Сергей Москвин - Метро 2033: Увидеть солнце Страница 11

И только одного полковника Касарина одолевали тревожные предчувствия.

Он привык доверять своим предчувствиям. Двадцать с гаком лет жизни в подземелье, проведенные в непрестанных схватках с чудовищами и человеческим отребьем, научили его предугадывать опасность, чуять ее загривком. И худшие опасения зачастую сбывались.

До Катастрофы он был совсем другим. Касарин до сих пор помнил, как шел по улицам Новосибирска, буквально ощущая на своих плечах новенькие лейтенантские погоны. В кармане лежало полученное при выпуске из военного училища командировочное предписание с номером части, где ему предстояло служить. Но молодой лейтенант не думал о своей будущей службе, потому что рядом с ним рука об руку шла самая прекрасная девушка на свете, решившая связать с ним свою судьбу. Они поженились сразу после его выпуска. Он — новоиспеченный армейский лейтенант и она — ученица последнего курса Новосибирского медицинского университета. Стоял жаркий летний лень, светило яркое со.

Это был последний день человечества, и до конца света оставалось всего несколько минут.

Они пошли гулять, но жена натерла ногу новыми босоножками, пришлось спуститься в метро, чтобы добраться до дома побыстрее. На конечной станции, которая в прежнем мире называлась куда красивее: «Березовая роща», женский голос, как положено, объявил из динамиков, что поезд дальше не идет, и попросил освободить вагоны. Вместе с остальными пассажирами Касарины вышли на платформу, где уже бурлила разноголосая толпа, осаждающая дежурного по станции.

Поезда больше никуда не шли — никогда. И вернуться домой ни Касариным, ни кому другому дежурный не позволил. Их дома больше не существовало.

Люди, придавленные невероятным известием о начавшейся ядерной войне, сначала притихли — но на третий день, когда подошли к концу скудные запасы питьевой воды и запасенного на станции продовольствия, грянул бунт. Обезумевшая от страха перед неизвестностью толпа растерзала пожилого дежурного и двух постовых милиционеров, пытавшихся подавить начавшиеся беспорядки. Всего в тот день погибло восемнадцать человек. А могло погибнуть гораздо больше, если бы лейтенант Касарин с группой добровольцев не сумел восстановить порядок. Потом были схватки с мародерами и расплодившимися, как грибы после дождя, шайками бандитов, пытавшимися установить в метро свои порядки. В этих боях, порой отчаянно жестоких и кровавых, Касарин и завоевал уважение окружающих. Через год его выбрали в избранный Совет независимой станции Роща и он принял от Коменданта капитанское звание. Еще через год возглавил службу безопасности и вырезал из консервной банки жестяные майорские звездочки. Звания в метро присваивались куда быстрее, чем на поверхности раньше, — но и жизнь тут была куда короче.

Тогда же у них родился сын. Роды проходили тяжело, жена чудом выжила. Больше она не могла иметь детей и сама объявила об этом мужу. Касарин ее за это не корил, не расстраивался: нет, так нет — слишком сильно он боялся потерять ее при следующих родах. В его силах было устроить супругу на безопасную работу и добиться для нее щадящего режима, но она наотрез отказалась оставить медицинскую службу и, несмотря на все его протесты, просьбы и запреты, продолжала свои вылазки на поверхность ради поиска лекарств и других медикаментов. Они крепко ругались из-за этого, однако все, чего он сумел добиться от нее, это обещания быть осторожной.

Но какая может быть осторожность в кишащем чудовищами мертвом городе? Касарин боялся, что когда-нибудь она не вернется из своей очередной вылазки. И однажды это случилось.

Сейчас Касарин испытывал схожие ощущения, что и в тот роковой день, когда его жена отправилась в свою последнюю экспедицию. На этот раз тревога была связана с сыном, оставшимся в Роще, и с давно ставшей ему родной станцией. Причем угроза исходила именно со стороны Маршальской, к которой с каждым шагом приближался его отряд. И чем ближе становилась конечная цель пути, тем сильнее Касарину хотелось развернуть отряд и немедленно возвращаться в Рощу. Но логика и служебный долг требовали определить источник угрозы, поэтому Касарин продолжал шагать вперед. Так или иначе, через сто–двести метров все выяснится...

Но и через сто, и через двести метров разведчиков окружала все та же темнота, разрезаемая лишь лучами фонарей идущего впереди дозора. Наконец и дозорным стало тревожно. Их шаги замедлились, а еще через пару десятков метров дозор и вовсе остановился.

— Командир, а где станция-то? — растерянно спросил один из них.

