Меняла - Андрей Снегов Страница 12

– Пол, успокойся, прошу тебя! – тихо заговорил Виктор и обнажил шрам на левом запястье. – Забыл, как мы лили кровь на алтарь дружбы? Как ты назвал братом меня, а я тебя? Как мы клялись друг другу в вечной верности? Как в каждом сражении мы стояли спиной к спине? Как я спас тебя во время Испытания водой? Как я разубедил всех, что ты – Император? Они бы убили тебя тогда, три года назад! – Виктор сделал шаг вперед.

– Стоять!

Лицо Пола исказилось от ярости, щеки налились румянцем и густые черные волосы растрепались по лбу.

– Не двигайся, или я убью тебя до окончания прощальной сцены! – он опустил глаза. – Я помню все. Не забуду никогда. Мне тяжело тебя терять. Я все время откладывал этот момент. Еще один год – говорил я себе каждое рождество, Еще один день – думал весь последний год обучения. Но больше времени нет. Как жаль, что мы не отпразднуем твое девятнадцатилетие!

– Пол, не горячись, ты – всего лишь пешка в чужой игре, тебя подставляют, тебя используют, – осторожно начал Виктор, – те, кто послал тебя, не думают о судьбах Авалона, Земли или Империи, они защищают только свои интересы!

– Но у нас симбиоз, – горько улыбнулся Пол, – их интересы временно совпали с моими. А знаешь кто такие эти безымянные «ОНИ»? Почти все оставшееся население Авалона! Тебя ненавидят лютой ненавистью. И уничтожат: не я, так другие. Ты же не осознаешь масштаба ментальных отличий… Во время колонизации геном Авалонцев был изменен. Телепатия. Вся планета. Все знают все обо всех. Чувства, разделенные поровну. Твой отец почувствовал в этом угрозу для Доминиона и решил сжечь Авалон. Когда гибнет пять шестых коллективного разума, когда умирает часть тебя, ненависть не надо культивировать, она рождается сама, в глубине души, в самых сокровенных ее уголках, и усмирить ее можно, только уничтожив душу. Я – телепат, но лишь на своей планете, в окружении себе подобных. Здесь я чувствую настроения, вижу эмоциональный фон человека, могу определить: правду он говорит или лжет. А какие идиоты наши с тобой сокурсники! Ты – с Земли, тебя, как и Императора, зовут Виктор, ты даже похож на него, аристократ до мозга костей, первый или второй во всем, и никто, ни один человек не заподозрил в тебе будущего правителя! Обидно, что девяносто восемь дураков будут управлять судьбами миллиардов людей.

– Пол, не спеши, не суди во мне моего отца. Ты же знаешь меня. Знаешь как друга, как брата, знаешь, что я не буду проливать кровь! – Виктор говорил со всей убедительностью, на которую был способен. – Остановись! Путь назад для нас открыт. Все будет по-прежнему, и Доминионом будут управлять сто человек, не вычеркивай из этого списка двух самых умных.

– Ничего уже не будет. Должность Императора уничтожит в тебе того мальчишку, который стал моим другом! – Пол поднял левую руку. – Шрам на венах, станет шрамом на сердце. Я убиваю тебя не как друга, не как брата. Я убиваю Императора, кем бы он ни был. Навсегда уничтожаю оружие планетарного масштаба, изобретенное твоим отцом. Оно ведь может управляться лишь человеком, носящим его гены? А ты – единственный сын и наследник Империи. Конец диктатуре и завоеваниям, смерть имперскому величию, начало возрождения демократии Лиги Миров.

– Нет, Пол, ты не прав, будут хаос и борьба за власть, анархия утонет в океанах крови, а затем Доминион возродится, но уже в форме тирании! – кричал Виктор, оживленно жестикулируя. – Ты знаешь историю и должен все понимать сам! Ты помнишь наши разговоры в клетке откровений? Сутки один на один. Мы узнали друг о друге все. Мои мечты – твои мечты, мои планы – твои планы, помнишь? Демократия и свобода для каждого, богатство и равенство. Я предлагаю тебе пойти со мной во власть. Рука об руку. Пол Корн – Премьер-министр Доминиона. Тебя устроит эта должность? Поверь, я не торгуюсь, и не выкупаю жизнь, я хотел предложить тебе все это завтра, после раздачи кинжалов.

– Конечно, раздача слонов – хорошее дело, – усмехнулся Пол, – но меня интересует ответ лишь на один вопрос: если я приму твое предложение, императорская охрана схватит меня с именным кинжалом или еще без него? И кому ты будешь раздавать кинжалы? Тому Торну, который четыре года назад избил тебя до полусмерти? Вейсману, прилепившему бомбу ко дну флайера, чтобы ты разбился и проиграл гонку? Или мне, Полу Корну, Попкорну, как зовут меня все? Я же – твой убийца, ты не забыл? Ты доверишь власть врагу, будешь жить, чувствуя за спиной смертельную опасность? Это невозможно, а я с Императором срать на одном акре не сяду!

– Только давай без громких слов, – Виктор напряженно улыбнулся, – мы не только ходили в один сортир, мы жили вместе пять лет, и ты знал, что я – Император, так зачем весь этот драматизм? Почему ты не убил меня в тринадцать лет, почему не уничтожил будущего тирана в отрочестве?

– Я дружил с Виктором Константиносом, а не с Императором. Я дружил! – глаза Пола заблестели от слез. – Знаешь, какая у меня была мечта? Самая большая, самая яркая? Что я ошибся, и Император – не ты!

Пол сжал станер до боли в пальцах и поймал в перекрестье прицела лоб Виктора.

– Не стреляй, Пол, прошу тебя, не надо! – отчаянно закричал Виктор. – Ты слишком дорог мне, ты – единственный друг, который был у меня за всю жизнь, не стреляй!

– Прощай! – Пол левой рукой размазал по щеке непослушную слезу. – Прощай, друг. Прощай, брат. Прощай!

Он медлил, все еще не решаясь выстрелить.

– Что ж, я вижу, что ситуация слишком серьезна…

Отчаяние на лице Виктора уступило место ледяному спокойствию, он скрестил руки на груди и с властным превосходством взглянул Полу в глаза.

– Удивлен? Никогда не видел меня таким? – Виктор прищурился и отвернулся к окну. – Я знал, кто мой убийца, знал с самого начала, с той самой минуты, когда ты подошел ко мне и попросил дружбы. Тебя спрятали также просто, как и меня. Спрятали, выставив на огромный сверкающий постамент. Ты был с Авалона – планеты, почти полностью уничтоженной моим отцом. Все твои родственники погибли, и ты, Пол, должен был ненавидеть меня. Но, никто не заподозрит Убийцу Императора в озлобленном мальчишке с планеты Авалон, как и не увидит Императора в именитом ребенке с планеты Земля. Хочешь спрятать что-нибудь – положи на самое видное место. Никто не