Роман Глушков - Лёд и алмаз Страница 11

Грободел видел во мне лишь скользкого и хитрого преступника — в этом я за время нашего общения успел убедиться. Разумеется, он был в курсе, что шесть лет назад я служил вертолётчиком, и подозревал, что мои навыки пилотирования утрачены не до конца. Однако полковника эти подробности уже мало беспокоили. Его логика была элементарной и не имела изъянов: если не подпускать пилота к штурвалу, то его шансы сбежать из «Светоча» по воздуху равны нулю. Орёл с обрезанными крыльями не летает — и впрямь, только идиоты могут это оспорить.

Вот и сегодня Хряков надёжно прикрыл свой тыл, оставив на охране Ми-ТПС помимо пилота ещё двух бойцов. Вертолёт находился на вершине возвышенности, что летом походила на лысину, а зимой — на ту же лысину, только намыленную. На ней нет ни единого способного защитить от пуль укрытия. Даже затаись мы в снегу где-то на склоне, нам не добежать до цели, не угодив под пули часовых. И полковник, и я были в этом совершенно уверены. Только выводы из собственной уверенности каждый из нас делал разные.

Всё верно: орёл с обрезанными крыльями не летает. Но кто сказал, что при этом он разучился думать, царапаться и клеваться? И этого-то Грободел не учёл. Сейчас он воевал с Алмазным Мангустом, а не с бывшим пилотом Геннадием Хомяковым. Но именно лейтенант Хомяков, а не Мангуст, определил наметанным глазом, куда приземлится вертолёт поисковой группы. Именно Хомяков рассчитал скорость и направление ветра, которые повлияют на то, как пилот-чистильщик сориентирует свою машину относительно посадочной площадки. И это память Хомякова хранила информацию о том, сколько времени потребуется для того, чтобы запустить двигатели Ми-ТПС и поднять его в воздух. От Мангуста же мне были нужны лишь его ловкие руки, быстрые ноги и мгновенная реакция, ибо без них нереально воплотить хомяковские теории на практике.

Я и Жорик могли обмануть часовых одним-единственным способом: спрятаться там, куда они со своими тепловизорами не станут заглядывать. То есть внутри охраняемого ими периметра, аккурат под днищем приземлившегося Ми-ТПС. Ну а как нам зарыться в сугроб, не угодив затем под вертолётное шасси, являлось уже моей заботой. Скальная верхушка позволяла совершить посадку лишь по центру площадки. Куда при этом будет направлен нос винтокрылой машины, мне подсказал ветер. А следы, которые я и Дюймовый оставили на снегу, были заметены бураном и потоком воздуха, бьющего из-под винтов снижающегося вертолёта.

Всё было рассчитано крайне педантично. И когда бойцы Хрякова рассредоточивались вокруг зоны высадки, мы с напарником, засыпанные снегом, лежали буквально в нескольких шагах от них. И, клацая зубами от холода, дожидались благоприятного момента для реализации наших захватнических планов.

— Не вздумай геройствовать! — шепотом наказал я Чёрному Джорджу, глядя вслед удаляющемуся за группой Грободелу. Всё тепло, которое я накопил у костра, улетучилось из меня в сугробе практически мгновенно. И я волновался, как бы вновь сковавший мне тело холод не отразился на моём проворстве. — Делай всё в точности, как договорились, и без самодеятельности! Второй попытки у нас не будет!

— Понятно, о чём разговор? — прошептал мне в ответ на ухо Жорик, чей утеплённый комбинезон не позволял ему продрогнуть так быстро. — Да разве я вас, Геннадий Валерьич, когда-нибудь подводил?

— А кто вместо того, чтобы прикрывать меня тогда, у Обочины, позволил какой-то питерской пигалице взять себя в плен? — напомнил я о неприятности, в которую Чёрного Джорджа угораздило вляпаться осенью прошлого года.

— Э-э-э… но это ж вроде бы шутка была, разве нет? — смутился пристыженный недотёпа.

— Это вы с Динарой в тот день на пару в игры играли да шутки шутили, — уточнил я. — А когда Ипат мне в это время голову отрезал, нам с ним вовсе не до шуток было.

— Но ведь не отрезал же, — резонно заметил Дюймовый. — Вон она, ваша голова, никуда не делась, на своём законном месте торчит. Так что незачем, Геннадий Валерьич, обвинять меня в том, чего не случилось. Вот когда я на самом деле подведу вас, тогда и станете мне выговаривать, а сейчас…

— А сейчас, Чёрный Джордж, заканчиваем трёпать языками и переходим к работе, — отрезал я. Хряков только что скрылся с наших глаз, направившись вниз по склону к подножию скалы. И теперь, когда на площадке остались лишь пилот и часовые, у нас — новоявленных воздушных пиратов, — была на счету каждая секунда. — Ты готов?… Хорошо. Приступаем на счёт «три»! Один… два… три! Пошёл!…

Держа под наблюдением склоны, каждый из часовых прохаживался взад-вперёд возле своего вертолётного борта. Пилоту не было нужды торчать на морозе. Он находился в кабине, готовый запустить двигатели и открыть десантный люк сразу, как только на пульт поступит такой приказ. В данный момент люк этот был задраен, дабы не выстуживать понапрасну десантный отсек. Замки на боковых дверях открывались вручную, и как минимум один из них не был заблокирован. После отправки поисковой группы пилот высовывался наружу и о чём-то переговаривался с часовыми. Потом он захлопнул дверь, но характерного лязга сработавшего блокиратора я не расслышал, и это меня обнадёжило. А также заставило внести коррективы в нашу стратегию и провести разбор целей.

