Альфред Ван Вогт - Есть упоение в бою Страница 12

С чуть-чуть сбившимся дыханием, он поставил её на ноги и поддержал, когда она покачнулась.

Судлил удивленно спросила:

— Зачем это?

— Это свадебная церемония, — спокойно объяснил Модиун и рассказал ей, что за время вынужденной отсидки под домашним арестом просмотрел по телевизору несколько записей подобных сцен.

— Хотя эти просмотры вскоре мне наскучили, я сейчас вспомнил, что именно так поступали пары животных, совершавших брачный обряд, — добавил он, пожав плечами, как это иногда делал Доолдн.

— Выходит, что я теперь твоя жена?

Она была явна заинтересована этим.

— Пожалуй, что так…

— В таком случае, — протянула она, — мы должны заняться…

— Да, да, — подхватил он, — сексом.

Она тоже пожала плечами и отвернулась.

— Давай-ка сначала посмотрим, как выглядит внутри наш дом, простояв не менее трех тысяч лет.

Модиун не стал возражать. Они двинулись из комнаты в комнату, которые, как оказалось, выглядели значительно красивее, чем описывали их обучающие машины. К трем комнатам примыкали ванные, затем шла гостиная длиной футов в сто. Обширная столовая. Рабочий кабинет. Множество небольших комнат для животных, тоже с ванными помещениями каждая, две комнаты неясного предназначения и, m`jnmev, кухня-автомат.

Поражало ещё одно, о чем не говорили обучающие машины, — великолепная мебель. Она была искусно изготовлена из неразрушающихся пластических масс (впрочем, и все остальное было из пластмасс). Внешний гладко отполированный слой играл бликами света. Давным-давно умерший мастер создавал иллюзию разнообразных сортов дерева: в одной комнате — палисандр, в другой — тик. Там же стояли великолепные кожаные диваны и кресла. Пол покрывали толстые китайские ковры, на окнах были занавески, выглядевшие, как гобелены.

Молодожены переходили из комнаты в комнату, лицо Судлил выражало крайнее удовлетворение и довольство. Наконец, придя на кухню, она заявила:

— Нам даже не нужно будет выходить наружу, чтобы питаться в общественной столовой…

Модиун понял, что она хотела этим сказать, однако решил, что она совершает ошибку, не обращая внимания на негативную сторону всего этого.

А Судлил между тем продолжала:

— Как тебе известно, по мере роста тела к нам возвращались некоторые атавистические, утраченные позже человеком свойства. Нужно питаться, избавляться от отходов. Терять время на сон. Да и просто стоять или сидеть — не слишком приятно. Но, поскольку уж мы здесь, следует привыкать к этому.

Модиун помедлил.

— Не следует забывать, что нунули теперь знает, где я нахожусь, и, может быть, ему даже известно, что и ты здесь.

— Исторически сложилось, что такого рода вопросы не должны беспокоить женщину. А поскольку мы вернулись на более низкую эволюционную ступень, то и тебе не стоит сейчас думать о каких-то мелких деталях.

До Модиуна вдруг дошло. Судлил всегда ценили за её специфическую женскую точку зрения. У нее, наверное, было уже некоторое время приспособиться к нынешнему состоянию, что она только что и продемонстрировала. Интересно! Тем не менее она вовсе не думала о том, что может подвергнуться, как и он, неожиданному воздействию нунули.

Женщина открыла несколько шкафов и в конце концов удовлетворенно повернулась к Модиуну.

— Итак, дом мы исследовали… Чем теперь будем заниматься?

Модиун объяснил, что хотел бы осмотреть город, но может с этим подождать. Он не стал говорить, что предпочел бы выждать, пока закончится срок его домашнего ареста. Судлил терпеливо его выслушала, а потом заявила:

— Все это так, но чем же мы все-таки займемся сегодня?

Модиун не растерялся, он просто приспосабливался к тому, что ей постоянно хотелось двигаться, действовать, что-то делать, а также к манере её мышления.

— Ну… мы можем заняться философствованием, как делали это будучи за барьером, — предложил он.

Она прервала его дрогнувшим голосом:

— Обладая физическим телом, не стоит заниматься одним только мышлением…

— Конечно, — согласился Модиун, — можно посидеть, полежать, полистать книги людей-животных, что лежат в кабинете, потом пообедать. В конце концов, можно посмотреть передачи по телевизору. Ну… и отправиться спать…

— Ты предлагаешь вот так просто посидеть?

