Андрей Нибаров - Агрессор Страница 12

Крэкк подозревал, что не сможет проглотить ни куска, если над обеденным столом будет висеть скальп Арэсса. Миролюбивые пришельцы первой волны, даже те, кто называл себя военными, не могли смотреть на воинскую доблесть соплеменников Крэкка без содрогания. Одного археолога даже стошнило, когда ему объяснили, что это за «шкурки».

Солнечные лучи ударили в широкий просвет между деревьями, стволы на пути высоколобого преследователя расступились. Крэкк увидел громаду корабля пришельцев. От неожиданности молодой дикарь встал как вкопанный, сжимая в руке знаменитое копье дяди. Казалось, корпус корабля вобрал в себя все утреннее солнце, так он сверкал. Его линии, нездешние, красивые, как и очертания всего, что пришло на Крикк со звезд, завораживали.

«Орбита», – почему-то пришло на ум Крэкка слово землян. Такое же выпуклое, обтекаемое и таинственное.

Бог археологов Крэмберг подглядел мысли Крэкка, его желание уйти к землянам. Невероятно, но он знал, где находится Крэкк. И он вывел его к кораблю!

Но… внутри у дикаря все оборвалось. Он, Крэкк, он же выбросил коммуникатор, разбил его на части собственными руками! Шаман вырезал у него из руки микрочип Крэмберга. Но бог людей все же увидел того, кто так вероломно… и, видимо, простил. Могущественный Крэмберг!

Машинально следуя по алым бусинам Арэсса, высоколобый все ближе подходил к кораблю, к открытому провалу грузового отсека, в котором что-то холодно и тревожно мерцало, отражая деревья и листву, словно поверхность металлического озера. Молодой дикарь крался, и все в нем замирало от страха и в то же время от странного пьянящего восторга. Его услышал Крэмберг. Боги мастера подстраивать события. И вот он – корабль! Дикарь долго не мог признаться в этом даже самому себе: он не хотел становиться воином, он мечтал полететь к звездам.

«Навсегда, – вдруг понял Крэкк. – Если я уйду к землянам, то останусь у них навсегда».

Выставив перед собой копье, парень с высоким лбом остановился.

Он почти решился. Его давно манили встающие грядой зеркальные скалы-дома, которые он видел в говорящей воде. Стальные громады пришельцев летали в черном пространстве там, за тонкой пленкой неба. Любопытному мальчишке археологи с удовольствием показывали съемки из космоса, Крэкк видел звездные скопления, галактические туманности. Мириады солнц. Это был шок. Дикарь понял: в космосе может существовать бесконечное число миров, бесчисленное количество подобных Крикку планет!

Скальп Арэсса стал последней каплей. Сейчас Крэкка настораживало только одно – погибший от руки Рутта археолог. Голову землянина принесли в поселок воины. Опьяненные победой, они перекатывали ее, словно мяч. Копье его дяди – кусок дерева с куском железа на конце – перевесило зеркальные и стальные громады пришельцев, перевесило мириады солнц! Земляне – а Крэкк всех пришельцев считал землянами – поднимали в воздух огромные корабли, управляли потоками огня, но стоило Рутту, неграмотному воину, воззвать к помощи своего покровителя, и… Крэмберг дрогнул. Язург, древний, кровавый и беспощадный, оказался сильней.

Стальная, непобедимая, всесокрушающая мощь технической цивилизации землян. Но было в ней что-то такое, что делало ее, как в случае с убитым археологом, беспомощной, мягкой, лишенной сил. Мгновение, и вселенское могущество оборачивалось крайней беззащитностью. В этом была тайна. Величайшая загадка, оборотная сторона повелителей звезд. Нечто необъяснимое, непонятное Крэкку, скрывалось за ударом простого копья, за окровавленной курткой космодесантника, надетой сейчас на жертвенного Арэсса.

«А если Крэмбергу просто понадобилось мое копье?» – подумал юноша, останавливаясь.

Язург смотрел на Крэкка через прозрачные, надвигающиеся с северо-запада облака. Мальчишка мог избороздить вдоль и поперек космос, овладеть всеми чудесами землян, но споткнуться о кремневый нож, только потому, что однажды кто-то из настоящих воинов в священной ярости поднимет глаза к небу и призовет дух крови! И копье опять окажется сильней звездолета.

Путь к настоящей силе лежал через скальп врага. Подрагивающий скользкий горячий кусок кожи. Другого пути не было. Все остальные вели к бессилию. Крэкк убеждал себя, что это не так, но какая-то жестокая, беспощадная часть его сознания упрямо свидетельствовала, что путь крови единственно верный.

Пусть. Крэкк все равно не сможет убить друга. Да и врага не сможет убить. Его дом так и будет стоять опозоренный. Салль родит ребенка от настоящего мужчины, а мать до конца жизни будет смотреть в землю, сгорая от стыда. Бесчестье всего рода. Пусть.

