Сергей Куприянов - Страж зари Страница 12

От офиса ООО «Лад» до покоев госпожи Любы езды на машине было минут тридцать, но Павел это расстояние преодолел меньше чем за четверть часа. Наплевав на все запреты и принципы, он гнал перед собой такую волну, что шарахались не только частники, но и гаишники на длинном полицейском «форде» ушли в сторону, испуганно рявкнув спецсигналом.

Состояние было как у пьяного. Или обколотого, хотя Павел в жизни не пробовал наркотиков, не считая того случая, когда ему делали операцию под общим наркозом. Но там не кайф, а отупение и обезболивающий сон, так что сколько-нибудь внятных воспоминаний у него не осталось. Да и пьяным за рулем он, насколько помнится, никогда не ездил. Разве что в деревне, когда возвращались с рыбалки, но там езды-то было километра полтора, вряд ли больше, да по разбитой даже не дороге, а скорее колее, где думать нужно было не об удовольствии, а о сохранности подвески. А тут…

Он заметил взгляд пассажира на крутом до невозможности «мерседесе», полубезумными глазами проводившего занюханный «жигуль-трешку», которому, по всем его понятиям, самое место на помойке или в лучшем случае возле сельского свинарника. Он вдруг понял рокеров, безбашенно гоняющих по ночной Москве. Без всяких правил, ограничений и прочих глупостей, которые так мешают жить. Он свободен! Условности в сторону, к черту! Чего он всегда боялся хоть те же пробки долбаные разогнать, когда государственные (!) служащие на это не способны? Вот она воля! Вот! И для этого-то всего и надо было, что поругаться с Петровичем. Знать бы это раньше! Ну на кой хрен он столько времени потерял! Зачем? Ради чего?

Он несся, как, наверное, несется президент страны, дорогу для которого расчищают сотни людей. А он — сам. Один!

Всемогущий!!!

А хорошо звучит — Павел Всемогущий.

Клиентка у Любки и вправду была что надо.

В драгоценностях Павел не сильно разбирался. Если по правде, то не разбирался вовсе. Так, видел несколько раз, но отличить стекло или — как это? — страз от настоящего камня не умел. Но при таком антураже даже дико было подумать, что дамочка станет носить подделку. К тому же даже в приглушенном свете покоев госпожи Любы камни в ушах, на шее и пальцах давали голубоватые искорки, крохотные, но очень интригующие. Ну и общая ухоженность посетительницы, одежда, прическа, маникюр, а главное, повадка говорили — да что там, просто кричали! — о том, что клиентка требует к себе повышенного внимания. И все это, не говоря о том, что она была красива. Исключительно, дьявольски красива. Можно без стеснения сказать — совершенна.

Еще в то время, когда Павел «подсел» на Любку — не влюбился, а именно «подсел», — она была роскошной, в смысле тела. Всего у нее было много. Глаза — во! Грудь — во! Прическа — во! Аккуратный зад. Да, ресницы огромные, густо накрашенные, делающие глаза еще больше. И вся такая крепенькая, сбитая, свежая, как наливное яблочко. Даже с румянцем. Во время студенческой вечеринки, когда он несколько, мягко говоря, подпил, он ее соблазнил. Или она его, что на тот момент не имело принципиального значения. Важен был результат, который оба получили. С большим, кстати, удовольствием.

Их тела любили друг друга года полтора, а потом Павел стал уставать. Не от тела, а… Ну не чувствовал он Любку душой! Страстная, ненасытная до жизни и удовольствий как плотского, так и иного характера, порой она его утомляла. Если попробовать перевести это на язык музыки, которой Паша в свое время самозабвенно увлекался, она танцевала яростную самбу, а он парил в вальсе. Несовпадение темпераментов — так бывает. Они совпадали только в постели, но с возрастом и это совпадение сходило на ноль.

Все шло к расставанию, но Любка — жадная, ненасытная — не хотела его отпускать. Любовь, нет, чувство собственницы? Привычка? Защита? Он уже неплохо зарабатывал.

Ее уловки он видел, раскалывал сразу, но обижать женщину, с которой провел немало приятных дней и ночей, не считал возможным. Мы ответственны за тех, кого приручили.

Она многое знала о нем. Проговаривался, пробалтывался на горячей подушке, мокрой от любовного пота. Не все, не все! Но кое-что говорил.

И она его подловила. Поймала. На жалость, на обязательства, на порядочность — неважно. Она настоящая убойная сила. Таран, проламывающий крепостные ворота.

