Роман Злотников - Пощады не будет Страница 12

Они с Мельсиль в походе ночевали в разных палатках, которые, правда, упорно ставили рядом друг с другом. Результатом этого стало то, что на шестой день похода, когда они уже двигались по землям баронства Эштигаль, Мельсиль улучила момент и заявилась к нему в палатку. А утром пришлось просить постельничего, занимающегося снабжением и тыловым обеспечением, заменить изгрызенную принцессой подушку, что, впрочем, с ее стороны было вполне разумным поступком. Не хватало им еще перебудить половину лагеря ее криками и стонами… Но сегодня он, слава Владетелю, спал один. Так что едва только Грон понял, что происходит что-то опасное, его руки уже на автомате подхватили сапоги и перевязь с ангилотом. Времени на то, чтобы надеть доспехи, судя по всему, уже не оставалось.

Натянув сапоги, Грон выскользнул из палатки и жестом подозвал встрепенувшегося часового:

– Быстро дежурного офицера ко мне!

Тот было суетливо дернулся, приторможенный выработанной долгими годами гарнизонной и дворцовой службы привычкой к непременному пребыванию на посту до прибытия смены с разводящим. Но дежурный офицер находился тут же, в пяти шагах, уютно задремав у почти погасшего костра, а тот, кого часовому надлежало охранять, вообще стоял полностью одетым, да еще и отдавал ему приказ. Поэтому часовой метнулся к костру и легким прикосновением к плечу разбудил дежурного офицера.

– Передайте приказ стрелкам без шума подняться и сосредоточиться у кольца охраны принцессы, – приказал Грон дежурному офицеру, натягивая перчатки. – А затем поднимайте офицеров и прикажите дежурным по полкам поднимать своих людей.

Дежурный офицер несколько недоуменно воззрился на Грона. Насколько он помнил, никто не вменял ему в обязанность подчиняться графу Загулема, не занимавшему в армии никаких официальных постов, кроме весьма расплывчатого «при принцессе». Но за прошедшее время он не раз успел убедиться в том, что не только принцесса, но и реальный командующий колонной барон Шамсмели всегда был исключительно предупредителен с графом Загулема. Да и сам граф в среде военных пользовался достаточно широкой известностью. И даже взял на себя труд активно обучать часть войск колонны, а именно – стрелков, хотя его выбор и вызывал у офицера некоторое недоумение. Поэтому офицер счел за лучшее не углубляться в хитросплетения порядка подчиненности, а сколь возможно быстро и расторопно исполнить приказ. Что лишь прибавило ему очков в ведущемся Гроном негласном рейтинге офицеров королевских полков.

Так что когда очередной крик часового: «Посматри-и-ихх…» – завершился коротким всхрипом, большая часть лагеря уже была на ногах.

Поэтому когда со стороны берега расположенной в сотне шагов реки раздался громкий слитный рев:

– Насия и Аржени! – ответом ему стали не испуганные и панические крики ошеломленных внезапным ночным нападением людей, а свистки и команды сержантов:

– Пикинеры – в линию! Рейтары – в седла!..

Грон успел построить разбуженных первыми стрелков в три шеренги, развернув их как раз в направлении реки и брода через нее. Он уже успел понять, что же воздействовало на его подсознание. Это оказались совершенно неурочные в эту глухую ночную пору крики уток, заполнявших прибрежные камыши. Так что и с наиболее вероятным направлением возможного нападения он уже успел определиться. Единственное, что слегка напрягало, так это то, что стрелять предстояло почти вслепую, да еще поверх голов собственных бойцов. Впрочем, сразу после окончательного разделения колонн Грон ввел в практику ежевечерние двухчасовые занятия, призванные даже не столько внедрить в частях, составлявших эту колонну, его собственные тактические наработки, сколько закрепить и отточить уже имеющиеся у солдат коронных полков навыки и умения. Столь большую массу войск переучивать в одиночку было бессмысленно, но вот понять и дополнительно отработать то, что войска могли показать при внезапном нападении врага, стоило по-любому. Единственным новшеством, которое Грон себе позволил, было сведение крайне немногочисленных стрелковых команд всех полков в одно подразделение и переподчинение его себе лично. Тем более что никто из командиров на это особенных возражений не высказал. Стрелки в этом мире отчего-то считались второстепенным видом войск, к тому же более-менее эффективным только при защите крепостей, а на поле боя не слишком полезным. Так что к данной инициативе Грона все командиры отнеслись довольно равнодушно, мол, баба с возу – кобыле легче. А Грон получил в свое распоряжение почти две сотни арбалетчиков, каковым назначил еще по полтора дополнительных часа ежевечерних занятий, которые проводил лично. И вот сейчас предстояло выяснить, чего он успел добиться за время этих занятий.

