Иар Эльтеррус - Отзвуки серебряного ветра. Мы – есть! Честь Страница 12

– Простите, господин дварх-полковник, – обратился он к Релиру. – У меня в Петербурге остались родители и сестра, правда, я не знаю, живы ли они.

– Если живы, найдем, – улыбнулся тот. – Я сейчас попрошу Асиарха, а вы представьте себе как можно точнее ваших родственников.

– Нечего меня просить, я и так все слышу, – раздался неизвестно откуда ворчливый голос. – Тем, кто со мной незнаком, представлюсь. Меня зовут Асиарх, я дварх – душа и разум крейсера «Пик Мглы». Если у кого-нибудь еще есть родственники, которых хотите найти, говорите сразу. Проникновение в вашу область пространства нелегкая задача, другого случая может и не представиться.

– Я бы брательника забрал младшого, – выступил вперед один из трех красноармейцев, здоровенный парняга с простодушным лицом. – Мамку с тятькой махновцы повесили, я воевать ушел, а ему всего-то двенадцать годков было. Тяжко малому пацану одному.

– У нас з Петром уси померлы з голоду тою зымою, – мрачно буркнул один из оставшихся, – тому до червоных и подалыся… Никого браты.

У белых офицеров тоже не осталось никого живого из родных, и каждый только отрицательно покачал головой.

– Что ж, – снова раздался голос Асиарха. – Прошу вас двоих как можно точнее представить себе своих родственников. Это необходимо мне для начала поиска.

Николай закрыл глаза и, как мог тщательнее, представил себе по очереди мать, отца, Дашу. Почему-то они вспомнились такими, какими видел родных в шестнадцатом году во время вечеринки в честь окончания им юнкерского училища. Какие они все были тогда веселые, счастливые… Да и он сам… Тогда ему казалось, что весь мир лежит перед ним, и молодой офицер вовсю ухаживал за подругами сестры, шутил, смеялся. Кто бы в тот вечер и заподозрил, что через какой-то год вся их жизнь рухнет?

– Благодарю, достаточно! – оторвали его от воспоминаний слова дварха.

Офицер вздохнул и отошел к товарищам. Рука продолжала сжимать меч Лара. Он о чем-то говорил, слушал чей-то рассказ о чем-то. Но ничего не доходило до затуманенного сознания, тоска по прежним счастливым временам оказалась слишком сильна.

– Внимание! – голос Асиарха заставил его встряхнуться. – Ваш брат, Иван, обнаружен. А вот вас, Николай, я вынужден огорчить…

– Они умерли?

– Ваших родителей я найти не смог, по всей видимости, они действительно мертвы. Но ваша сестра жива и находится в Санкт-Петербурге.

Боль хлестанула по нервам, и Николай даже застонал сквозь зубы. Мамы с папой больше нет… Но Дашутка, как она там одна? Она же совсем не приспособлена к жизни. Всегда витала в облаках. Снова перед глазами встала смеющаяся прелестная шестнадцатилетняя девушка в белоснежном платье, и офицер заскрипел зубами.

– Ее можно как-нибудь забрать оттуда? – спросил он.

– Да прямо сейчас и заберем, – пожал плечами дварх-полковник, – ничего трудного. Асиарх только локализует ее местонахождение, откроем гиперпортал, пойдете и возьмете ее.

– Внимание! – снова заговорил дварх. – Иван, ваш брат в беде! Мальчика в этот момент страшно избивают.

– Какая гнида?! – взвыл красноармеец. – Да я руки за это повырву!

Перед ними загорелось изображение полутемной, захламленной комнаты. По полу катался оборванный мальчишка лет одиннадцати-двенадцати, весь залитый кровью, и кричал в голос. Толстый здоровенный бородатый мужик изо всех сил охаживал его кнутом.

– Так это ж Потап, наш мельник… – ошеломленно пробормотал Иван. – Вот же падлюка! Да разве ж можно пацана малого так бить?! Убьет же…

– Подразделению Эракс-2 – боевая тревога! – скомандовал дварх-полковник. – Асиарх, открыть канал!

– Сделано! – прогремел голос дварха, и неподалеку завертелась воронка гиперперехода.

Откуда-то вынырнули около десятка аарн в темно-серых доспехах. Их руки сжимали какое-то никогда не виданное Николаем оружие. Но разъяренный до белого каления Иван опередил всех и прыгнул в воронку первым. Вслед за ним пошел штабс-капитан Ненашев. Почему, интересно? Он физически не выносил, когда били детей. Странный, ежели признаться, пунктик.

Мельник наносил голодранцу удар за ударом и с каждым зверел все сильнее. Такой же бесполезный паскудник, как и его брательник был. Надо же, работать не хочет толком, а жрать давай! Целый мешок муки рассыпал, скотина малая! Ну, ничо! Получай, гад! Потап снова замахнулся, но в этот миг на его плечо упала чья-то тяжелая рука. Он повернулся и только успел лязгнуть зубами, как кто-то так врезал ему по морде, что толстый мельник отлетел к стене и выронил кнут.

