Анатолий Дроздов - Непрощенные Страница 12

Я вздохнул, погладил ноющую руку.

Хорошо бы, чтоб все кончилось. Раз – и дома. Или хотя бы в своем времени. Или в раю?.. Нет. Даже дрожь по телу прошла. Умирать снова не хотелось.

Чтобы жить, надо думать. В первую очередь – как свалить отсюда. Только вряд ли выйдет. Придется воевать и надеяться, что снова пронесет.

Осмотрелся.

В танке тесно. Маленькие круглые сиденья, обитые дермантином, узкая полоска дермантина по краю погона – спинка. Вдвоем в башне не повернуться, особенно когда второй – здоровяк-рыжий. Вот он, у траков, треплется с «мехводом». Механика зовут Николай, фамилия Климович. Невысокий, с широким крестьянским лицом. На гения-механика не похож, но сержанту понравился. Ручки, рычаги полчаса перебирали, обсуждали, даже ржали порой. Сидят теперь в теньке за гусеницей, а ему, командиру, надо в люке торчать, ждать сигнала в атаку. Броня под солнцем раскалилась, душно. Одежда промокла от пота.

Я глянул на флажки, которые мехвод вытащил из танка и вручил мне. На фиг они? Комаров гонять? И ведь не спросишь – сам знать должен. Приходится молчать и ждать с умным видом.

Отдыхаем почти час. Выпотрошили подбитые танки, снаряды поделили между экипажами. После чего отъехали в кусты за фермой, нарубили веток и старательно завалили машины. Сержант присоветовал. Вовремя! Через десять минут над дорогой прошли самолеты, немецкие. Рыжий их обозвал «штуками». Сказал, что пикировщики. Нас «штуки» не заметили.

Теперь ждем танки.

Анисимов с остальными «БТ» расположился неподалеку. Всем приказали разметить по паре мест, откуда стрелять удобнее. Сержант заставил накатать дорожку в небольшую балку, из которой в сторону дороги только башня и торчит. Он эту могилу даже назвал как-то. Ага, «капонир»!

Я хлопнул комара на щеке, потянулся. Жрать хочется до рези в животе. Еды ни у кого нет – выяснял. Возможно, в хуторе было, но дом раздавил немецкий танк. Тоска! Заглянул в башню – железный гроб! Масса острых железяк, торчащих внутрь, о которые постоянно бьешься. Казенник пушки, кассеты для пулеметных дисков, приклад пулемета, ручки маховичков… Все тело в синяках, и шишка на голове – вот она! Для кого этот танк делали? Это машина или пыточная камера? А вооружение? Пулемет рядом с пушкой, но торчит вправо, а сама пушка с большим прикладом и прицел сверху, как у «снайперки». Интересно, отдача у нее сильная? Сержант показал мне, как ее заряжать. Совсем не считается со званием! Подумаешь, командовал ротой! А сейчас кто?

Кажется или вдали застрекотал мотоцикл? Едут? Сержант и мехвод насторожились и нырнули в танк.

Невидимые мотоциклы приблизились, замерли, видимо, осматриваясь. И погнали вправо, в сторону переправы. От наших танков замахали флажками. Что за хрень?

Климович крикнул из чрева танка:

– Заводить движок?

– Погоди!

Лучше опоздать, чем лезть впереди. Зарычали моторы танков Анисимова.

– Заводи!

Стартер застрекотал, мотор подхватил. Климович поддал газу.

Соседи ломанулись к местам засады. Анисимов семафорил что-то своими тряпками на палках.

– Выдвигаемся!

Танк дернулся и пополз на точку «раз». Встали, ждем. Климович танк не глушит, хотя у остальных вроде дым уже не идет. Прислушался. Точно. Заглушили.

– Выключайся!

– А?

– Глуши, говорю!

Мотор рыкнул и затих.

