Олег Кулагин - Русская кровь Страница 12

– Эй… Как думаешь, успею до темна? – вздохнул я, рассматривая кучу дров.

Пёс не ответил. Как и его хозяева, он не отличался многословностью.

Уже после первого взмаха топором я сделал важное открытие.

Я совсем не умею колоть дрова.

Здорово… Хоть что-то выясняется из моего смутного прошлого. Прежде, я наверняка не работал дровосеком. И вероятно, у меня никогда не было собственной печки.

Около часа я трудился, как проклятый.

Но больше ничего ценного открыть не удалось.

Я зачерпывал ковшиком холодную воду из ведра. Пил жадными глотками. И продолжал овладевать новым ремеслом. Куча дров уменьшалась. Поленница росла. Жаль не так быстро, как мне хотелось.

А солнышко уже понемногу начинало клониться к западу.

Точно не успею.

У меня два выхода. Или плюнуть на всё и уйти. Или таки договориться с хозяевами. Жрать-то охота! И ночевать не под открытым небом…

В конце-концов, должны они понять – я старался!

По-моему, даже ротвейлер проникся сочувствием. Положил башку на лапы и смотрит так грустно, совсем по-людски…

А его-то, гада уже кормили! Елена вынесла ему здоровенную миску чего ароматного, мясного… Я до сих пор чувствую аромат! Хотя ротвейлер давным-давно всё слопал. Ещё и миску вылизал до чиста… Прожорливая зверюга!

Я зыркнул на него исподлобья. Сытый, ухоженный… Не то, что я… Интересно, сколько он весит? Килограмм шестьдесят? Это ж сколько мяса под чёрной, лоснящейся шкурой!

Я облизал губы. А что? Корейцы – не дураки…

Ротвейлер поднял массивную башку и приглушенно зарычал. Будто прочёл, гад, мои мысли.

Я улыбнулся:

– Рексик – хороший пёсик. Упитанный…

Ротвейлер вскочил и отбежал в дальний угол двора. От греха подальше.

Ладно, ещё не вечер… Ещё побегай, бифштекс на лапках!

Скрипнула дверь. На крыльце возник Никита. Окинул взглядом оставшиеся дрова и поленницу. Задумчиво почесал бороду.

А я покосился на ротвейлера. Ну, что зверюга… Сейчас всё и определится. Вот уйду я… А ночью вернусь! Патронов в «макарове» хватит для небольшой охоты.

– Идём ужинать… работничек, – сказал Никита.

Я подозревал, что на особо обильную трапезу рассчитывать не стоит. В лучшем случае – кусок хлеба и тарелка собачьей похлёбки.

К счастью, я заблуждался.

Во-первых, мне дали полотенце и обмылок. Помыть руки, умыться – это здорово. Особенно после того, как целый день ты таскал сено и махал топором.

Во-вторых, меня усадили за один стол с хозяевами. Налили большую миску щей. Дали два ломтя ржаного хлеба. Я осторожно поворочал деревянной ложкой. Картошка, капуста, свекла плавали среди кружочков жира. А на самом дне я нашёл мясо! Приличный кусок говядины!

Бывают ещё на свете добрые люди!

За сытной трапезой, беседа потекла веселее.

– Ты вообще из каких краёв, Денис? – поинтересовался Никита.

– Не знаю, – честно ответил я. Не вижу смысла врать.

– То есть, как?

– По-моему, контузия.

– Бывает, – кивнул Никита.

– И что, совсем ничего не помнишь? – удивилась Елена.

– Кое-что, – уклончиво отозвался я. Прожевал хлеб и добавил, – Рано или поздно всё вернётся… Кстати, а сколько километров до города?

– До какого?

– Ну… до ближайшего.

– Километров сорок.

– Туда автобусы ходят? Или поезда?

– Здесь они не останавливаются, – качнул головой Никита, – Кстати… а документы у тебя есть?

Я улыбнулся:

– Знать бы ещё какие документы тут в ходу…

– Пропуск нужен. Без пропуска в город лучше не соваться.

– Да, – подтвердила Елена, – У нас комендант строгий. Сразу в фильтрационный лагерь загремишь…

– Печально, – сказал я, обгладывая косточку.

– А тебя ждёт кто-то?

– Не знаю. Пока что, один я на свете.

– Тяжело одному, – вздохнул Никита и кивнул жене, – Положи-ка, Денису добавки…

Конечно, отказываться я не стал.

Вместе с тушёной картошкой, на столе возник хрустальный графин. Никита разлил себе и мне.

– А хозяйке?

– В её положении – не пьют… Ну, Денис, за твою память – чтоб вернулась!

Честно, говоря я и так захмелел от еды. Но зачем обижать людей?

Пришлось выпить до дна.

Ух! Крепкая! Аж дух перехватило.

– Хороша? – прищурился Никита, – Для себя делаем.

Я торопливо подцепил малосольный огурчик. «Любимая русская закуска», – всплыло из глубин подсознания.

Я прожевал и улыбнулся:

– По-моему, память уже возвращается.

