Олег Синицын - Спецхранилище Страница 12

– Кто – он?

– Мой господин. Повелитель миров и могущественный телепат. Когда он сойдет на Землю, вы, людишки, будете ползать перед ним, словно рабы, и жрать грязь по его приказу.

– И ему необходимо то, что хранится в бункере?

Гуманоид внимательно посмотрел на меня.

– Ты слишком любопытен. Слишком. Я доложу господину об этом.

Ему под ноги попалась кочка, и высший разум с физиономией тракториста едва не расквасил нос о ствол удачно подставившейся березы. Пришелец испуганно вскинул руки, чтобы предотвратить столкновение. У меня в глазах что-то моргнуло, на короткое мгновение его облик смазался, видимо, телепат и гипнотизер в одном флаконе потерял концентрацию…

Большего я не увидел, хотя, казалось, должен был. Должен был увидеть хоть что-то. Хоть кусочек тела этой четырехпалой сволочи с головой олигофрена. Но передо мной снова маячил тракторист с мятыми волосами. И мне подумалось: а может, ничего этого не происходит? События настолько безумные, что вряд ли кто-то в здравом уме мог стать их свидетелем. Шепот, падение тарелки, мстительный гуманоид, которому позарез нужен один из инвентарных объектов в моем бункере. Может, все это галлюцинация, вызванная хмельным воздержанием? Или, наоборот, я не вытерпел и нажрался до чертиков, а сейчас нахожусь под влиянием алкогольных грез?

От всех этих мыслей у меня закружилась голова.

– Ты ничего не видел! – огрызнулся на меня «тракторист», имея в виду свое столкновение с деревом.

– Только проявление небесной грации.

– Не понимаю этих слов. О чем ты говоришь?

– Я выразил свое восхищение.

Он недовольно отвернулся, и мы продолжили путь. А все-таки не такой уж он сверхтелепат, бахвалится больше. Пришелец читал далеко не все, о чем я думал. Некоторые пласты сознания оставались ему недоступны.

И ирония ему чужда.

Когда мы вышли к реке, я совершенно вымотался и едва переставлял ноги. Зато мой спутник не выказывал признаков усталости и безжалостно гнал меня вперед. Мы спустились по песчаному откосу к воде и перешли русло в том же месте, где переходил его я.

До спецхранилища оставалось меньше километра. Когда мы поднимались по песчаной косе, пришелец вдруг замер и тычком локтя в грудь заставил меня остановиться. Тычок получился болезненным – локоть у него был острым. К этому времени я порядком упрел в изолирующем костюме, пот под одеждой катил ручьями. Еще в лесу я пытался стащить с себя куртку, но пришелец не позволил, снова начав махать передо мной светящимся ножиком.

Он присел на корточки и дотронулся ладонью до травы.

– О да! – сладострастно произнес «тракторист». – Я узнаю его, этот великий неодолимый Шепот. Никто не способен устоять перед ним, ни одно живое существо. Украденная реликвия вновь обретет почетное место на флагмане моего господина!

Я шепота не слышал, но вполне допускал, что чуткий слух моего спутника сумел его уловить. И меня вновь стал терзать старый вопрос: который из секретных объектов издает его? Мертвый уродец? Светящиеся кристаллы? Пирамидка?.. Пирамидка казалась мне наименее вероятным вариантом, она никак не реагировала на приближение тарелки.

Но, может, именно поэтому она была уникальной?

Мой спутник разогнулся.

– Вперед, – скупо приказал он.

Я нехотя тронулся с места к виднеющимся впереди постройкам посреди луга, обнесенным колючей проволокой.

Еще издали я услышал доносящийся из-за караулки зычный рев работающей мотокосы. Когда я и скрывающийся под обликом грибника пришелец обогнули угол ограждения, в глаза бросился пустой табурет с прислоненным к нему карабином посреди распахнутых ворот. Чуть позже увидел Тарасыча.

Коса висела у него на плече, и бывший портовый связист осторожно и с интересом водил ею из стороны в сторону, подрубая рослый борщевик. Иногда он останавливался на секунду, оглядывал машинку и качал головой, восхищаясь техническим прогрессом. Нас он не увидел, потому что мы подходили со спины.

Тракторист оглядел фигуру Тарасыча безучастным взглядом убийцы. В его руке возник светящийся нож.

– Позволь мне поговорить с ним! – попросил я, глотая слова, потому что задыхался от быстрого шага. – Он пропустит нас…

– Твоя помощь не требуется, – надменно ответил «Семен». – Я сам с ним разберусь. Все, что от тебя требуется, – привести меня к цели.

– Я понимаю, но…

И тут я увидел Кляксу.

Пес вылетел к нам через распахнутые ворота, оглашая воздух тревожным лаем. В реве работающей мотокосы он был практически не слышен. Занятый косьбой Тарасыч даже не поднял головы.

