Сергей Абрамов - Медленный скорый поезд Страница 12

— Отдохнуть пошел, — сказал правду Пастух, усаживаясь напротив.

— Это он от вас устал? — догадливо поинтересовалась.

— Может, и от меня, — не стал скрывать Пастух. — Но может, и от себя… — Помолчал, добавил: — Но это вряд ли…

— Верно, — сказала Марина, — он, похоже, от себя не устает… Да вы не сердитесь на него, не стоит. Он таков, каков есть. Вы ж его знаете давно, верно?

— Давно — да, — подтвердил Пастух, — а вот хорошо ли?.. Навряд ли… Да и чего мы все о нем да о нем? Он нам еще успеет надоесть, дорога впереди длинная.

— А почему он за мной следит?

— Вы так думаете? — удивился Пастух. Не тому удивился, что спросила, а тому, что угадала правильный вопрос. — Наняли его вообще-то.

— Кто? — изумилась Марина.

Глаза у нее стали большими и испуганными. Как у лани. Пастух помнил эти глаза, этот взгляд. Давно. В Иране, в горах. В районе Мешхеда. Она стояла перед ними — трое их было, трое суток и шли к своим, «калашниковы», рюкзаки как и положено, воды вот только не было совсем. А она, лань, стояла метрах в ста и смотрела на них. А потом р-раз — и исчезла. Как не было. Они пошли туда, где она стояла, а там ручей бежал. Холодный-холодный и быстрый-быстрый. Как счастье…

— Не говорит, — ответил Пастух Марине. — И вряд ли скажет. Разве что пытать…

— Это не наши методы! — всерьез возмутилась Марина.

— Не ваши, — согласился Пастух. — Да и какая вам разница, кто его нанял? Люди. Которым вы почему-то интересны…

— Какие люди? Я ж никого здесь не знаю.

— А они вас знают. — Он старался свинтить беседу или поменять тему. — Вы же у нас знаменитая, умная, обаятельная… — перечислял, как баюкал, а она и повелась, заулыбалась, слушала. Сказала все-таки:

— Болтун вы, Пастух, однако… А не пойти ли нам в вагон-ресторан? С этими бандитами даже не пообедали…

— И хорошо, что с ними не пообедали, — согласился Пастух. — Пошли.

— И Стрелка позовем. Ведь правильно?

— Не знаю, — сказал Пастух.

Он врал. Он знал, что это правильно — позвать Стрелка в ресторан, потому что враг рядом много менее опасен, чем враг поодаль. А Стрелок-то, не исключено, был не врагом, а просто дуболомом, на какого-то чужого дядю работающим. В принципе неплохо работающим. И Марину нашел. И с Пастухом повезло. А что морду ему Пастух набил — так это ж за дело. Пообижается и вернется, куда ему из вагона деться. Разве что и вправду — на насыпь и влет. Но это уж от Пастуха зависит…

А Стрелок сам пришел в вагон-ресторан.

Фингал потрясал. Под левым глазом, который превратился в щелку, имело законное место сине-багровое лоснящееся пятно.

— Что это с вами? — ужаснулась Марина, ладони к щекам прижала.

— Пастуха спросите, — сказал Стрелок. Ни зла в голосе, ни обиды. — Представляете, Марина, он мне подло врезал в глаз правой, а в ней — связка вагонных ключей, три штуки. И что мне теперь делать?

Вопрос был риторическим, но Марина так не считала.

— Девушка, девушка! — Она помахала рукой официантке. Та подошла. — Видите, у нас несчастье. Товарищ наш неловко упал и — вот… У вас же есть холодильник, да?.. Возьмите бутылочку водки русской, разбавьте ее водой наполовину и заморозьте кубиками, это недолго, а пока просто лед принесите, ладно?

— Сейчас сделаю, — сказала официантка, а Стрелок дополнил заказ:

— На лед полбутылки хватит. А оставшуюся водку — сразу сюда. Мухой! Пока «наружное» мерзнет, примем внутрь. И еще бутылочку закажем. Верно, коллеги?

Вел себя так, будто Пастух ему не фингал поставил, а медаль повесил. Ладно бы понял — за что! Но вряд ли. Затаился, толково играет роль рубахи-парня, ждет своего часа. Пусть ждет, Бог в помощь…

А за окнами вагона-ресторана пошел дождь. Точнее сказать — ливанул. Мощные струи дождя плюс скорость экспресса — и за стеклом ничего и видно не стало, как будто водопад с неба пролился, только струи, струи, а за ними — мрак и вихрь.

— Век вывихнул сустав, — сказала Марина что-то умное, что-то из классики. — Где мы, мальчики?

И тут в вагоне-ресторане погас свет. На несколько секунд. Никто и вякнуть не успел, как зажглась аварийная подсветка. Не парад света, конечно, но лицо соседа и то, что на столе расположено, — это видно.

