Дмитрий Силлов - Закон «дегтярева» Страница 11

Подбадривая себя эдакими высокопарными мыслями, я шел вперед, держа наизготовку «Вал» и прекрасно понимая, что вряд ли он мне поможет против неведомого зла. Судя по всему, московские мутанты либо разбежались перед этим злом, либо передохли, не выдержав промывки мозгов. Но там, впереди, была моя жена, которую я – что ж тут поделаешь – полюбил еще сильнее после того, как вспомнил всё. Почему? Да потому, что не может нормальный мужик разлюбить девушку, которая носила ему в тюрьму передачи, ту, которую он не раз вырывал из лап смерти, ту, чьи глаза снятся ему по сей день почти каждую ночь… Да, сучка, да, своенравная тварь, да, ненавижу порой – и люблю, хоть убей. Такие вот сопли творятся порой в душе суровых мужиков, и никто из них никогда не признается в этом даже себе самому…

Я шел – и чувствовал, что в моей голове рождается неприятный такой звон, будто крохотный комар запутался в переплетении нейронов мозга, и жужжит, и дергается, пытаясь вырваться наружу…

Понятно, что сейчас происходит. Я приближался. К чему? А Зона его знает к чему. Не исключено, что к закономерному финалу своих приключений, которых запросто на пятнадцать полновесных романов хватит, а то и поболее…

Впереди, в тени полуразрушенного дома, я заметил какое-то шевеление. Очередная крысособака? Или какой-то другой мутант, которого тоже придется добить, чтобы не мучился? Гляди, сталкер, как бы через пару сотен метров не пришлось себя самого добивать, ибо комарик в мозгу с каждым шагом матерел, увеличивался в размерах… И от его навязчивого звона, уже отдающего в ушах, все больше хотелось сесть на асфальт, достать нож, и выковырять его из головы отточенной сталью.

Но я еще держал себя в руках и даже был способен на сострадание. Поэтому не попер вперед по цепочке следов, вдавленных в серый мох, а свернул к зданию, рядом с которым корчилось несчастное существо, очень похожее со спины на человека.

Но это был не человек.

Когда я приблизился на расстояние ножевого удара, существо, услышав мои шаги, с усилием развернулось ко мне – и я увидел, как последние тусклые лучи заходящего солнца отразились в единственном глазе мутанта.

Шам.

Причем шам, которого я меньше всего ожидал увидеть.

– Ну, здравствуй, Фыф, – сказал я – и невольно поморщился. Комар в голове, похоже, вырвался из плена и готовился начать искать путь наружу из моего черепа.

– Здорово, Снайпер, – с натугой произнес мой старый приятель. – Я тоже безмерно рад тебя видеть, того и гляди блевану. Но ты не подумай, не от того, что твою физиономию увидел. Просто уж больно он, падла, сильный…

– Кто?

– А ты не чувствуешь? Шам. Причем не наш. Пришлый, с востока. Я ж вижу его ментально, чувствую, чем он дышит. Он пятиглазый шайн-полукровка, силы неимоверной. Наши по сравнению с ним – дети. Шайны-то всё вокруг Москвы ошивались, пару-тройку объектов захватили и на большее не рассчитывали – силенок не хватало на Кремль пойти. А этот шайн…

Фыф скривился от боли, сдавил лапами виски, но пересилил себя и продолжил:

– А этот шайн… то есть шам… В общем, он подчинил себе сначала всех соплеменников вместе с их предводителями-нойонами, а потом принялся за московских мутантов. Он их всех собрал в огромную армию, которую вот-вот двинет на Кремль. Ему Купол открыть – как тебе консерву. А тем, кто пытается сопротивляться, он просто выжигает мозги…

– Занятно, – произнес я. – Только не логичнее ли ему было с его-то способностями просто подчинить себе кремлевских?

– Все не так просто, – Фыф качнул глазными щупальцами. – Он по мутантам спец, по измененным мозгам. С людьми у него хуже получается… Особенно с русскими, у которых очень специфический менталитет. Вот шайн и решил подстраховаться. Гораздо проще бросить войска на крепость, чем напрягать мозги, пытаясь подчинить тех, кто генетически не привык подчиняться всякой сволочи…

– Ясно, – кивнул я. – Ну а ты чего тут? Почему не ушел, когда почувствовал воздействие?

– А ты почему не ушел? – горько усмехнулся шам. – Вот и я потому же. Пятиглазый забрал Настю. Мы тут неплохой заброшенный маркитантский бункер нашли неподалеку, с хорошим запасом восстановленных консервов и качественного алкоголя. Может, грохнул кто группировку торгашей, или еще что случилось. А бункер – остался. Вот мы и жили в свое удовольствие. Прям рай в шалаше, только очень уж ей не нравилось мое пьянство… Но я украдкой все равно прикладывался к бутылке. Ну, а сегодня проснулся я с бодунища – а Насти-то и нет. И вместо нее – образы в башке. Чужие. Зов неимоверной силы. Тут я все и понял. Проклял свое пьянство беспробудное, в очередной раз поклялся завязать, собрался – и пошел за ней.

Фыф снова поморщился.

– Только он меня тоже чувствует. И давит, козлина. Не дойти нам. Мозги взорвет и мне, и тебе, если приблизимся… Хотя… Не пойму. Вроде башку отпустило маленько… С чего бы это?

Кстати, мне тоже стало полегче, словно мой комар в голове хлебнул Фыфовой крови, перенасыщенной алкоголем. Лапками шевелит, но уже не так активно, и жужжится ему как-то невесело.

И тут я почувствовал, что к моей ноге будто утюг приложили. Не особо горячий, но чувствительный.

Я опустил глаза.

Ну, конечно…

«Бритва»!

Из-под гарды моего боевого ножа лился лазурный свет.

Я вытащил «Бритву» из нагревшихся ножен – и клинок засиял, словно стеклянный сосуд необычной формы, внутрь которого кто-то вложил кусочек чистого неба, пронизанного лучами восходящего солнца.

– Твой нож защищает тебя… А теперь и меня, – хрипло произнес Фыф. – Но я чувствую, что это ненадолго. Шайн сильнее самых сильных артефактов, и даже твоя «Бритва» для него лишь незначительная помеха…

– Вперед! – решительно произнес я. После чего вогнал сверкающую «Бритву» обратно в ножны, схватил шама за шиворот его куртки, рывком поставил на ноги, сунул в безвольные лапы старого друга автомат «Кедр», который Фыф выронил, когда падал, и слегка подтолкнул шама в спину для ускорения.

– Безумец, – вздохнул тот. Но спорить не стал и побежал рядом со мной, шустро перебирая нижними лапами и стараясь не отставать. Видимо, защитное поле, излучаемое моим ножом, распространялось на очень незначительное расстояние, и Фыфу ничего не оставалось более, как бежать рядом со мной.

Цепочка уже едва видимых следов повернула правее. Мы бежали по неширокой улице, мимо полуразрушенных старинных трехэтажных домов, похожих на могильные склепы, обветшавшие и местами осыпавшиеся от времени. Хотя бежали – громко сказано. Мы буквально продирались сквозь невидимый ментальный барьер, но продолжали двигаться вперед.

До тех пор, пока не увидели их…

Они стояли цепью впереди, воины в старинных черных доспехах, похожие на чугунные памятники, сошедшие с постаментов и взявшие в руки автоматы.