Алексей Бобл - Лицо войны Страница 11

Я с трудом подавил желание дать еще залп по пустырю, где до сих пор сражались освобожденные нами пленные. Перенастроил прицелы орудий и подал команду стрелкам.

От грохота зазвучавшей в отсеке канонады не помогали даже наушники. В голове звенело, кислый запах пороха щекотал ноздри. Мы прошлись над базой, сея огонь, смерть и разрушение. Сделали разворот и начали имитировать новый заход.

– Открываю рампу, – едва расслышал я голос Гомез.

Конвертоплан завис над штабом – до крыши было не больше трех человеческих ростов. Сейчас мы классная мишень. Вновь запищала РЛС, предупреждая о ракетной атаке. На этот раз бортовой компьютер засек комплекс ПВО на пару мгновений раньше, и Кэп всадил в него фугас по моей команде.

– Жебровски, грузи кассеты в пушки! – приказал Кэп.

Я оглянулся на миг. Пак, Чухрай и Счастливчик устремились в рампу, придерживая фалы, скользившие по тросам под потолком. Вул заряжал гаубицу, Франц, перебинтовавший Маллоуна, поднялся с сиденья и, морщась от боли в ноге, похромал к Кэпу.

Видимо, план действий группы был согласован заранее. Просто его слегка изменили, когда я появился на борту.

– Не отвлекайся, Денис! – Гомез словно видела меня.

Возможно, так и было, в кабине пилотов могли находиться камеры, транслирующие картинку из отсека. Я вновь склонился над пультом, наводя стволы на цели. Сердце бухало в груди, секунды стали длиннее, впереди было самое сложное: ждать. Верить и ждать возвращения бойцов, высадившихся на крышу штаба. И конечно, надеяться, что вернутся они вместе с Кларком.

Мы отгрузили по целям вокруг еще полтора десятка снарядов из гаубицы и примерно столько же кассет из скорострельных пушек, когда Гомез сообщила:

– Набираем высоту. Огонь из всех стволов!

Зажужжали бортовые «миниганы», встроенные в корпус по бокам от кабины. Пулеметами управлял пилот либо Гомез. Я не удержался от соблазна и вывел ближнюю обстановку на монитор. Штурмовики, словно муравьи по тропам, стекались к штабу и попадали под огонь ползущего вверх и в сторону конвертоплана.

Громыхнула гаубица. За ней напоследок протрубили скорострельные пушки, и мы вылетели за пределы базы, фейерверком отстреливая тепловые ловушки.

Я отвлекся от пульта. Под закрывшейся рампой Пак с Чухраем бережно укладывали Кларка на пол. Подбородок генерала и шея были залиты кровью. Держась за пристегнутый к тросу фал, за ними стояли Тедди и Бридж.

Бридж!

Похоже, я выкрикнул ее имя. Наши взгляды встретились…

– Что с ним? – В отсеке появилась Гомез, подбежала к генералу.

– Бридж, – позвал я, – смени меня.

И выбрался из кресла, захватив с соседнего сиденья медсумку, оставленную Францем после перевязки Маллоуна.

По команде Кэпа Пак с Чухраем вернулись на свои места возле пушек. Но бойцы все равно косились на генерала, лежащего на полу.

Кларк был очень плох. Он умирал – на бледном, почти побелевшем лице шевелились лишь губы. Глаза были полузакрыты. Он говорил. Валькирия Гомез прижалась к нему, едва ли не касаясь ухом рта, и во взгляде ее виднелись лишь внимание и напряженная собранность.

Я достал из сумки медпакет, шприцы, заряженные капсулами промедола и другими стабилизирующими состояние организма стимуляторами. Хотел сказать генералу, что добыл технологию перемещения сознания в цифру, что технология работает и может спасти ему жизнь. Но Кларк остановил меня жестом, который не заметила Гомез.

Наверное, каждый из нас сейчас примерял на себя ее роль. Вот так, на глазах теряя отца, не всякий сможет оставаться сдержанным и дать родному человеку запросто умереть.

Губы Кларка перестали шевелиться. Валькирия слегка отстранилась, мгновение смотрела в застывшее лицо, затем прикрыла отцу глаза и поцеловала в лоб. Поднимаясь, сняла с себя куртку, протянула мне.

– Летим на Кипр, – твердо сказала она и направилась в кабину.

Я опустился на одно колено, расправил куртку и укрыл генерала с головой.

Глава 5

Секретное оружие

Нескончаемый равномерный гул за бортом мешал нормально разговаривать и не располагал ко сну. Хотя некоторым не привыкать, вон, Франц умаялся вконец, развалился на сиденье в хвостовой части отсека, запрокинув голову, сопит с раскрытым ртом. И все ему нипочем: шум, простреленная нога. Поблизости, через одно откидное кресло, клюет носом Пак, рядом, подтянув ноги к животу, устроился Чухрай – совсем как ребенок, сложил ладони под голову, похоже, что-то бормочет во сне, шевеля губами. Счастливчик Тедди – даже тот, невзирая на желание узнать обо всем, что случилось с группой за время его отсутствия, заснул близ операторского пульта, за которым сидела погруженная в собственные мысли Бридж. Я, Кэп, Вул и Жебровски бодрствовали вместе с ней, была наша вахта, точнее, вахта моей боевой четверки, в которую не входил Кэп. Просто ему не спалось, вот он и подсел ко мне, чтобы поговорить.