По расчетам Касарина, они давно уже должны были выйти к Маршальской. Приказав отряду остановиться, полковник подошел к дозорным и включил собственный ручной фонарь с тяжелой аккумуляторной батареей и мощным световым лучом. Конус яркого света вытянулся вперед и уперся в густую вязкую темноту. Касарин вместе с дозорными изумленно уставился на четко очерченное лучом неровное световое пятно, пока в какой-то момент не понял, что темнота впереди осязаема. Все пространство туннеля от дна с проложенными по нему рельсами до арочного полукруглого свода заполняла шевелящаяся темная масса. Она двигалась и дышала, словно клубящийся туман. Но вздымающиеся темные клубы больше походили на огромные спутанные клубки черной паутины или шерсти, за которыми... — наконец Касарин сумел это рассмотреть — виднелись очертания пассажирской платформы! И откуда-то из глубины этой паутины доносились приглушенные чавкающие звуки, словно это нечто продолжало свою неспешную трапезу.

— Матерь божья! — в ужасе воскликнул один из дозорных. — Что это?!

Ему никто не ответил. Все, включая Касарина, как загипнотизированные смотрели на открывшееся перед ними жуткое зрелище. Только было слышно, как стучат в тишине от ужаса чьи-то зубы.

Прошла секунда или минута — Касарин потерял счет времени, как вдруг черная паутина выбросила в сторону застывших в ужасе людей гигантское щупальце, сплетенное из множества нитей. Этот бросок вывел его из оцепенения.

— Назад!!! Отходим!!! — оглушительно рявкнул он.

Окрик возымел действие — бойцы бросились вглубь туннеля, прочь от станции, опутанной живой паутиной. Некоторые потеряли голову и неслись вперед, не разбирая дороги. Кто-то споткнулся на бегу и упал, но пробегающие мимо даже не заметили этого. Людей охватила паника. Только через полчаса Касарину удалось собрать свой разбежавшийся отряд и восстановить дисциплину.

Но одними приказами нельзя заставить людей избавиться от поселившегося в душе страха, а в глазах своих бойцов и инженеров-ремонтников он видел ужас. В таком состоянии они не смогут драться, не смогут прикрывать друг друга и вытаскивать раненых — каждый будет сам за себя, и все перемрут, как мухи — поодиночке.

Нельзя бросать их в бой — нужно перегруппироваться, дать людям прийти в себя, составить план действий... Необходимо вернуться на станцию.

— Стройся! — скомандовал он. — Возвращаемся домой.

Он специально сказал «домой», чтобы хоть немного успокоить перепуганных людей.

— Скорость движения максимально возможная. Вперед!

Выйдя из камеры, Серега поднялся на платформу. По центральному проходу и между палатками сновали взволнованные люди. Но под впечатлением того, что рассказала ему арестованная девушка, Касарин-младший обратил внимание на царившее на платформе непривычное оживление, только когда на него налетел возбужденный Хорь.

— Видел отца, Серый?! Что там на Маршальской?! Чего он говорит?!

— О чем ты? — растерялся Сергей.

Хорь всплеснул руками.

— Ты что, ничего не знаешь?! — и, прочитав ответ по лицу Сергея, залопотал: — Разведчики с монтерами только что вернулись! Бледные, руки трясутся, в глазах страх! Толком ничего рассказать не могут! Все какую-то живую паутину вспоминают! Ты бы разыскал отца, спросил, что да как.

— А где он?

— Совет собирает. Видно, дело серьезное, раз потребовалось совещание.

Не дослушав Хоря, Сергей направился к шатру.

— Если что узнаешь, расскажи, не тяни! — крикнул Хорь ему в спину.

Когда жизнь в Роще только обустраивалась, Совет Рощи собирался в полном составе чуть ли не каждый день. Для этих целей на станции даже установили на возвышении круглый шатер. Однако со временем, когда жизнь вошла в накатанную колею, заседания Совета стали проходить все реже и реже, а все возникающие вопросы решались в рабочем порядке. Последний раз Совет собирался, когда обсуждался вопрос о вступлении в Союз и заключении договора о военно-экономическом сотрудничестве с Маршальской. Это было пять лет назад. Не используемый по прямому назначению шатер превратился в место проведения торжественных мероприятий. Там регистрировали браки, чествовали ветеранов и награждали отличившихся. В обычное время туда можно было войти совершенно свободно, но сейчас перед ведущей к шатру лестницей стояли двое вооруженных часовых — те самые патрульные, которые поздравляли Сергея с поимкой пробравшейся на станцию воровки.