– А то! Вот допьём графинчик – вообще всё вспомнишь!

Я затряс головой:

– Извиняюсь. Столько не осилю…

– Не прибедняйся. Ты – парень крепкий… Кстати, а куда ты вообще путь держишь?

– Не знаю, – вздохнул я, – Ищу, где лучшая жизнь.

Хозяин опять наполнил стопки:

– Ну… За жизнь!

Выпили. И он философски сформулировал:

– Жить-то везде можно. Если иметь голову на плечах.

– Трудно, когда в стране чёрте что творится…

– Да брось… Когда в этой стране было хорошо? Работать надо, а не искать оправданий.

– Было бы где… – пробурчал я.

Никита доверительно ко мне склонился:

– Завтра из города вернётся мой брат. Люди ему нужны. Такие, как ты – молодые, сильные…

– Из города? У меня ж нет пропуска.

– Всё можно решить. Было б желание.

Никита слегка хлопнул меня по плечу:

– Подойдёшь брату – будешь, как сыр в масле!

«Сыр в масле? Наверное, это вкусно…» – решил я. А сам потянулся за огурцом.

Вдумчиво захрустел.

Может и прав Никита? Да, кому-то не везёт. Как не повезло Ксении и Инютину. Но я за них не ответе. Нельзя быть в ответе за всех…

Живут же мои хозяева. Нормальные люди в нормальном доме. И ребенка ждут. Значит, кругом не так уж погано.

И я смогу приспособиться. Чем я хуже? Руки-ноги целы, мозги варят. А если ещё и вспомню…

– Что смурной, Денис? А давай-ка, за удачу…

– Мне хватит.

– По одной.

Мутноватая влага зажурчала по стопкам.

Я осушил до дна. И медленно поднялся:

– Извиняюсь. Мне пора… на свежий воздух.

– Куда на ночь глядя? – удивилась Елена.

Чёрт, а здорово я наклюкался. Ноги совсем ватные…

Никита держался увереннее. И проводил меня до благоустроенного санузла.

Глава 10

За чердачным окном – сад, луг и опушка леса у горизонта.

Зябко.

Небо на востоке – прозрачно синее. Кажется, если я вылезу на крышу и подпрыгну – смогу до него дотянуться. Наверное, оно – ледяное на ощупь. Только – капельки звёзд обжигающе горячие…

В книге я читал, что до них страшно далеко. И почему они кажутся такими близкими?

Нет, на крышу точно не полезу… Мама запретила.

Я просто буду ждать. Того единственного, самого главного момента…

Краешек горизонта на востоке уже розовеет. Небо теплеет, наливается светом…

Ещё немного и я увижу!

Всматриваюсь, затаив дыхание…

И красные цифры встают из-за горизонта: 321423.

Вздрогнул, открыл глаза.

Кругом – темнота. Абсолютная, кромешная…

Где я?

Заворочался, провёл руками. Нащупал подушку, матрац, одеяло… А кровати нет. Я что, улёгся спать на полу?

Медленно сел.

Какой-то странный здесь воздух. Затхлый…

Я вскочил. И больно ударился макушкой о неожиданно низкий потолок.

Fuck!

Пригнувшись, медленно стал пробираться вперёд. Руки упёрлись в стену. Я двинулся вдоль неё… И обошёл кругом всю каморку.

Всего два на три метра. И везде – глухая стена, без намёка на дверь!

Что за чертовщина?!

Как я здесь оказался? Замуровали меня, что ли?!

Сел на пол. Прислонился к стене, пытаясь успокоить бешено колотившееся сердце.

Надо вспомнить…

Что же случилось вчера вечером?

О-ох… Я потёр болезненно пульсировавший висок. Кое-что уже ясно… Вчера вечером, я здорово перебрал.

Из памяти яркой картинкой всплыла бородатая физиономия. Никита. Его зовут Никита…

Мы вместе сидели за столом. И пили… О-ох… Пили какую-то дрянь!

А чтобы было дальше?

Дальше всё, как в тумане…

Я скривился. Ещё от той контузии не отошёл, а уже опять… Бедные мои мозги.

Облизал пересохшие губы. Щас бы водички холодненькой, родниковой…

Стоп.

Чего-то мне ещё не хватало…

Я хлопнул по карману штанов и понял чего.

Пистолет исчез!

Холодея, я вскочил. Опять чуть не врезал темечком в близкий потолок. Торопливо присел и стал шарить под матрацем… Под подушкой.

Всё без толку.

«Макарова» нет.

Нигде нет.

Я нервно улыбнулся. Что мне ещё оставалось?

Ждать.

Опустился на матрац и закутался в одеяло. В каморке – довольно прохладно, а на мне – лишь тонкие брюки и футболка.

Постепенно стало теплее. Одеяло – хорошее, ватное.

Что ж… Я ведь хотел ночевать не под открытым небом.

Иногда мечты сбываются…

Опустил веки.

Ксения, рассудительная девочка, где ты сейчас? Были б мы вместе – вряд ли я здесь оказался…