, надо проверить арсенал.

– Займись этим немедленно, нам еще свободных стволов на борту не хватало. Как зовут парня?

– Тоже не знаю.

– Как не знаете, он что – посторонний на борту?

– Возможно, не посторонний, просто не похож на свою фотография из личного дела. Если провести опознание…

– Нет, никаких общих опознаний. Не стоит лишний раз травмировать людей. Нам не нужны подозрения и разборки внутри команды. С этого момента инцидент временно засекречен. Информация будет доступна только старшим офицерам. Версия для всех остальных, ученых и техников – погибшие не перенесли прыжок. Пускай Корниенко проведет генетическую экспертизу у себя в лаборатории. Пришли своих ребят, Роберт, надо быстро и деликатно убрать тело.

– Сожалею, что настолько облажался.

– Защищая мостик, ты поступил верно. Благодарю за службу флоту и от меня лично – тоже спасибо.

Сибирцев пожал Ленцу руку, но тот все равно ушел в задумчивости – точно такой же, которая смущала самого капитана. «Новый мир, а проблемы те же самые».

Сибирцев тем временем вернулся на мостик, дождался появления вахтенного офицера, передал ему командование. Потом отправился в свою каюту и занял там кресло возле панорамного окна с видом на Росс и на тучу мелких обломков, оставшихся от приемника. Обломки эти плыли в космосе, как и «Алконост» подчиняясь законам гравитации.

«Расследование инцидента будет, но начнем только завтра. Что нужно сделать немедленно? Внимательно протестировать все критические конструкции «Алконоста» – с этим справится Система. Поговорить с экипажем по громкой связи, поздравить их – немедленно. Дальше – проверить физическое состояние экипажа, медицинскими делами займется доктор Корниенко. Собрать старших офицеров, обсудить разрушение приемника, выслушать их мнения, составить план восстановления. Оценить, хватит ли нам материалов и деталей, проложить курс ко второй планете системы...»

Сибирцев открыл личный сейф, вынул пистолет и сунул за ремень так, чтобы пола кителя прикрывала оружие. Нашел в аптечке стимулятор и сделал себе укол. Осмотрел и снова вернул в сейф коричневый бумажный пакет.

«Ни Ленц, ни этот, второй Вечеров, ни мой старпом, никто на корабле не знает про секретный приказ штаба Флота». Капитан и сам не знал, что за содержимое кроется в запечатанном пакете. Вскрыть оболочку он имел право лишь в самых критических обстоятельствах, и эта крайность пока не наступила, а до той поры тайна хранилась за толстой дверцей личного сейфа.

«Пять минут отдыха, а потом – работа».

Сибирцев расслабился, коснулся пульта управления каютой, и включил то, что считалось программой его личного виртуального компаньона, а на самом деле являлось лингвистической копией сознания погибшего отца.

– Привет, батя.

– Привет и тебе, Сережа. Как дела? – раздался знакомый хрипловатый голос.

– В норме, работаю. Вот он, «красный карлик», триумф человечества. Висит, зараза, в космосе.

– А настроение как?

– Тоже нормально. По тебе скучал.

– Плохо, что я запомнил тебя совсем маленьким, – с сожалением заметил Сибирцев-старший. – Огромный, небось, вымахал, косая сажень в плечах.

– Это тебе судить. Ты же можешь анализировать фото…

– «Анализировать фото», тьфу. Этим пускай машины занимаются. Я тебе не машина, сорванец.

Сибирцев улыбнулся. С течением лет характер у программы имитации приятно портился и становился похожим на натуральный стариковский. Лингвистическая копия Геннадия Сибирцева, собранная из старых дневников отца, его текстов и записей голоса, получала знания, наблюдая жизнь корабля, хвалила и ругала «сынка» и порой давала ему советы. Сибирцев понимал, что все это имитация и суррогат, скрывал от коллег свою привязанность и порой даже подумывал стереть странную программу, но… не мог. Допустимую с точки логики разума очистку «компаньона», в душе он считала отцеубийством.

–Вижу, сынок, проблемы есть. Сломалось что-то?

– Солитонный приемник.

– Это я заметил. Еще, вроде, стрельба на главной палубе была. Ты цел? А ребята твои как – не ранены?

– Есть жертвы, вот что плохо.

– Плохо. Ладно, разберешься. Ты, Серега, не раскисай, и, главное, дров не наломай, – посоветовал отец.

–Буду держаться, батя.

– Вот увидишь, временная запинка, может, и к лучшему.

– Что-что к лучшему?

– А то, что Алконост тут увяз со сломанным приемником. Ты у меня парень вспыльчивый, горячий, пауза она, может, и на пользу будет.

– В чем я горяч?

Симулятор замолчал, то ли подвис, размышляя, то ли решил взять паузу.

– Отдыхай, пап, – сказал Сибирцев деликатно и выключил имитацию.

«Сделать бы, кроме голоса, изображение», – помечтал он, но тут же прогнал крамольную мысль – все сохранившиеся изображения отца слишком походили на самого капитана. Отличалась только униформа.

* * *

Вечеров двигался по коридору, стараясь шагать прямо. Самолюбие не позволяло