Крэкк осторожно положил копье дяди в траву.

«Извини меня, мам. Я люблю тебя, Салль. Прощайте».

Страшно закричал Арэсс, словно с него с живого сдирали кожу. Вопль донесся из недр солнечного корабля. Подхватив копье, выставив его перед собой, Крэкк в ужасе вытаращил глаза. Его била крупная дрожь. Люди мстили за растерзанного археолога.

– Отпусти его, Крэмберг! – Крэкк занес копье над головой. – Видишь это копье? Оно из рук Рутта! – Крэкк побежал на громаду корабля. – Оно поразит тебя прямо в сердце!

Корабельная система идентификации не могла установить, кто перед ней, но чип ДОКа все еще находился в голове дикаря, потому сканер без труда определил уровень агрессии чужака: 0,34 Ag. Проход разрешен.

Крэкк вбежал в грузовой отсек. Арэсс лежал на полу без движения, справа стоял на колене, сжимая бедро обеими руками, землянин. Перед огромным, занимающим две трети отсека аппаратом обтекаемой формы, застыл железный человек с оторванной головой, дырами и вмятинами на груди. При появлении дикаря, он двинулся к нему со шлемом в руке.

Олег увидел бегущего к нему аборигена в разодранной куртке космодесантника слишком поздно. Смуглое, перемазанное грязью и кровью лицо парня было искажено злобой. В руке дикарь сжимал нож. Лучевая пушка на купольной турели произвела захват цели. Приятный женский голос охранной системы предложил тому, чья личность так и не была идентифицирована, остановиться… Впрочем, механическая болтовня проснувшейся «Цитадели» опоздала. Издав боевой клич, дикарь взмахнул рукой. Почувствовав резкую боль в ноге, Баталов вскинул бластер и выстрелил. Нет допуска.

Что?!

Лучевая пушка сбила дикаря на пол, ударив переменным магнитным полем по его немногочисленным, судя по поведению, нейронам головного мозга.

В правой ноге Баталова торчал нож. Широкое лезвие вошло в бедро почти по рукоятку. От бластера шел красный свет. На коммуникаторе Олега выскочили невероятные 0,82 Ag! Баталов смотрел, как растет алое пятно, как штанина пропитывается кровью, и ничего не понимал. Из медблока вылетела, покатилась по полу использованная капсула обезболивающего.

«Что происходит? И как сучонок попал? Нас разделяло метров пятнадцать! Чертов ублюдок метнул нож, словно копье!»

«Сучонок»… «ублюдок»… Что это со мной?» – Олег чувствовал, как в нем волной закипает, поднимается, растет оглушительная агрессия. Ярость, которую он, опытный инструктор, прошедший огонь и воду, не в состоянии унять.

Пискнул коммуникатор. Твою мать! Изменился состав крови. Высокая интоксикация, вещество «не определено», противоядие – «не установлено». Нож оказался отравленным, при этом яд подействовал молниеносно.

Если бы не боль в ноге, Баталов раскроил бы дикарю башку рукояткой бластера. Выдернув лезвие из бедра, Олег отбросил его к утилизатору у дальней переборки. Ствол лучевой пушки развернулся в сторону инструктора.

– Олег Баталов, ваш уровень агрессии…

– Я в курсе. – Олег убрал бластер в кобуру, пытаясь взять себя в руки. – Я получил дозу отравляющего вещества. Что еще? Что ты уставилась? Следи за придурком, сейчас очнется!

– Олег Баталов, выражение «придурок»…

– Заткнись! Отверни ствол! Я сейчас встану и вырублю на хрен все твое барахло, сука! – Баталов захлебывался от злости. Он понимал, что все делает вопреки искусству холодной нейтрализации, но унять язык… сейчас это было выше его сил. Ну, просто невозможно. С каждым ругательством Олег словно получал глоток воздуха, испытывал невероятное облегчение.

На груди Баталова остановилось пятно лазера. Автоматическое сопровождение цели.

– Тупая железка! Нужно было отстреливать кретинов вроде Гарди!

– Олег Баталов, немедленно займите место в камере релаксации, в противном случае…

Вот так. Послали в камеру релаксации. Олег сам ввел на «Гелиосе» экстренный режим, теперь каждый буйный на корабле будет отправлен во внеочередной сон добровольно или дистанционным парализатором.

– Пушок, твою мать! Ты умер там, что ли?!

Олег матерился. Плевал он на лучевую пушку. Не время валяться на кровати, восстанавливая внутреннее равновесие, с минуты на минуту сюда могли наведаться друзья Гарди. Баталов единственный, кто… Сволочи! Агрики-недоноски!

«Стоп! Что я делаю? Остановись, Баталов».