Рожден быть опасным - Дмитрий Сергеевич Самохин Страница 11

— Придется обойти, — заметил Крысобой, поднимаясь из грязной жижи.

— Что это было? — спросил я. С подобными фокусами я еще не встречался.

— Я же предупреждал, этот лес напичкан ловушками, что механмэн новомодными девайсами. Тут налицо искривитель пространства. Нашу хреновину через него продернуло, а потом назад выплюнуло, — отряхиваясь, объяснил Марк.

— И по пути она чуть было не снесла тебе череп, — прокомментировал я. — Кстати, жаль, что она это не сделала. Весь бы гонорар за голову Гоевина отчалил бы мне.

— Обломись, судьба лихая, — ухмыльнулся Крысобой. — Крюка придется делать… Этот путь закрыт.

Наши кругаля по болоту продолжались часов восемь, если верить хронометру, встроенному в «Змея». За это время мы продвинулись от силы на пару километров по пояс в зловонной жиже. Мокрые, голодные и злые. Крысобой израсходовал весь свой запас кругляшков и теперь мы шли на одной лишь интуиции, помноженной на наблюдательность. Несколько раз Марк проваливался в трясину по грудь и мне приходилось его вытаскивать. Мелькнула правда шальная мысль: «Одному мне больше достанется!» Но я ее от себя гнал. Однажды на нас обрушилось дерево. Я чудом выскочил из-под падающего ствола, Крысобою повезло меньше. Суковатой веткой ему рассекло щеку. От отборных ругательств Крысобоя все обитатели болота в испуге попрятались по своим норам.

— Брось психовать! — посоветовал я Крысобою. — Шрамы украшают мужчин.

— Ты бы знал, сколько я за одну щеку бабок выложил! Еще бы не так психовал, — пожаловался Марк.

Я помог ему перебраться через бревно, и мы медленно продолжили путь.

Смеркалось.

С карканьем над моей головой пронеслась ворона.

Я предложил сделать остановку. Нам требовалась маленькая передышка.

Крысобой кисло согласился.

Мы добрались до клочка суши и расположились на отдых. Марк извлек из рюкзака два куска вяленого мяса, и протянул один мне. От еды я отказываться не стал. С жадностью впившись зубами в мясо, я произнес:

— Кроме того искривителя, никаких больше ловушек. Скудно что-то.

— Это меня и пугает. Уже по всем раскладам нас раз двадцать должно было чем-нибудь шандарахнуть. Я сам удивлен.

Я уловил резкое движение вдалеке и бросился в сторону, ныряя в болото. То место, где я только что сидел, вспорола автоматная очередь, забросав Крысобоя ошметками травы и грязи. Он перекувырнулся за кочку, открыв из «Шмеля» ответный огонь по кустам. Кажись, пули Крысобоя не находили цель.

Краем глаза, я различил серую тень, прижавшуюся к земле. Изредка она озарялась огненными всполохами. Я скользнул за дерево, стараясь не шуметь. Мой маневр остался незамеченным. Кто бы это ни был, он не обращал ни на что внимания, лупил по месту нашего импровизированного пикника. Крысобой просчитал мой замысел и постарался отвлечь огонь на себя. Я мог бы швырнуть в психа гранату, расстояние позволяло, но, во-первых, я жадный, а, во-вторых, очень уж хотелось с ним потолковать по душам, узнать чего он на нас так обозлился.

Приблизившись к его схрону, я увидел мужчину в прорезиненном зеленом камуфляже. Прижавшись телом к невысокому холмику с одиноким невысоким деревцем, он практически слился с ним. Мужик бил короткими очередями из автомата.

Что-то меня в этом типе насторожило. Было в нем что-то неестественное. Не долго думая, я метнулся к нему. Заслышав шум у себя за спиной, мужик резко обернулся, но поздно. Я выбил автомат у него из рук и от души приложил коротким в челюсть, аж зубы клацнули. Голова агрессора дернулась и впечаталась в дерево. Он затих, закатив белые до кошмара глаза. У него не было зрачков. Вернее, они были, но тоже снежные и ничем не отличались от белка. То ли он вставил линзы, то ли альбинос. Очередная мутация или сомнительный понт.

— Повязал ублюдка⁈ — проорал Крысобой, выглядывая из укрытия.

— Торчи сюда.

Только теперь я понял, что мне не нравилось в этом мужике. И где только были мои глаза. Я думал, что трясина засосала его по пояс, а у него просто отсутствовала нижняя половина туловища. С такой раной долго не живут, однако у него как-то получилось.

— На одного меньше будет, — заявил Крысобой.

— Ты его знаешь?

— Нет. Лично я эту харю не знаю. Но что это за чувырло, мне известно. — Марк сплюнул в болото и утер грязное лицо. — Это один из охотников. Так что на одного меньше. Вместе с тобой осталось восемь.

— Семь, — поправил я. — Ты забыл про пьянчужку.

Альбинос зашевелился.

— Только что он здесь делает? — размышлял Марк.

— А где ему быть? — удивился я.

— Он покинул гостиницу пару недель назад. И отправился на охоту. Это он три километра за две недели пер. Приличная скорость. Нечего сказать.

Альбинос открыл глаза и скривился, будто от яркого света.

— Ты чего, урод, палить начал? — склонился над ополовиненным Крысобой. — Ни себе, ни другим?

Альбинос хрипло расхохотался.

— Ты чего ржешь, сука? — удивился Марк.

— Вы еще пожалеете, что я вас не прикончил, — ответил Альбинос.

Из его рта сочилась клюквенным соком кровь.

— Ты что, охренел, урезанный?

— Здесь кольцо. Дальше дороги нет. Придется все начать сначала.

Альбинос, точно ребенок, погрозил пальцем Крысобою.

— Придурок…

Крысобой пнул Альбиноса.

— Ты где две недели петлял? — осведомился я.

— … от медведей сюда и обратно… от медведей сюда и обратно… от медведей сюда и обратно… от ме…

Бормотание Альбиноса было прервано сухим щелчком «Шмеля». Пуля пригвоздила его голову к дереву.

— Он нам больше не нужен, — пояснил Крысобой. — Попехали дальше.

Закинув рюкзак за спину, он упрямо прыгнул в жижу, погрузившись в нее по колено. Раздвигая телом шевелящуюся трясину, Марк заскользил прочь от Альбиноса.

Я последовал за Марком, размышляя над услышанным. Вскоре мы увидели наглядное подтверждение его словам.

Через полчаса болото закончилось, и мы выбрались на поросший сизым мхом берег, за которым начинался хвойный лес. Но стоило нам углубиться в чащу, как пространство вокруг вздрогнуло и свернулось, поглотив наше сознание.

Когда я очнулся, голова болело, словно яйцо, из которого намерен вылупиться монстр. Я лежал на чем-то твердом и холодном. Скосив глаза, я увидел возле себя неподвижного Марка. Его лицо было залито кровью, а над нами возвышались Медвежьи скалы.

Глава 9

Высшая мудрость солдатской жизни — умение бодро рапортовать «Есть!» и