Сергей Слюсаренко - Красный сигнал Страница 11

— Ну и вонь, — словно услышав мои слова, буркнул Юрка.

А у меня в голове возник вопрос, опять же не как звук, а как чужая мысль — «вонь, непонятно». Я уже догадался, что это так бюрер со мной разговаривает. Это был именно тот бюрер, который шел впереди. Он специально оглянулся и посмотрел на меня.

— Ну, запах неприятный, — тихо ответил я.

— Скажешь тоже, неприятный! — хмыкнул Юрка. — Вонища такая, что глаза выедает!

«Запах, вонища, непонятно», — опять прозвучали у меня в голове слова бюрера.

— Ну, это, ну… — Я не мог просто так думать и не говорить, ясно ведь, что бюрер не слышит меня, а понимает мысли. — Воздух просто разный бывает, словно у него цвет разный, а видим мы его носом.

Тут уже Юзик не выдержал и спросил:

— С кем ты все время шепчешься? По мобиле, что ли?

— Нет, я с бюрером говорю, не мешай, — ответил я, потому что и вправду разговаривать с Юркой или с Юзиком и одновременно с бюрером было очень трудно.

«Не понимаю, воздух, научи», — не отставал от меня бюрер.

— Ну как я научу?

Но тут, видимо, мы как раз пришли туда, куда надо было. Тоннель резко расширился, и мы оказались в громадной пещере. Высоко вверх тянулись оплывшие стены, как у тех замков, которые я делал в детстве на пляже, капая из ладошек мокрым песком. На полу кое-где торчали большие башни, похожие на окаменевшие грибы, твердые и блестящие. Удивительно, но я видел все это очень хорошо, хоть мой фонарик почти сдох, а в самой пещере не было ни лампочек, ни факелов. Словно я стал видеть в темноте.

«Я научил видеть, научи запах», — объяснил бюрер, почувствовав мое удивление.

— Ну, как я могу научить. Я же еще сам в школе учусь, — только и нашелся я, что ответить.

Бюрер отпустил Ыду, который сразу потопал в глубь помещения, а карлик порылся в складках своего ужасного жеваного плаща и протянул мне два комка какой-то грязи. Совершенно непонятно, что это было. Может, еда бюреров, но по виду — сушеные какашки.

«Какой запах?» — спросил бюрер.

Я понял, что он хочет, и понюхал по очереди один комок, а потом другой. Разницы не было никакой, воняло так же ужасно, как и все кругом.

— Оно одинаково пахнет, — сказал я.

«Нет разницы, нет запаха», — произнес бюрер.

— О, сейчас, — придумал я.

Я достал из рюкзака земляничное мыло. Потом понюхал его и тот комок, что дал бюрер. Разница была сильная.

«Понимаю, это не нужное», — пролетело в голове.

И сразу же вонь пропала. «Не будет запаха, пока». Значит, бюрер просто отключил у меня обоняние. Я и мыло не смог разнюхать. С остальными ребятами, похоже, случилось то же самое.

«Здесь быть до утра, наверху опасно», — сказал бюрер, скользнул куда-то в щель между камнями и пропал. За ним быстро и беззвучно втянулись остальные бюреры.

Пацаны все это время стояли как вкопанные. У них так же, как и у меня, и зрение поменялось, и нюх пропал. И, наверное, они не слышали, скорее не понимали, о чем я с бюрером говорил.

— Он сказал, что надо тут ночевать, потому что снаружи сегодня опасно, — пересказал я ребятам слова или, вернее, мысли бюрера.

— А они не сожрут нас, когда заснем? — засомневался Витек.

Вообще ребята Юзика все время выглядели очень напуганными.

— Захотели бы — давно бы уже сожрали, — поддержал меня Грушевский. — Давайте, кстати, ужин готовить или что там у нас сейчас по распорядку. Интересно, тут костер можно развести?

— А мы что, у этих уродов спрашивать будем? — вдруг расхрабрился Юзик. — Сейчас найдем, чего поджечь, и разведем.

Юзик бесцеремонно залез в мой рюкзак и вытащил зажигалку. Хотя пока было совершенно нечего поджигать, он стал ею клацать. Первый раз полетели только искры, второй раз показалось пламя, но тут словно невидимый великан взял Юзика за шиворот, приподнял и несильно стукнул пару раз о стенку.

— Не вздумай, видишь, им не нравится. — Я подал руку Юзику, чтобы он встал. Он поднялся сам и злобно глянул в ответ. Уже не в первый раз он на меня так зыркает.

— Так что, всухомятку жрать будем? — протянул Лесь.

— Ну, придется. Есть же еще консервы. И вода есть. — Я никаких проблем не видел в том, чтобы съесть тушенку. Она и без огня вкусная.