Гомез после смерти генерала так ни разу и не выглянула в отсек. К ней были вопросы, но мы с Бирратом решили с этим повременить. Никто не знает, в каком она сейчас эмоциональном состоянии. Кэп на всякий случай попросил меня свериться с картой, закралось у него одно подозрение насчет Валькирии, когда конвертоплан совершил пару резких кренов на крыло: вдруг майор решила повернуть обратно к базе? В гневе все может быть. Но курс лежал в Средиземное море. Мы действительно летели на Кипр, только двигались зигзагом, минуя захваченные противником территории.

Почему на Кипр? Хотел бы я знать. Но это может объяснить только Гомез.

Вул с Борисом Жебровски занимались стрелковым оружием группы. Чистили стволы, разложившись на полу в центральном проходе. Тело генерала Кларка оставили лежать возле рампы и накрыли брезентом, но вскоре оно бесследно исчезло. Видимо, статис-капсулу отключили, и проекция была удалена из протокола виртуальной платформы. Маллоуна, напротив, подняли на сиденья перед входом в кабину и даже в одеяло завернули, чтобы мягче спалось, и еще капельницу соорудили. Удивительно, но старик был жив. И было такое ощущение, что с каждой минутой ему становится лучше. На щеках появился заметный румянец, грудь вздымалась и опадала в такт ровного дыхания.

Я толкнул Кэпа и кивнул на Маллоуна:

– Ты что-нибудь понимаешь?

Кэп лишь пожал плечами.

– Почему Кларк, – продолжил я, – хорошо подготовленный физически офицер, умер с пулей в ключице, а этот… старик жив и вскоре будет выглядеть лучше Франца, а?

Кэп снова пожал плечами.

Я нахмурился и мысленно отругал себя за глупость – все время забываю о своих возможностях. После ночного боя не сразу сообразил, что к навыкам прибавилось хитов за подбитые ПБМ и вертолеты и что надо эти условные единицы раскидать, прибавляя к параметрам. Наконец-то открылся доступ к новым ячейкам памяти, куда можно поместить более тяжелые файлы, следовательно – слить образец стрелкового оружия или запихнуть тротиловые шашки. А ведь это серьезно улучшает мое положение: в случае гибели теперь не надо искать, чем вооружиться, извлек из ячейки предмет – и действуй.

Чтобы просканировать Маллоуна, в нужный раздел даже лезть не пришлось, интерфейс все сделал сам, но, кроме параметра здоровья у старика, ничего не показал.

Странно, страннее некуда. Может, он, как и Биррат, лежит в поврежденной капсуле? Но у Биррата вообще характеристики не видны, а у этого здоровье восстанавливается на глазах. Маллоун будто черпает силы извне.

– Не знаю, – после паузы откликнулся Кэп. – Может, позовем Гомез и спросим у нее, как такое возможно?

Мы переглянулись. Похоже, мое волнение передалось и ему. Ну еще бы, я ведь теперь в цифре, обладаю расширенными способностями, а Кэп достаточно умен и не лишен прагматизма, умеет складывать два и два. И если я удивлен тем, что Маллоун так быстро выздоравливает, значит, есть повод для беспокойства.

А повод действительно был. Маллоун быстро восстанавливается – я взглянул на дисплей наручных часов, – если так дальше пойдет, мы вполне сможем допросить его минут через пятнадцать-двадцать, потому что старик окончательно будет здоров.

– Давай, Дэни, зови майора, – сказал Кэп. – Хватит штаны просиживать.

– Да. – Я хлопнул себя по коленям и направился в кабину.

Гомез открыла раньше, чем я коснулся дверной ручки. Значит, есть у них тут видеонаблюдение за отсеком. Пилот глянул на меня через плечо, кивнул и представился:

– Лейтенант Тодор Глагов. – На усталом широком лице появилась улыбка. – Рад служить и воевать с вами. Лейтенант?..

– Денис Ковач. – Я посторонился, выпуская Гомез из кабины, и, подавшись к креслу, пожал протянутую пилотом руку. – Взаимно.

– Мы, случайно, не земляки? – Тодор попытался привстать из вежливости, но боль в посеченной осколком ноге не дала ему выпрямиться.

– Сиди, – улыбнулся я в ответ. – Судя по имени, ты болгарин.

Он кивнул.

– Значит, почти земляки. Я из России, но войну встретил в Корее. Ладно, мне пора, потом как-нибудь потреплемся.