Зато на собаку обратил внимание «Семен».

Он с интересом уставился на катящийся к нам через луг черный комок лохматой шерсти. Даже наклонил голову к плечу, разглядывая пса.

Мне показалось, что Клякса прыгнет на пришельца, – с такой злостью он несся на него. В последний момент пес затормозил, остановившись в считаных сантиметрах, потом сдал чуть назад, ни на секунду не прекращая отчаянно, до хрипа, материть незнакомца на своем собачьем языке. Однажды я видел, как Клякса облаял рыбака, проходившего мимо КПП: гавкнул несколько раз, давая понять, что тот не туда забрел. Но так отчаянно пес не заливался. Словно опаснее и злее моего спутника он ничего не видел в своей жизни.

«Семен» почти не реагировал на лай. Мне показалось, что бешеный лай собаки даже доставлял ему удовольствие. Он нажал кнопку на рукояти своего ножичка, и тот, к моему великому удивлению, завис в воздухе, точно подвешенный на леске. Лезвие сверкнуло пламенем, начало вращаться…

Пес перестал лаять, метнув взгляд на порхающий возле пришельца неизвестный предмет.

«Семен» улыбнулся псу, обнажив кривые зубы.

Огненный круг, в который превратился вращающийся нож, рухнул с такой скоростью, словно был выпущен из пращи. Не успел я опомниться, как он с силой ударил пса в лохматый бок.

Клякса вздрогнул. Из красного рта вырвался хрип. Над холкой в воздух взметнулись брызги крови – мелкие, словно пудра. Моих ноздрей коснулся запах паленой шерсти.

Огненный круг вышел с другой стороны косматого тела.

Клякса покачнулся, сделал шаг… и развалился на две половины. Задние лапы в агонии забились по траве, словно пытались убежать от расправы. Передние гребли под себя землю. Еще живой взгляд почти человеческих глаз был наполнен болью и непониманием. Пес искренне не понимал, что с ним сделали, вызвав такую нестерпимую боль, и самое главное – зачем. Он всего лишь выполнял свою работу, то, чему его учили с рождения: лаять на незнакомцев, потому что это важно. И он поднял тревогу, когда появился страшный человек в резиновых сапогах. Так за что его ударили и почему возникла боль?

«Семен» присел на корточки над умирающим Кляксой и до конца смотрел в его тухнущие глаза. Светящийся нож, перестав вращаться, подлетел к нему и плавно юркнул рукоятью в подставленную ладонь. Над лугом катился беззаботный рев моторизованной косы. Я набрал полные легкие воздуха, чтобы прийти в себя: мне снова начало казаться, что я сплю, таким сюрреализмом отдавало все происходящее.

Пришелец поднялся с корточек. Безразлично переступил через разрубленное пополам тело собаки, направляясь к распахнутым воротам, за которыми маячила сухая фигура Тарасыча, целиком поглощенного косьбой и упорно не замечающего, какие страшные вещи творятся у него за спиной. Карабин стоял, прислоненный к табурету. Чертов старикан, уверенный, что на много километров ни души, бросил служебное оружие на произвол судьбы!

Видимо, образ карабина чересчур ярко вспыхнул в моей голове, потому что «Семен» полуобернулся, посмотрел на меня, и я почувствовал в виске невидимую раскаленную иглу. Мысли, зрение, слух превратились в пронзительную боль. В глазах почернело. Я рухнул на колени, сжимая голову в ладонях. Одним мысленным усилием пришелец лишил меня даже крохотной возможности предупредить Тарасыча. Хотя сквозь рев мотокосы он все равно бы не услышал крика.

Не помню, сколько я ползал по траве, оглушенный, ослепленный, задыхающийся. Когда зрение вернулось, я увидел «Семена».

Пришелец стоял между воротных створок, обозначенных красными звездами, в десяти метрах от меня.

В руках у него находился карабин.

Тарасыч вдруг перестал косить. Выпрямился. Думаю, он почувствовал неведомую жуть, которой тянуло от существа. Дед выключил косу, обернулся, только было поздно.

На него глядел ствол собственного служебного карабина.

Глаза старика сделались большими и круглыми. В тот момент он понял, какую совершил ошибку, оставив карабин возле табурета, на котором загорал и ремонтировал башмак. Тарасыч попятился, задел концом мотокосы о землю и рухнул вместе с ней на спину. Это спасло его от первой пули, выпущенной «Семеном».

«Семен» опустил карабин и прошел сквозь облачко сгоревшего пороха, приближаясь к барахтавшемуся на земле Тарасычу. Корзина за спиной пришельца моталась из стороны в сторону. Оказавшись возле старика, он снова поднял винтовку, целясь точно в лоб караульного – практически контрольный выстрел. Тарасыч испуганно завопил что-то вроде: я же ничего не сделал, за что? ЗА ЧТО?! И еще: боже правый, пощади!..