— Как это могло быть? — спросил Стрелок. — Чему тут гаснуть? У них же генераторы везде…

— Похоже, что не везде, — сказал Пастух, — похоже, что генераторы гавкнули. Подсветка — явно от аккумуляторных батарей. Что могло случиться? Проводницу спросить надо. Или официантку…

Но официантка сама объявилась. Подошла с фонариком и бутылкой водки в одной руке и тарелкой ледышек в железной мисочке, вынутой из холодильника, — в другой.

— Что-то с генераторами, — сказала извиняющимся голосом. — Шеф с начальником поезда связался, говорит — скоро наладят… — Поставила бутылку и миску на стол. — Здесь просто лед. А водку я в формочку залила и поставила на холод. Минут через пять уже принесу, холодильник — зверь… Закусывать будете?

— Будем, — сказал Пастух. — После таких-то происшествий да не закусить — самих себя обидеть.

Глава пятая

Ночь прошла на диво спокойно. Никто никуда не вламывался, никто не стрелял, не бегал галопом по коридору, терапевтическая вышла ночь.

Утром Стрелок не появился, в купе его, заглянул Пастух, не было, ну и слава Богу. Куда он денется со скорого-то поезда? Он же, Стрелок, у нас высокую миссию несет — пасти со своей стороны Марину. Кнут ему в руки…

Помылись-побрились-почистились-позавтракали, Марина уселась книжку читать на английском языке, на обложке — мужская в черной перчатке рука сжимает пистолет неизвестной Пастуху марки. Книга называлась «It’s easy to die», то есть «Умирать легко», как утверждение. Пастух с утверждением не согласился, но спорить вслух не стал.

К Иркутску-пассажирскому подъехали по расписанию, в восемнадцать с копейками по иркутскому «гринвичу», машинист, как и предполагалось, за минувшую ночь нагнал потерянное по вине залетных бандитов время.

Марина достала из-под подушки книгу, толстую и большую по формату, заботливо упакованную в золотую бумагу и перепоясанную ленточкой.

— Пойдете со мной, Пастух? — спросила. — Я вас познакомлю с хорошим человеком.

— Конечно, пойду, — ответил Пастух.

Ему это приглашение в жилу было, опекаемая опекалась непрерывно.

Иркутский профессор оказался уже довольно пожилым мужчиной, но все ж лет эдак на десять моложе Марины. И выше — на самую малость. Сантиметров на пять — семь. Группа — метр с кепкой на коньках. Они с Мариной обнялись, троекратно поцеловались, а вернее, потерлись щеками, как ныне повелось, Марина представила профессору Пастуха, как друга и спасителя, а больше он им нужен не был. Они радостно наперегонки болтали друг с другом, а Пастух стоял обок и смотрел по сторонам.

Там было вроде спокойно.

Народу на перроне толпилось много, кто-то уезжал, кто-то приезжал, кто-то встречал-провожал. Пастух, не доверяя ситуации, поглядывал то туда, то сюда, но, кроме грустных провожающих и веселых встречающих (впрочем, может, и наоборот все было), никого не усматривал. Пастух привычно искал в толпе тех, кто мог проявлять хоть какой-то интерес к Марине и ее собеседнику.

Поодаль гулял невесть откуда возникший подбитый Стрелок, одинокий и независимый.

Марина попрощалась с коллегой, он ей долго ручку целовал, но все ж простился. И тут к Марине подошли два персонажа — мужчина и женщина, оба лет где-то под сорок с лишним, он — в светлом костюме и при галстуке, она — в черном костюмчике приталенном — этакая вазочка, она и вопрос задала:

— Вы путешествуете в шестом вагоне, место девятое, ведь верно?

— Ведь верно, — не спорила Марина. — А что? И откуда вы это узнали.

— Узнали из компьютерной базы. Из нашей, железнодорожной. Не мы сами. Нам из Москвы информацию сбросили, из службы пиара. Вы — ровно миллионный юбилейный пассажир экспресса «Владивосток — Москва», и вам полагается приз от Российских железных дорог.

Пастуху диалог не понравился. И он встрял.

— А нельзя взглянуть на ваши документы? — вежливо спросил Пастух, показывая между тем свои. Одни из.

На показанных Пастух значился полковником и заместителем начальника Управления «Зет» Комитета госбезопасности, что есть большой и непонятный чин для иркутских перронных жуликов, а уж для честных и романтичных иркутских железнодорожников — вообще заоблачность. Впрочем, для Пастуха — тоже.

Тетенька первой засуетилась, пошарила в сумочке и предъявила Пастуху корочки, в коих и вправду значилось, что она, то есть тетенька, является «советником представителя компании «Российские железные дороги» в Иркутской области». Печать была тоже «эржэдэшная». Все походило на правду, придраться Пастуху было не к чему… А дяденька никаких документов не достал. Впрочем, и ксива Пастуха особого впечатления на дяденьку не произвела.