Сержант в который раз перебирал снаряды, насвистывая что-то неуловимо знакомое. Я обомлел. Ослиный хрен ему в зад!!! Это ж «Убили негра»! «Ай-я-яй, убили негра. Убили негра, убили». Это он про застреленного немца? Мелодия, выходит, древняя? Или как?

Спросить рыжего некогда. Вдали загудели моторы.

Анисимов снова флажками машет. Я ему просто кивнул и рукой показал. Хорошо, мол. Все в порядке! А сам на соседей пялюсь. Что делать будут?

Так, завели движки. Но вперед не лезут. Видимо, ждут сигнала.

– Заводи!

Мотор обиженно чихнул и загудел. Ждем. Рядом вылез рыжий. Он будет наводить и стрелять, ему в башне надо. Нет же! Видимо, любопытство разобрало. Даже не спросил разрешения. Хорошо бы отчитать, но… не с руки как-то. Я повернулся к полю.

Вот и немцы. Впереди парочка легких коробочек с тонкими пушками на левой стороне, дальше еще три таких же. Итого – пять. Потом еще четыре танка. Эти – знакомые «тридцатьпятки», как рыжий их обозвал, с нормальными орудиями… Итого – девять штук. В принципе, если повезет…

– Спереди «двойки». У них пушки 20 мм, но автоматические. Лупят – что пулемет, – информирует рыжий.

Откуда такие умные сержанты в бронетанковых войсках? Сглотнул слюну пересохшим ртом. Жрать хочется, а еще и пить приперло!

Следом за первыми девятью на поле выкатили еще пять танков. Такие же коробчонки, как и первые, но всего их – четырнадцать! Против нас четырех. К тому же последние танки на прицепе пушки тянут!

– Плохо дело. Все сразу, – резюмирует рыжий.

– Да это не плохо! Это – писец! Сваливаем! – кричу я. – Их в три раза больше! Нас в землю затопчут!

Рыжий как-то странно посмотрел и смачно плюнул с башни.

– Не бзди, лейтенант! Не таких зверей нагибали.

«Нагибали»? Это язык сорок первого года?

Времени поговорить с сержантом не осталось. Первые танки немецкой роты втянулись на дорогу перед фермой и катили к переправе. Еще минута – и уйдут на ту сторону.

Анисимов замахал флажком, нырнул внутрь и захлопнул люк.

Сержант тоже исчез.

Я чуть задержался, пытаясь закрыть крышку люка.

– Не парься, лейтенант. Лучше проложи ее ремнем или лопаткой и не захлопывай. Чтоб свалить успели, если подожгут.

Рыжий уже ворочал «прикладом». Я послушно подхватил протянутую лопату и всадил ее между люком и башней.

Грохнула пушка танка Анисимова. Первый из немцев вспух и брызнул в стороны осколками. Как будто на мину налетел.

Грохнули пушки остальных. Выстрелил и рыжий.

Попали все. Не так удачно, как командир, но с пользой. Одна из «двоек» закрутилась на месте, теряя гусеницу, у второй клюнула пушка, наша цель задымила бортом.

– Кого следующего? – заорал сержант.

Мне, что ли?

– Цель?!

Назвать, видимо, в кого стрелять.

– Крайнего левого!

Уже сворачивали с дороги угловатые «тридцатьпятки». Пулеметы их строчили в кусты, а пушки смещались в сторону засады.

– Как выстрелю, сдавай назад, Коля, и дуй на вторую лежку!

Пушка грохнула, посылая снаряд. Крайняя «тридцатьпятка» дернулась и вильнула в сторону.

– Пошли!

Танк подал назад, уходя вниз по балке. Заросли в месте, где только что была наша башня, будто топор рубанул. Вспух взрыв, обрушивая на броню комья земли и веток.

– Осколочным бьют, бестолочи! Думают, батарея.

Мы влетели во второй капонир. Рыжий скалится в ухмылке, упершись плечом в приклад.