Чёрному Джорджу достался противник, охраняющий тот борт, где дверь не была заперта. Такой расклад сил должен был сэкономить мне драгоценное время. Выкатившись одновременно с разных сторон из-под днища вертолёта, далее мы с напарником действовали уже каждый сам по себе. Я, естественно, проявил большую расторопность, хотя и продрог как собака. И оттого был неимоверно зол. Впрочем, злость лишь подстёгивала меня и была мне сейчас не врагом, а первейшим союзником.

Опять пришлось переквалифицироваться в неандертальца и браться за камень. Только на сей раз без смертоубийства — незачем усугублять грядущий гнев Хрякова гибелью его бойцов. Прыгнув на часового сзади, я повалил его спиной в снег и, сорвав с него шлем, заехал жертве булыжником по лбу. Повторного удара не потребовалось. Как и в случае с зомбированным Жориком, этому парню также повезло сразу же отключиться и избавить себя от лишних шишек и кровоподтеков.

А я, не мешкая и не выпуская камень, перекатился под брюхом Ми-ТПС к другому борту. Туда, где Дюймовый уже добросовестно исполнял мой наставнический наказ действовать осторожно и не лезть на рожон.

Надо признать, на сей раз Георгий Осипович проявил себя молодцом. Больше всего я опасался, что вместе с адреналином в нём взыграет героизм, и он ввяжется в рукопашную схватку с чистильщиком. Что, естественно, делало бы Чёрному Джорджу честь, вот только время для такого героизма было откровенно неподходящее. Хорошо, что Жорик тоже это осознавал и не стал нарушать данное мне обещание.

Вместо драки, успех в которой ему однозначно не светил, он поступил менее рискованно и намного проще. Также набросившись на часового сзади, неуклюжий увалень не стал, однако, его дубасить, а лишь обхватил противника за шею и повис на нём мешком. Всё, что требовалось от напарника, это повалить противника наземь и, сковав тому движения, не дать ему ни выстрелить, ни поднять тревогу. С чем Дюймовый отменно справился, благо фактор внезапности сполна компенсировал его медлительность.

На пару с Чёрным Джорджем мы обезвредили и второго чистильщика, также оглоушив его булыжником по лбу. После чего, оставив бесчувственных часовых на снегу, немедля бросились к вертолётной двери. Пилот мог в любую секунду заметить пиратов и подать сигнал Грободелу, и потому нам было ещё рановато переводить дух.

— Брось это! — крикнул я Дюймовому, выхватившему из рук поверженного чистильщика «карташ». — Для нас их стволы бесполезны. Хряков был бы полный кретин, кабы дал нам такой шанс.

— Автоблокировка? — спросил Жорик, поверив мне на слово и отбросив трофей.

— Она самая, — не оборачиваясь, подтвердил я. — Можешь даже не проверять — я гарантирую…

Люк открылся без проблем, и я ввалился в десантный отсек, намереваясь схватить за горло пилота до того, как он успеет что-либо сообразить. Кабину отделяла от отсека стальная перегородка, дверца на которой была приоткрыта. Но прежде чем я распахнул её и взял в заложники бывшего собрата по лётному ремеслу, мне пришлось на мгновение отвлечься. Оказывается, в вертолёте находился ещё один человек, и я без промедления приказал Дюймовому его схватить.

К счастью, этот непредвиденный пассажир не был солдатом, а иначе я, разумеется, не поручил бы заботу о нём Чёрному Джорджу. Воевать же с менее опасным противником он был вполне горазд. Например, с таким противником, как эта учёная крыса из «Светоча». Именно одна из этих гнусных тварей и попалась нам навстречу, когда мы ворвались в десантный отсек Ми-ТПС.

— Держи его, Жорик! — скомандовал я, указав напарнику на подскочившего от неожиданности «толстолобика». Длинный и тощий, он не носил доспехов поверх своей мешковатой зимней униформы и выглядел ещё более неуклюже, чем набросившийся на него увалень. Я не успел рассмотреть лицо шарахнувшегося от нас «Светоча», но оно, несомненно, было мне знакомо. Так или иначе, но все здешние исследователи моего феномена хотя бы однажды попадались мне на глаза.