Нападающие ударили дружно. От реки послышался накатывающий и различимый даже за воинственным кличем дробный грохот копыт. Грон вскинул руку, вглядываясь в мелькающие на фоне поблескивающей воды тени, а затем коротко бросил:

– На два пальца выше шлемов, целься! – И сразу же: – Залп!

Две сотни арбалетных тетив гулко вспороли воздух слитной нотой, сразу же продолжившейся криками людей, ржанием лошадей и грохотом падающих на землю всадников. А Грона по наитию озарил еще один ход, способный усилить смятение накатывающей волны атакующих.

– У костров, – заорал он, – головнями по наступающим!

Спустя пару мгновений первые головни полетели в слегка смешавшиеся ряды нападающих.

– Заряжа-а-ай! – протяжно выкрикнул Грон, довольно хмыкнув про себя.

Первая, самая опасная волна нападающих потеряла темп, замедлилась и ударила в уже успевшие выровняться шеренги пикинеров, а не в суматошно мечущуюся толпу испуганных людей. Все, внезапную ночную схватку уже можно было считать практически выигранной. Теперь вопрос шел только о том, с каким счетом…

Счет оказался неплохим. Утром, обходя вместе с бароном Шамсмели заваленные трупами арженцев границы лагеря, Грон навскидку подсчитал, что здесь враг потерял едва ли не половину всех своих наличных сил. Причем, к его удивлению, насинцев среди погибших практически не было. Ему доложили о шестерых погибших, одетых в насинскую форму, и все они оказались офицерами. А вот людей, близких герцогу Аржени, среди погибших и захваченных пленных было довольно много. Среди погибших опознали даже коннетабля герцога, возглавившего ту самую первую конную атаку, во время которой арженцы положили практически всю свою конницу. Поэтому когда, уже на рассвете, арженцы начали откатываться назад, остановить рейтаров, ударивших им в спину, им оказалось нечем. Именно этим и объяснялись и столь большие потери, и сотни пленных, которых удалось захватить. И хотя при Гроне сейчас не было таких мастеров допроса, какими в короткое время сумели стать Брован или Шуршан, он рассчитывал и со своими скромными умениями получить от пленных немало ценной информации.

Впрочем, кое-что ему стало ясно уже теперь. Похоже, Аржени не успел получить достаточной помощи от насинцев, но, рассчитывая на нее, рискнул сделать ход ва-банк, отправив большинство своих самых боеспособных и наиболее мобильных войск для решительного и все решающего удара. Видимо, он разделял заблуждение большинства членов королевского совета, считавших колонну принцессы наиболее слабой частью всего объединенного войска, с чем Грон был совершенно не согласен. Да, числом они сильно уступали двум другим колоннам, но зато их колонна была составлена из закаленных в боях регулярных коронных полков, привыкших к взаимодействию друг с другом и знавших, на что способны соседи и насколько подготовлены и умелы их командиры. Так что скорее стоило бы считать колонну принцессы наиболее подготовленной частью соединенных сил. Что и доказала ночная схватка. Впрочем, у нее был и еще один полезный для Грона результат. К утру всем в лагере стало известно, по чьему приказу войска были подняты столь вовремя. Поэтому, когда Грон шел через лагерь, все встретившиеся ему по пути солдаты и сержанты и даже большая часть офицеров охотно и прямо-таки молодцевато наперебой приветствовали его. Что ж, это лишь в очередной раз подтвердило давно известную истину, что войска любят умелых и удачливых командиров. А Грону эта схватка принесла то, что он окончательно утвердился не только в солдатском перечне умелых и удачливых полководцев, но теперь признавался таковым и в королевской армии. Что сулило немалые дивиденды в будущем.

Следующая неделя прошла относительно спокойно. Оба баронства действительно лишь номинально числились в стане герцога Аржени, поэтому едва только к столичным городам баронств приблизилась королевская армия, как оба барона с немалым облегчением и даже воодушевлением снова подтвердили свою вассальную зависимость от короны Агбера и выплатили всю положенную по такому случаю контрибуцию. Контрибуция, впрочем, оказалась довольно скудной и по большей части состояла из фуража и провизии. Но принцесса и не собиралась разорять собственные земли, так что полки двинулись дальше в том же порядке, лишь заметно усилив походные и сторожевые заставы. Поскольку войска принцессы уже вступили на землю враждебного герцогства Аржени.