В общем, мы сели прямо на землю, открыли тушенку и съели. И простой водой запили. А что было делать? Раз не нравится бюрерам огонь, надо соблюдать правила. Мы расстелили как подстилку палатку и пенки, не спать же на голой земле, и уже собрались ложиться, но тут вернулся Ыду. Он радостно гудел и стал тянуть Бэрика за рукав куда-то в глубину пещеры. Ну, нам тоже было интересно, что он там нашел, и мы с Грушей пошли за ними.

Ыду провел нас через весь зал, и через узкую галерею мы попали в следующий. Там повсюду кучками сидели бюреры, казалось, они все чем-то заняты — копошились на полу, разбирая свои тряпки, перекладывая какие-то мелкие предметы. Мне было непонятно, чем они занимаются. В конце зала начиналась еще одна галерея, и Ыду повел нас туда. Галерея привела в новую пещеру. Там все было по-другому. Бюреры сидели кругом, а посреди этого круга прямо в воздухе висел большой прозрачный куб из светящихся граней. Он состоял из одинаковых кубиков поменьше. В этих кубиках висели шахматные фигуры, они тоже светились.

Это были не простые шахматы. Я такие как-то в компьютерной игре видел. Это были трехмерные шахматы. То есть фигуры могли двигаться не только по горизонтали, но и по вертикали. Я немного умею играть в шахматы, но эта игра была гораздо сложнее. В ней участвовало больше фигур, мне даже было трудно представить, как они могут называться. И почему-то мне совершенно не показалось волшебным, что фигуры висят в воздухе. Я так понял, что играли бюреры команда на команду. Мне стало интересно, и я сел тихонечко поближе, чтобы посмотреть. Ни Юрке, ни Толику это не понравилось, и они ушли. Ыду сел рядом. Но похоже, что он не понимал, что происходит, ему просто нравилось, как в воздухе летают фигуры.

Удивительно было видеть в этом мире бюреров, сумрачном, грязном и захламленном, такие волшебные фигуры. Они были вырезаны или не знаю как сделаны из кристаллов. Кристаллы светились белым и зеленым. Фигуры, слегка мерцая, перемещались в пространстве игрового поля, а потом вдруг я увидел, как одна, похожая на зеленую летающую тарелку на трех ножках, исчезла. И сразу фигура белого цвета перелетела из одного угла игрового куба в противоположный. А исчезнувшая тарелка появилась в соседней клетке. И вообще положение всех шахматных фигур неожиданно поменялось. Я совсем перестал понимать, как можно так играть и как могут фигуры исчезать, а потом появляться. И тут у меня в голове опять возник голос, вернее, слова, которые были предназначены мне:

«Фигуры в игре двигаются не только в пространстве, но и во времени, вперед или назад».

То есть получается, что в этих бюрерских шахматах можно было ходить и во времени. Вот так, хоп, перенести ферзя на несколько ходов назад и заранее предусмотреть, что потом получится. Я попытался придумать хоть один такой ход и не смог. Но смотреть было все равно интересно. «А зачем вообще нужны такие сложные игры, как ваши шахматы?» — подумал я. Бюрер отвел глаза от игрового куба и успокаивающе произнес:

«Я понимаю. Дело в том, что шахматы учат тому, как побеждать, а еще как держать удар и переносить поражение. И еще тому, что надо мыслить стратегически, думать о том, что и с какой целью ты делаешь, и разгадывать, что задумал противник. И как важно уметь играть в команде и как побеждать один на один. Еще они тренируют память, наблюдательность и умение понимать других людей. И логическое мышление. Я еще десять минут поиграю?»

«Я никогда не думал, что у вас такая сложная жизнь, — признался я. — Извини, больше грузить не буду».

Бюрер сверкнул глазами из-под капюшона, но как-то по-доброму, словно улыбаясь.

Я долго еще смотрел, но потом увидел, что Ыду клюет носом, и нам пришлось вернуться обратно и лечь спать.

Глава восьмая

«Перед сном»

Каждый вечер перед сномПрячу голову в подушку:Из подушки лезет гномИ везет на тачке хрюшку,А за хрюшкою дракон,Длинный, словно макарона…За драконом — красный слон,На слоне сидит ворона,На вороне — стрекоза,На стрекозке — тетя Даша…Чуть прижму рукой глаза —И сейчас же все запляшут!..

Мне приснилось, что я сам маленькая светящаяся фигурка в шахматной четырехмерной игре. И все время перелетал в прошлое, и после этого будущее изменялось. Сначала я, такой как сегодня, попал в тот самый лагерь, когда к нам приходил сталкер. Никто не замечал, что я уже почти взрослый, а все ребята были те самые, из далекого детства. И опять ко мне в палату пришли пацаны из старшего отряда и хотели меня побить, потому что я сказал, что мой отец Стрелок. Я выхватил автомат Калашникова и хотел их застрелить. Но автомат не работал. Вернее, он был как настоящий, но спусковой крючок у него нажимался свободно, словно держался на гвоздике, и выстрелов не было. Кто-то издалека заорал: «Сними с предохранителя!!!», а я не мог понять, как это снять.