Немного опомнившись, Потап выплюнул несколько зубов и захлопал глазами, пытаясь понять, кто же это его так приложил. Напротив стоял здоровенный детина в черной форме, как бы не в корниловской. Дык откеда ж тут корниловцу взяться, тут уж полгода как красные будут! Присмотревшись внимательнее, мельник даже застонал. Мать-перемать! Этим корниловцем оказался Ванька, старшой брательник оборзевшего мальца. И злой как собака. Ох ты ж, пресвятая Богородица! Щас точно прибьет. Вон, какой здоровенный вымахал! И принесло же гада как раз сейчас! Надо ж, кака падлюка, в каратели подался…

– Посмотрите, что с мальчиком! – подошел к скрипящему зубами Ивану еще один офицер в такой же форме. – Я этим мизераблем займусь, не зря же в контрразведке служил.

Тонкие, брезгливые губы искривились в многообещающей ухмылке. Потап при виде этой ухмылки едва не обделался и завизжал тоненьким, противным голоском. Офицер! Его благородие! Да не просто, перед ним стоял самый страшный кошмар всех, кто хоть когда-нибудь имел дело с озверевшим офицерьем, перед ним стоял контрразведчик.

– Встать! – команда была произнесена таким тоном, что мельника буквально вздернуло на ноги. Правда, ноги тряслись и подгибались.

Он, весь дрожа, смотрел на брезгливое лицо офицера и прощался с жизнью. Вдруг к карателю подошел еще кто-то, и Потап вовсе ошалел. Черт! Точно, черт! Весь железный, серый, на страшной морде что-то горит. Мельник затрясся еще сильнее и принялся мелко креститься. А чертяка коснулся своей морды, и морда исчезла, вместо нее появилось лицо совсем молодого парня.

– Не стоит марать рук об эту падаль, господин штабс-капитан, – сказал он. – Мы накажем его по-другому. С этого момента он не сможет никого ударить, а если ударит, ему покажется, что ударили его самого.

– А такое возможно? – заинтересованно приподнял бровь контрразведчик.

– Очень даже просто.

Бывший черт повернулся к Потапу, тот снова тоненько завизжал от ужаса и таки обделался. И было от чего, глаза черта вдруг загорелись желтым адским огнем. Мельнику показалось, что в его голову вонзился раскаленный гвоздь. Вонзился и принялся там вертеться. Потап завопил уже в голос и потерял сознание.

Васька скорчился на полу и тихо всхлипывал. Ну, за что? Что он этому Потапу сделал такого? Ну виноват, ну упал, ну рассыпал чуток муки… Так чуток совсем, сил же больше нет проклятые мешки ворочать… Конечно, за сироту-то некому вступиться, мамку с тятькой махновцы повесили, Ванька где-то на войне сгинул. А кушать хочется… Да еще и зима, холодрыга страшная, вот и напросился к Потапу в батраки. Кто ж знал, что тот такая гнида? Кормил хуже, чем собаку, а как в зубы, так завсегда. Ой, спасибо тебе, боженька, кажись, устал, не бьет больше. Мальчик заскулил, пытаясь отодвинуться. Он все еще не рисковал открывать глаза, боясь снова увидеть падающий на него кнут.

– Ой, Васята… – раздался над ним очень знакомый голос. – Ой, шо ж он с тобой сотворил, падлюка така…

Ванька! Ванька вернулся! Васька распахнул глаза. Действительно, над ним склонился Иван. Не убили, знать, вернулся. Ну, теперь он Потапу покажет! Тут взгляд мальчишки скользнул ниже и он отшатнулся. Старший брат был одет в офицерскую форму! Черную форму, очень похожую на форму корниловцев, которые однажды пороли их деревню. Только на плече горел какой-то страшный глаз.

– Вань… – растерянно пробормотал он. – Ты шо, в беляки подался?

– Та не, – махнул рукой старший брат, – потом расскажу. С собой тебя забираю, неча тебе тут голодать и холодать самому.

– Пустите, я доктор, – присел рядом с ними еще кто-то в такой же форме, как и на Иване. – Болит, небось?

– Болит… – согласился Васька, настороженно поглядывая на незнакомца, докторов он побаивался после того, как еще до революции заболел, и тятька привез из Серпуховки фельдшера.

– Не боись, сейчас мазью смажем, и сразу перестанет. А на корабль вернемся, там вообще быстренько тебя на ноги поставим. И следа не останется!

Странный то ли офицер, то ли доктор раскрыл свой баул и достал белую коробку. Васька не успел даже испугаться, как его ловко перевернули на живот и принялись смазывать избитую спину чем-то холодным. И боль сразу проходила! Совсем скоро у него почти ничего не болело. Вот это доктор! Совсем не то, что серпуховский фельдшер. Тот бы так лечил, что Васька орал бы как резаный.