Максим Хорсун - Зона Посещения. Бродяга Дик Страница 12

Гризли сделал вид, будто думает. На самом деле решение возникло, едва Злой завел разговор о «дельце».

– Не-а, от Дика мне становится дико.

Злой удивленно заморгал своими маленькими кабаньими глазенками.

– М-да? Ну, как скажешь…

– Угу, – Гризли отхлебнул пива. – А кто следующий на очереди?

– А тебе тогда какое дело… – Злой замялся. – Если по старшинству, то Япошка, если по рангу – то Папаша Линкольн.

– Да какие у нас ранги… – поморщился Гризли. – Впрочем, Япошка под наблюдением. За ним присматривают легавые, а еще – служба безопасности Института. Если Япошку сцапают, то от нового срока ему не отмазаться. А он уже пенсионер, если и выйдет из тюряги, то только ногами вперед.

Злой снова поморгал.

– Ладно, побегу. Шепну новость в куцее ухо Папаши Линкольна, порадую черного, – он пыхтя выбрался из-за стола. – Ты хорошо подумал?

– Хорошо, – улыбнулся Гризли.

– Ладненько, отдыхай!

– Бывай! Папаше – привет!

Злой удалился, вылавировав между столиками. Гризли, глядя на свое отражение на стенке бокала, покачал головой.

Шустрые вы какие…

Теперь Бродягу Дика вам подавай!

Бросай все и возвращайся в Зону, и все потому, что какой-то сволочи захотелось обладать очередным ее секретом. «Ведьминого студня» вам, значит, мало было?

Строгов проснулся после полудня. Луч яркого света из плохо зашторенного окна бил плазменной струей в небритое, отекшее после сна лицо. Строгов пошамкал пересохшим ртом, повернулся с бока на спину, заставив пружины дивана заскрипеть. Пошарил по полу ладонью. Нащупал тапочки, отбросил, и лишь потом нашел пластиковую бутылку с выдохшейся минералкой.

Шумно и жадно напился. Проследил, переводя дыхание, за кружением черных мух под потолком. На занятом стареньким компьютером столе у противоположной стены что-то поблескивало. Строгов выругался и сел: ему показалось, что рядом с клавиатурой лежит «рачий глаз», лучась в солнечном свете, как новенькая безделушка из бижутерии.

В его в лаборатории имелись «рачьи глаза», причем – не одна пара. Но на дом работу он никогда не брал. Следовательно, это была какая-то другая дребедень, хотя она тоже, если рассуждать здраво, не могла возникнуть из воздуха.

Он подошел к столу. То, что привлекло его взгляд, оказалось крошечным крабиком – высушенным и покрытым лаком. Крабик пучил мертвые телескопические глаза и держал клешни поднятыми, словно готовился к драке. На его панцире лежали яркие солнечные блики.

Строгов опустился на стул и включил компьютер. Тот запустился с угодливым шумом, на мониторе тут же появилось сообщение, что работа операционной системы не была завершена должным образом, и что лучше бы загрузиться в безопасном режиме. Строгов не возражал.

На экране появился список загружаемых файлов. Строгов, щурясь, вглядывался в бессмысленное на первый взгляд нагромождение латиницы, цифр и знаков препинания.

Краб давал указания. Краб заявлял о высоком приоритете нового задания.

Мега-аномалия, известная в сталкерской среде под названием «Бродяга Дик», покинула привычный ареал обитания и переместилась в глубь Зоны. Сталкеры получили заказ из Рексополя на сбор информации о Бродяге Дике. Краб приказывал выяснить, кто является заказчиком и какие структуры за ним стоят. А еще Краб приказывал оценить степень угрозы, которую может представлять Бродяга Дик в Зоне, а также его военный потенциал вне Зоны.

– Вот черт, – Строгов взъерошил волосы, помассировал лицо жестом смертельно уставшего человека. – Я вам что – волшебник?

В последнем пассаже Краб предупреждал Строгова, что в Хармонте ожидается прибытие нового или еще одного резидента ЦРУ и требовал усилить бдительность.

– Ясный перец, – согласился Строгов, а затем подхватил лакированного краба и отнес на кухню, где посадил на холодильник по соседству с пепельницей.

Интерлюдия третья

– Каким было ваше сталкерское прозвище, Линкольн?

– Щенок. Вы знаете, док.

– Почему же вас назвали именно так?

– Потому что у моего папаши было погонялово Папаша. А почему Папаша, потому что он попер в Зону в первый раз только после того, как мамка родила меня. Папик так и говорил: дурачье вы, сталкеры, мол, я позаботился о своем будущем, а вы – нет. Мой щенок вырастет, и я натаскаю его ходить в Зону. Мол, придет время, я окажусь ни на что не годен, а мой щенок всегда сможет раздобыть деньжат на стаканчик вискаря для папаши. Так нас и называли – Папаша и Щенок. Какие будут еще ненужные вопросы, док?

