Евгений Гуляковский - Огонь Прометея Страница 12

Ряды толстых кабелей тянулись от генераторов к управляющим оружейным ячейкам, и от каждой из них более тонкий кабель шел к носовой части огромного металлического эллипсоида, внутри которого располагалась орбитальная военная база, способная надежно преградить путь к Земле любому чужому кораблю. Однако не преградила...

Танаев решил, что в центре эллипсоида, в большой кабине, к которой тянулись провода от всех остальных ячеек, должна находиться центральная управляющая рубка, однако убедиться в этом своем предположении он не успел, потому что услышал шорох движения за спиной и, резко обернувшись, успел заметить исчезнувшую за ближайшим генератором тень человека. В то же мгновение в него выстрелили из бластера.

Несмотря на всю быстроту своей реакции, он едва успел увернуться. Шипящий огненный плевок пронесся совсем рядом. В лицо хлестнула волна жара, опалившая волосы у него на голове.

Совершенно инстинктивно Танаев метнулся в сторону узкой щели между генераторами, стремясь отгородиться их кожухами от следующего выстрела.

Он понимал, что его укрытие слишком ненадежно и бластерный заряд плазмы легко прожжет укрывавший его кожух. Но второго выстрела не последовало, вместо него Танаев услышал голос:

— Меня предупреждали, что ты опасен, но забыли сказать, до какой степени. Я никогда не промахиваюсь, и мне не приходилось до сих пор встречать человека, которому удалось бы уклониться от бластерного выстрела. Может, поговорим, прежде чем я еще раз нажму на курок?

— Почему бы и нет? — ответил Танаев, стараясь выиграть время и решить, как ему действовать дальше. С титановой монтировкой против бластера даже у него не было ни малейших шансов на победу.

— Но, если хочешь поговорить, тебе придется бросить оружие и встать так, чтобы я видел твои руки.

— А ты гарантируешь, что со мной ничего не случится?

— Ну разумеется! Мы одновременно выбросим наше оружие. — Только сейчас Танаев понял: противник даже не мог предположить, что у него нет бластера. — Я заинтересован в разговоре не меньше твоего. Хотелось бы узнать, что тут у вас творится и чем именно ты так заинтересовал мое начальство.

— Договорились. Только ты первый бросишь оружие! — предложил Танаев, не слишком надеясь на успех, но бластер, заряд которого едва не лишил его жизни, со звоном ударился о металлический пол, слегка проехал по нему и остановился в освещенном секторе. Теперь, при желании, Танаев мог бы достать оружие в одном броске — но так и не сделал этого. Он тоже был заинтересован в разговоре с этим странным убийцей, а кроме того, у его противника могло быть и другое оружие. Танаев потребовал, чтобы тот вышел из укрытия, но прежде чем стрелявший согласился на это, Танаеву пришлось присоединить к валявшемуся на полу бластеру свою жалкую монтировку.

— И это все твое оружие?

— Все!

— И как я могу в этом убедиться?

Вместо ответа Танаев первым вышел из укрытия в освещенное пространство, демонстрируя пустые руки.

— Однако нужно быть сумасшедшим, чтобы сунуться сюда с одной монтировкой. Но мне нравятся сумасшедшие такого рода. — В подтверждение своих слов его противник также вышел в освещенный круг, предварительно присоединив к валявшемуся на полу бластеру тяжелый метательный нож. Танаев усмехнулся, догадавшись, что в складках свободной куртки его противника скрыто еще немало сюрпризов. Но, в конце концов, в его положении это не имело особого значения. Если бы противник собирался с ним покончить, он мог это сделать раньше, воспользовавшись бластером.

— Как тебя зовут? — Сейчас, когда Танаев видел угловатую высокую фигуру своего противника в двух метрах от себя, он мог разговаривать с ним на равных. Прежде чем тому удастся выхватить любое оружие, он сумеет достать в прыжке валявшийся на полу бластер.

— Клер Годвин, к вашим услугам. Сотрудник специального корпуса очистителей. — Он произнес это не без гордости, и Танаев с горечью подумал, что люди, какую бы грязную работу они ни выполняли, всегда сумеют внутренне оправдать себя и найти положительные стороны в своей деятельности.

— Объясни для начала, зачем тебе понадобилось вступать со мной в переговоры? Что-то мне не верится, что тебя до такой степени заинтересовала моя реакция на твой единственный выстрел.

— Дело не в реакции, хотя она и была уникальной. Я знаю, что после выполнения этого задания мне не позволят остаться живым.

— Почему?

