Алексей Волков - Путь Ворона Страница 11

– Братишка! – к Борису подскочила девушка, такая же черноглазая, но, разумеется, намного более миловидная.

Чересчур миловидная. У Воронова вмиг пропали циничные мысли. Даже дыхание перехватило, и капитан не сразу сумел выдохнуть застрявший в легких воздух.

После Катастрофы женщины в жизни Воронова порою бывали, чувств к ним не было. Потому собственная реакция удивила капитана. Симпатичная у посланника сестренка, только что с того? Она же вполне годилась Воронову в дочери. Да ладно, подумаешь, красивая женщина? Это же не повод, даже если давно не видел таких глубоких глаз и правильных черт лица. Пройдет, как проходит на свете все хорошее и все плохое. И, кстати, национальность угадывается тоже. Вполне определенная, в здешних краях весьма редкая.

Между тем на Воронова с его бойцами уже смотрели выжидательно, и офицер поневоле отвел взгляд от девушки, принялся высматривать старшего среди путешественников. Но четко сказать что-либо о конкретном человеке было нельзя. Прибывшие были окружены людьми, и никакой субординации, поневоле возникающей в любом обществе, на данный момент не просматривалось. Не иначе Борис был прав, и общие вопросы решались тут толпой, а практические – советом из трех человек, куда, кстати, входил и Борис. Видно, молодость пороком среди невольных бродяг не считалась.

– А вы откуда? Вас много? Далеко идти?

Вопросы посыпались одновременно, и не то чтобы ответить, даже разобрать многие в общем гаме оказалось немыслимым.

– Господа! Не все сразу! – голос Воронова приобрел командные нотки.

Шум стал стихать. Народ стоял, смотрел и ждал, кто – с надеждой, а кто – с уверенностью.

– Первое. Я – капитан Воронов. Заместитель начальника вооруженных сил и начальник штаба поселения Елабуга бывшего Хабаровского края. Почему штаб? У нас здесь бывает неспокойно, и в случае объявления тревоги мужское население ставится под ружье. Плюс – имеется постоянное подразделение, несущее охрану периметра и осуществляющее разведку. В данный момент я являюсь полномочным представителем нашего руководства. Раньше бы сказали: послом, но это уж чересчур, учитывая масштабы. Хабаровск, кстати, в противоположной стороне, однако двигаться туда не советую. Там не слишком спокойно, отдельные группировки воевали между собой, часто пытались предпринять вылазки против уцелевших окрестных сел.

Слушали капитана внимательно, а вот все ли понимали, здесь у Воронова имелись большие сомнения. На многих лицах лежала печать отсутствия интеллекта, если говорить очень мягко. Что еще ждать, когда народ вокруг молодой, никакого образования получить по понятным причинам не мог, может, дополнительно сказались какие-нибудь мутации или хотя бы последствия лучевой болезни, наконец, сама жизнь, где для выживания требовались не отвлеченные знания, а лишь сила да обычная удачливость? В Елабуге еще в самом начале эпопеи решили поддерживать культуру любой ценой, там, наоборот, люди постарше знали меньше, а молодежь едва не силой заставляли штудировать книги из небогатой сельской библиотеки да те, что сумели привести из экспедиций. Раз хороших учителей в деревне практически не было. Имелась надежда на возрождение человечества, пусть не прямо сейчас, а в некоем отдаленном будущем, и тогда станут необходимыми знания из физики и химии, уже не говоря про технику. И, разумеется, истории – обязана ведь она хотя бы раз кого-то чему-то научить. Плюс – кое-что удалось воплотить в жизнь. Ту же геотермальную электростанцию в придачу к построенным электростанциям ветряным. В условиях наступившей вечной зимы выжить человеческому обществу совсем без техники невозможно – в отличие от отдельного человека. А эти явно пошли по более простому пути и вот – проиграли игру с взбесившейся природой. Судя по коллективному поиску земли обетованной.

– Чего? – в такт мыслям Воронова спросил весьма крупный парень.

– В Хабаровске идет война одних банд с другими, – терпеливо повторил офицер. – Выжить в городе еще сложнее, продуктов взять неоткуда, охота и прочее происходит только за пределами, кое-кто выращивает разные овощные культуры, но его обкладывают данью. Проще говоря, есть группы наглых и вооруженных людей, и они заставляют работать остальных в своем районе, отнимая плоды труда. Есть рабы, и есть повелители. Так было раньше, и вряд ли что-то изменилось с тех пор. Понятно?

– Чего ж тут не понимать? – отозвался тот же парень. Наверно, он, напротив, удивился бы и не понял, если бы ему попытались объяснить иную организацию общества.