Она казалось ошеломленной. По лицу Модиуна она поняла, что для него это такая же проблема, как и для нее, и тогда медленно opncnbnphk`:

— Знаешь, во мне царит какое-то возбуждение… Нервные клетки, контролирующие движение, возбуждаются от каждого звука, каждой картинки. На них действуют и вес моего тела, и воздух, проходящий через легкие, и ветерок, касающийся кожи… Запахи вызывают во мне отвращение, но главное, постоянно хочется двигаться…

Она посмотрела на него:

— Ну и как?

Модиун с улыбкой выслушал её до конца.

— Видишь ли, все это стало для тебя очень заметно после того, как ты выбралась за барьер. Все эти ощущения мне прекрасно знакомы. Вокруг нас все новое — дома, город, существа…

Он огляделся и продолжил:

— Все это возбуждает, будучи совершенно обыкновенным. Ты должна осознать, что все это происходит под воздействием физиологических импульсов, но управляться они должны философским разумом… А до тех пор, пока твой разум не сможет четко ими управлять, почаще закрывай глаза. Ну а если и это не поможет, то вставай и танцуй, как это делают животные. В течение своего ареста я частенько так поступал, особенно под музыку.

По выражению её лица Модиун видел, что его слова вызывают у неё то же отвращение, что и вкусовые ощущения, и запахи. Поэтому он быстро проговорил:

— Может быть, у тебя есть какие-нибудь предложения?

— Да. Почему бы нам не заняться сексом? У животных этот процесс длится где-то два-три часа. Вот мы таким образом и проведем время до обеда. Потом поедим и решим, что будем делать вечером.

Модиуну казалось, что время для занятия сексом вовсе не подходящее. Ему помнилось, что сексом занимаются вечером или ранним утром. Однако он понимал, что для Судлил её новое крупное тело является сильным возбуждающим к деятельности фактором.

«Ладно, — решил он для себя. — Попробуем».

Ведя её в самую, с его точки зрения, приятную спальню, он жизнерадостно заметил:

— Дода, ссылаясь на историю, уверял, что, пока мы не достигли высшей ступени человеческой эволюции, только некоторые, так называемые святые, могли обходиться без секса. Как бы ни поступали нунули, они, очевидно, развили в нас это, присущее ранее только святым свойство. Впрочем, я вообще полагаю, что термин «секс» скорее относится к философским понятиям. Отказавшись от половых актов, мы миновали стадию людей-животных, дойдя до уровня истинных людей.

Проговорив все это, он на мгновение смолк, но тут же у него возникла новая мысль.

— Скажи-ка мне, а твои гениталии такие же, как у женщин— животных?

— Видишь ли, мне как-то не приходилось раньше делать подобные сравнения, — ответила Судлил. — По первому впечатлению похоже, что так…

— Ну а мне ранее довелось исследовать несколько самок— животных, так что я смогу провести сравнительный анализ…

— Ладно, действуй, — согласилась женщина.

— Очень похоже, — заявил он чуть позже. — Если не считать, что самки животных выделяют много маслянистой субстанции. У тебя же я не обнаружил никаких её следов…

— А я заметила, — проговорила Судлил, — что ты не проявляешь никаких признаков жестокости, которую мы наблюдали у самцов— животных. Помнишь?

— Может быть, она является следствием физической активности? Bopnwel, давай начнем…

Первая попытка заняться сексом привела обоих в замешательство. Они катались с одного края кровати на другой, но получали лишь неприятное ощущение физического контакта тела с телом, трения кожи о кожу, хотя их влекло любопытство. Наконец, совсем сбитые с толку, они отодвинулись друг от друга.

Модиун не преминул заметить:

— Мне помнится, что животные находились в состоянии крайнего возбуждения. От них исходил даже какой-то запах, довольно-таки неприятный. У нас же никакого возбуждения нет, а запах крайне слаб.

— Когда твои губы касались моих, — сказала женщина, — то у тебя выделялась слюна, увлажнявшая мой рот, что тоже было не слишком приятно.

— Я полагаю, что было бы ещё более неприятно, если бы один сухой рот касался другого, — оправдывался Модиун.

Вместо ответа Судлил скользнула на край постели и села, опустив на пол загорелые ноги.

Она стала одеваться, и уже через минуту была в брюках и рубашке.

Нагибаясь, чтобы надеть туфли, она заявила:

— Поскольку секс занял у нас меньше времени, чем мы рассчитывали, то я пойду прогуляюсь. А ты чем займешься?

— А я пока полежу здесь с закрытыми глазами…

Она выскользнула за дверь и исчезла. Он слышал, как прошелестели её шаги, а потом стихли. Открылась и захлопнулась дверь центрального входа…