— Слишком громкое дело. Пресса сообщила о твоем возвращении, прежде чем успело вмешаться мое начальство. Фамилия открывателя энтропийной планеты хорошо известна. В таких громких делах, как это, свидетелей не оставляют.

— Зачем твоему начальству понадобилось меня устранять?

— Этого я не знаю, хотя и догадываюсь о причинах.

— Тогда расскажи о своих догадках.

— Это долгий разговор. Вы давно улетели с Земли, и мне придется начинать издалека.

— Так начинай!

— Не слишком удобно разговаривать, стоя здесь навытяжку! Можешь больше меня не опасаться. Если бы я собирался тебя убить, я бы уже сделал это, несмотря на твою реакцию. Пара выстрелов из бластера сожгли бы кожух генератора, за которым ты прятался.

Это было правдой, и Танаев охотно принял предложение своего противника. Любая мелочь при той напряженной беседе, которая им предстояла, имела большое значение.

Убийца и его потенциальная жертва мирно уселись на кожухе генератора, Танаев лишь изредка поглядывал на бластер, блестевший на полу в паре метров от того места, где они находились. В случае необходимости он сможет завладеть этим оружием, и это знание прибавляло ему уверенности и спокойствия.

У Годвина были глаза побитой, но все еще злобной собаки. Жизнь изрядно потрепала его, но в нем по-прежнему чувствовалась скрытая сила и безжалостность. Танаев чувствовал готовность Годвина в любой момент отнять чужую жизнь и ни на секунду не позволял себе расслабляться — этот человек был опасен, и он был профессиональным убийцей. Клер Годвин даже не пытался этого скрывать. При других обстоятельствах Танаев без всяких угрызений совести покончил бы с ним, смерть ни в чем не повинного Андре лежала на совести этого человека, хотя в этом он, возможно, ошибается, доказательств у него нет, и ему, как воздух, нужна была информация.

— Мой первый вопрос может показаться тебе странным, но не забывай о том, как долго меня здесь не было, и о том, что земное начальство позаботилось о полной информационной изоляции этой станции. Так что произошло на Земле за последнюю тысячу лет? Почему не видно огней городов?

— Потому, что их почти не осталось. Долгая война, продолжавшаяся несколько десятилетий, разорвала Федерацию на мелкие клочки и покончила с городами.

— Когда я улетал в свою звездную экспедицию, Федерация представляла собой единое государство с хорошо организованной социальной системой. У нее не было причин для внутренних конфликтов и не было внешних врагов. Так что же что послужило причиной войны?

— Это не так-то просто объяснить, потому что формально противников у нас до сих пор нет. Получается, что мы своими руками, вроде бы без всякой причины, разрушили тот прекрасный мир, который долгие века созидали предыдущие поколения землян.

— Но причина была?

Даже несколько. Выбирай любую. Экологическая катастрофа, явившаяся следствием нашей непомерной жадности, неизбежная при объединенных усилиях общества потребителей, раскинувшегося по всей планете.

Компании разогревали покупателей безудержной рекламой, заставляя их выбрасывать на свалку сотни тысяч тонн вполне годных, но «морально устаревших» изделий. Тысячи тон ядовитых газов и отбросов постепенно превратили Землю в огромную мусорную свалку, изменили ее климат, вызвали резкое падение сельскохозяйственного производства. Фабрики синтетической пищи не справлялись с поставленной перед ними задачей — накормить постоянно растущее население Земли, им просто не хватало для этого ресурсов. В конце концов начался голод — основная причина всех междоусобиц.

Но за всеми этими логически безупречными фактами напряженное внимание Танаева улавливало какую-то недоговоренность. А может быть, и сознательную ложь. Он все время напоминал себе, что разговаривает с врагом, с человеком, приданным его убить и уже убившим одного из обитателей станции. Только собственная выгода руководила сейчас Годвином — он сказал, что опасается своих хозяев, но так ли это? Что, если это всего лишь уловка, попытка усыпить бдительность Танаева, втереться к нему в доверие? Но для чего? Если его целью по-прежнему оставалось убийство, зачем он затеял такую сложную игру? Его бластер и на самом деле мог пробить кожух, за которым укрывался Танаев, почему же он не повторил выстрел? В любом случае, до тех пор, пока он не найдет способ проверить информацию, полученную от Годвина, доверять ей нельзя. По крайней мере, одна причина, вызвавшая катастрофу на Земле, была ему хорошо известна — и именно о ней Годвин не упомянул в своем рассказе. Но он не мог не знать о появлении на земле миссионеров Хорста... Каждая фраза нуждалась в проверке, в особенности те, что могли определить дальнейшие действия...