– Я провожу эту беседу по поручению медицинского департамента, Линкольн. Решается вопрос, оставить вас в Рексополе или перевести в лечебное учреждение более строгого режима в Хорс-Поинт.

– Это чем же так я проштрафился, док? Колеса глотаю, режим не нарушаю. А в Хорс-Поинт мне нельзя.

– Не драматизируйте. В Хорс-Поинте отличная современная лечебница. Поступит распоряжение – переведем. Хотя это и не в моих правилах – бросать пациента в процессе его лечения.

– Вот-вот, и я с вами согласен, док.

– В таком случае просто отвечайте на мои вопросы.

– О’кей. Понял-понял. Валяйте, док.

– Опишите ваш последний выход в Зону.

– Ну-у-у… Я же не писатель, чтоб прямо описывать. Тыры-пыры, короче, закончился у меня баблосик, а папаша в долг не дает. Айда, говорю ему, в Зону. А он, старый ниггер, мол, влом идти сейчас, суставы крутят, по телеку – бейсбол, полуфинал. Ну, я и послал его куда подальше, раз расклад такой. Пошел сам. Думаю, вглубь не полезу, по мелочи пощиплю за Периметром, и назад. Найду пару скрепок, и то хлеб. Мы, сталкеры, не очень жируем в последнее время. Короче. Попер по вешкам, сначала – к гаражам. Но как назло – голяк. Или выбрали все уже, или затаилась Зона. Ну, так бывает. Как баба, которая не хочет. Так дошел я до самого завода. На территорию не полез, не знаю я ее. Пошарил возле дороги, и нашел гроздочку спелых «черных» и «абсолютно черных брызг». Уже повернул, чтоб назад двигать, как слышу голос. Это был Бродяга Дик. И он говорит, что был послан с Сатурна через пространственно-временной портал, чтоб собрать на Земле армию тьмы. Когда армия будет собрана, он покинет завод, чтобы возглавить ее. Ну, я решил, что это все из-за «абсолютно черных брызг», вытряхнул их из мешка от греха подальше, но Дик только посмеялся. Говорит, все со мной будут, и папаша твой, и остальные сталкеры. Как пчела, говорит, нектар собирает, чтоб переработать в мед, так я, говорит, полный улей меда соберу. Только ты, говорит, ниггер, останешься на Земле. Один, мля. Потому что ты – типа Адама. Типа, избран я, а женой мне станет белая женщина, которой еще нет в Хармонте, но которая скоро туда придет по черной дороге, и одна нога женщины будет обута в галошу. И пока я кидал гайки и подбирался к Периметру, Бродяга Дик разговаривал со мной и наставлял меня.

– Каковы же были его наставления?

– Говорил, меня будут пытаться убить, потому что многие захотят оказаться на моем месте, ведь мне завещана Земля. Говорил, что люди счастливы в своем стремлении делать зло и причинять боль ближним. Говорил, грядет ночь отмщения, и тогда Зона и городишко сплавятся воедино. Говорил, если я умру, то воскресну в Зоне, потому что душа моя теперь привязана к ней.

– Каким же был голос Бродяги Дика? Он кричал вам, находясь на заводе?

– Он говорил со мной шорохом пыли, стуком осыпающихся с терриконов камней, сухим шепотом пожухлого ковыля. Но я не досказал, док. В Хорс-Поинт мне нельзя: там мне распилят голову и запустят правительственных червей в живой мозг. Здесь же я умру естественной смертью, чтобы воскреснуть в Зоне и унаследовать мир. Мне не нужно морить себя голодом или глотать битое стекло, все произойдет само собой. Остановится ли сердце или лопнет сосуд в мозгах. Это произойдет уже скоро.

– Ну-ну, Линкольн. У нас тут не бойскаутский лагерь. Мы умеем производить реанимационные действия.

Глава 4

Неоформленные впечатления

Хармонт: «Метрополь», центральная площадь,

близлежащие кварталы, мэрия, церковь на холме

Ким попятилась и натолкнулась спиной на прикроватную тумбу. Звякнул стакан, ударившись о графин с водой. Со старомодного телефонного аппарата слетела трубка и стала болтаться на витом шнуре, ударяясь о голые ноги Ким. Боясь повернуться, Ким подхватила трубку и нажала на кнопки наугад.

– Администратор. Чем могу помочь? – раздался в ответ скучающий голос немолодого мужчины.

– Это из триста четвертого… – проговорила Ким. – У меня ящерица в номере.

– Что-что? Повторите еще раз, пожалуйста.

– Ящерица! В номере! Она в фут длиной, она меняет окраску, у нее две головы, и сидит она на потолке над моей кроватью.

Администратор молчал, Ким молчала тоже, не сводя глаз с рептилии. Это создание было молочно-белым с желтоватыми пятнами – под цвет потолка со следами недавнего потопа. На двух большеротых головах поблескивали антрацитами глаза. Широкий хвост, казалось, соединял ящерицу с потолком, как соединяет плодоножка ягоду с ветвью, или пуповина – плод с материнским чревом.