Кто-то внутри 2 - Сергей Сергеевич Мусаниф Страница 12

— Я немного знаю о вашей организации, — сказал я.

— Так и должно быть.

— Тем не менее, мне известно, что вы не альтруисты, — сказал я. — И это значит, что за вашу помощь я должен буду чем-то заплатить. Чем?

— Вы не в том положении, чтобы торговаться, Александр, — сказала она.

— Отчего же? У меня есть деньги…

— Не сомневаюсь, — сказала она. — Вы с вашими способностями всегда можете раздобыть денег, но дело ведь не только в деньгах? Для того, чтобы жить полноценной жизнью в империи цинтов, нужны не только деньги, но еще и очки социального рейтинга, а вы не можете устроиться на официальную работу по поддельным документам, поэтому и вынуждены были участвовать в подпольных боях, не так ли?

— Я победил, — напомнил я. — И мне скоро переведут мой гонорар.

— Не сомневаюсь, — сказала она. — Но что будет дальше? Социальный рейтинг постоянно расходуется, и вам потребуется куда больше очков. Тех, что вы выиграли, хватит на полгода, не больше. А что потом? Снова пойдете драться?

— Почему бы и нет?

— А если вас раскроют? Вся мощь репрессивной машины империи обрушится на вашу голову.

Это звучало резонно, но на самом деле ничего не объясняло. Да, почти каждое действие в империи цинтов требовало очков социального рейтинга, черт побери, без них меня бы не пустили бы даже в это кафе, а когда их число приблизится к нулю, мне и билет на автобус не продадут, и способов получить эти очки без официального трудоустройства, со всеми вытекающими из этого рисками, не так уж много. Империя стремилась контролировать жизнь всех своих подданных, и было очевидно, что жителям оккупированных территорий в этом плане приходится куда тяжелее, чем самим цинтам, и жить на нелегальном положении тут очень непросто, но…

— Почему вдруг это стало вас волновать? — спросил я.

— Потому что наше сотрудничество может быть взаимовыгодным, — сказала Кристина. — Мы можем помочь вам, а вы можете помочь нам.

— В чем?

— Я не могу говорить об этом здесь, — сказала она.

— Если вы не можете говорить об этом здесь, значит, вы не можете говорить об этом в принципе, — сказал я и одним глотком допил кофе. — Что ж, поехали.

— Поехали? — удивилась она.

— У вас же должен быть транспорт, — сказал я. — Отвезите меня к тому, кто может говорить. А лучше всего — отвезите меня к тому, кто принимает решения.

— Хорошо, — она поставила свою чашку на стол. — Машина ждет меня за углом.

— И если у вас есть какой-нибудь идиотский план, вроде того, чтобы надеть мне на голову мешок или что-то вроде того, то лучше вам отказаться от него прямо сейчас, — сказал я. — Иначе поездка не состоится.

— И в мыслях не было, — сказала она. — Но свой телефон вам придется отдать мне. На время, разумеется.

— Хорошо, — сказал я.

— И смарт-часы.

Я задрало рукава и показал ей оба запястья. Я не ношу часы.

— Что ж, тогда в путь, — не слишком уверенно улыбнулась она.

«Как думаешь, это оно?» — спросил Сэм.

«Похоже на то».

«Ван Хенг должен быть доволен».

Плевать.

Я понимал, что если пойду с ней, то сдам Ван Хенгу сопротивление. Или одну из его ячеек, если они здесь не совсем дилетанты, но никаких противоречивых эмоций по этому поводу не испытывал.

Несмотря на то, что эти люди были врагами моих врагов, моими друзьями они не были. И Нурлан еще в канализации довольно доходчиво объяснил мне, что тут никто никому ничего не должен.

И значит, пусть оно идет, как идет.

Глава 5

В исторической части города местный Ленинград совсем не отличался от нашего Петербурга, а в остальных местах различия были исключительно косметические. Те же многоэтажки для наиболее компактного проживания плебса, новые дороги почти в тех же местах, разве что в нашем мире невозможно было встретить вывески и рекламные баннеры с иероглифами, а тут они висели чуть ли не на каждом углу, придавая мрачному городу несвойственную ему пестроту. И автомобильный поток, разумеется, отличался марками машин, среди которых преобладали одинаковые на лицо китайские консервные банки.

«Руссо-Балт» в этом мире не выжил, а местное автомобильное производство, расположенное где-то в Самаре, не выдержало конкуренции с заводами оккупантов, и теперь там выпускали те же консервные банки. Впрочем, как я понял, принципиальной разницы с прежней заводской продукцией практически нет, разве что технологии шагнули вперед, а общее качество и одноразовость остались примерно на том же уровне.

Кристина сидела за рулем и вела машину не слишком уверенно. Может быть, нервничала из-за моего присутствия, а может быть, она в принципе не самый хороший водитель.

Я смотрел в окно на проносящиеся мимо здания и машины, и меня одолевали сомнения.

Картинка была очень похожа на настоящую, но все равно не складывалась до конца, словно не хватало одного или нескольких кусочков головоломки, которые и определяют изображение. Сопротивление нашло меня благодаря плану Ван Хенга, но за каким дьяволом Ван Хенгу вообще понадобилось ленинградское сопротивление? Он ведь не из контрразведки, он — теневой делец и гангстер, а для того, чтобы бороться с врагами, у империи есть другие инструменты. Да и вообще, по моему мнению, местным сопротивлением можно было пренебречь, поскольку какой-то глобальной опасности для власти цинтов оно не представляло. Сидят где-то в тени, копошатся, на силовые акции не решаются, копят силы для непонятно чего, и такими темпами, если оно все будет идти, как идет, копить им придется целую вечность, и этого все равно не хватит.

Симбы со временем становятся сильнее, или, как минимум, не теряют в силе, а об обычных людях такого не скажешь. Если же говорить о противостоянии структур, то по сравнению с империей сопротивление слишком ничтожно, и на самом деле время играет против него. Когда люди увидят полную бесперспективность борьбы, они начнут покидать ряды повстанцев, станут приспосабливаться к обстоятельствам, продолжат жить обычной обывательской жизнью.

Я провел здесь около года, и моя информация о мире наверняка была неполной, но на данный момент я не видел силы, которая могла бы бросить цинтам реальный вызов. Империя была