– Можете попробовать повоевать с местными. Если есть желание. Дело хозяйское, – предложил Воронов. – Вдруг повезет? На чужой территории пришлым…

Говорил, а сам периодически смотрел в черные девичьи глаза. Словно окунался в бездонный омут, а затем едва находил силы отвести взгляд в сторону.

Да что это с ним такое? Тоже мне невидаль – женщина, даже такая прелестная! Мало ли их видел, самого разного возраста и внешности? Тут при ином раскладе уже о внуках бы следовало думать, а не о незнакомых девицах. И не думал. Лишь то и дело смотрел, и поневоле хотелось подтянуться, расправить плечи, предстать с лучшей стороны. Не простой доходяга, даже не житель сравнительно благополучного поселения – офицер, человек, занимающий немалое место в иерархии. Ведь что ни говори, полного равноправия не будет никогда, как никогда его и не было. Только нормы питания одинаковы для всех, а для занятых на физических работах даже больше. Зато наверху социальной пирамиды больше ответственности, а для людей несведущих – неких мифических прав.

– Вы-то что предложите? – поинтересовался мужчина постарше. Один из руководящей троицы, пожалуй, под сороковник, небритый, худощавый, с вытянутым лицом и неприятными глазами.

– Мы – ничего, – четко ответил Воронов. – Ваши люди поинтересовались: можно ли поселиться у нас? Вариант в качестве охраны мы сразу отбросили. Пока что справляемся с этим делом сами, и, скажу, успешно. Даже банды давно стараются обойти стороной. Последний раз год назад попытались сунуться какие-то совсем дикие и тупые, но пришлось положить их целиком. Так что если деться вам совсем уж некуда, можем рассмотреть прием в качестве работников. У нас обязательный и всеобщий труд. Содержать кого-либо просто так поселение не может.

В толпе стали переглядываться. Чувствовалось: кое-кто желал бы возмутиться подобным фактом, однако понимал, что толку от возмущения не будет.

– То есть вы хотите предложить нам работу? – уточнил сухощавый.

Мельников, вспомнил фамилию капитан. Кажется, так называл Борис старшего из руководителей. Или – Мельник?

– Мы ждем ваших предложений и уж потом подумаем, подходят ли они нам. Будет ли от вас ощутимая польза? Такова жизнь. Если бы к вам заявились мы, вы задали бы тот же вопрос. Мы же не можем принимать всех и каждого.

Тема была предельно больной. Вначале хотелось спасти как можно больше народа. Не отребье, полезшее изо всех щелей, и не политиков, чего уж там, обычных людей, которых всегда большинство. Казалось, пройдет год, ну, может, два, и жизнь начнет потихоньку налаживаться. Прежнего уровня не достигнуть, промышленность разрушена, хозяйственные связи рухнули, парализовав не пострадавшие в войне заводы, количество жертв перевалило за десятки миллионов, деревни и до Катастрофы влачили жалкое существование, только ведь хаос не может быть вечным. Пусть почвы заражены, все в дефиците, должна найтись объединяющая сила. Уж какого-нибудь уровня пресловутого тринадцатого (девятьсот, девятьсот) года достигнуть реально. Не по населению и не по его здоровью, и все-таки… Вернуться ближе к земле, начать с продовольствия, запустить вначале примитивные мастерские, потом кое-какие заводы. Наладить производство самого необходимого. Пока же помогать друг другу, спасать всех и каждого, бороться с отморозками всех мастей.

Помогали, спасали, боролись. Воевали с заезжими бандами, порою изгоняли собственных преступников… Едва не вымерли от обычного голода в первую зиму, и еще больше – в наступившую весну. Несмотря на награбленные в разных местах запасы, несмотря на собственный труд, несмотря на…

Хотя какими были те запасы? Времена социализма миновали, а для бизнесмена главное – быстрее продать, пустить средства в оборот. Так, нашли пару небольших, ставших бесхозными складов, оприходовали…

В ту первую весну порою шли радиоактивные дожди. Обессиленные люди десятками умирали от болезней. Если бы не череда смертей – другие бы тоже не выжили. А сколько деревень вымерло! От голода, болезней, нападений банд… Теперь-то еще хуже. Вечная зима, мутанты в лесах… И с появлением снегов ушли надежды на возрождение. Раз массовое производство продуктов под большим вопросом, откуда взяться цивилизации?

Хочешь спасти хоть кого-то, не пытайся спасти всех – суровая истина.

Но какие глаза у сестры Бориса! Если подумать, что такое полсотни человек, когда в разросшемся поселении сейчас проживает без малого две с половиной тысячи? Приспособятся же. Столько лет прошло, все тунеядцы поневоле вымерли. Если не слишком умеют работать, так научат более опытные товарищи.