Вдруг, как-то очень сразу, выяснилось, что ей жить не на что. Она пожаловалась ему прямо в постели, после бурного секса, после двух бутылок шампанского, после того, как он проговорился, что за месяц заработал на машину — какую именно, он не уточнил, потому что просто похвастался.

Совесть, долг — кто знает, что у него тогда сработало. Жалость? Говорят, что у русских женщин понятие «жалеть» аналогично понятию «любить». Но он же не женщина! Хотя в каждом мужчине, опять же говорят, до конца жизни живет ребенок. Ну а в ребенке всегда присутствует женщина. Мать. Темны воды во небесах.

Он ей с ходу, враз, прямо в постели предложил идею. Ее, частное дело. Личное. Пусть она станет колдуньей. Ну не настоящей, конечно, без помела между ног, без всяких там бесовских и запредельных штучек, но — мало ли таких! Вон любую газету открой — навалом. А он время от времени под видом ее ассистента, помощника ли, прислужки, в конце концов, все за ее спиной, а точнее, за спиной клиента сделает. Только без убийств и прочего криминала. Нет, не каждый день, а раз, много — два раза в неделю, но он сделает реально. А в остальное время она может болтать, жечь свечи, в шар стеклянный глядеть, руками над ними водить, говорить замогильным голосом — словом, все что угодно, чтобы заморочить головы впечатлительным дамочкам, способным платить хорошие деньги за магию.

И дело у Любки пошло. У нее оказался дар… Нет, все же это перебор, с даром. Талант. Она своих клиенток завораживала тягучими, длинными, псевдомагическими разговорами. Почитала кое-что, поднахваталась. И — пошло. Тем более что результаты были. Очень впечатляющие результаты. Которые обеспечивал практикующий маг Павел Мамонтов.

Не сразу, не вдруг, но потихоньку Любка обросла клиентурой и связями. Дурой она не была, поэтому довольно быстро сообразила, что большинству людей нужно не колдовство, а нормальный психотерапевт, который, пользуясь специфическими приемами и словами, просто помогает людям поверить в себя и свои силы. Вот уж чего-чего, а поговорить Любка умела и любила. Она могла часами рассуждать на темы, в которых не понимала ровным счетом ничего, во всяком случае, не больше того, что видела по телевизору или когда-то прочла.

Поняв суть момента, она пошла на курсы черной и белой магии, оказавшиеся большим надувательством, но и оттуда она кое-что вынесла, нахватавшись разных слов и приемчиков, производящих впечатление на напуганных жизнью дамочек. По окончании, не желая больше попадать на сомнительные мероприятия, стала брать частные уроки у профессионального психотерапевта, который в приватном порядке худо-бедно обучил ее практическим методам работы с пациентами. Вот тогда-то она развернулась!

В качестве помощника Павел требовался ей теперь не так уж и часто, по большей части для того, чтобы разделить с ним удобную широкую тахту с пружинящим матрасом, но иногда ей было действительно не обойтись без его помощи. Точнее, без Павла ей было никак не справиться. Как, например, сейчас.

Привычно переодевшись в неприметное темно-синее кимоно, в полумраке воспринимающееся черным, он с легким поклоном вошел в затянутую темно-зеленым шелком комнату, освещенную двумя красными свечами. В качестве звукового фона в углу размеренно тикал метроном.

Его выход был давно отрепетирован. По ситуации ему нужно было внести курильницу, источающую вонючий дым, от которого щипало в носу, толстенный том с рисунками в виде пентаграмм, оформленный как старинный фолиант, моток ниток и золотое колечко на блюде или еще какой-нибудь атрибут, усиливающий впечатление от чар госпожи Любы.

Сейчас он явился с большими стеклянными четками, купленными Любкой в Турции, где они продавались в качестве недорого сувенира. Дешевка и безвкусица, которой грешила ворожея, но у них оказалась одна замечательная способность. Непонятно по какой причине крупные стеклянные бусины ловили даже небольшой источник света, при этом как бы светясь изнутри. При ярком солнце эффект был невелик, но в полутемной комнате со скудным источником света перебор посверкивающих камешков действовал завораживающе, отвлекая на себя внимание клиентов, облегчая их вхождение в почти гипнотический транс. Так турецкий сувенир стал магическим атрибутом.

Увидев женщину в профиль, Павел сначала не оценил ее внешних данных, отметив только, что женщина ухоженная и не бедная. А когда она повернула к нему голову, первое, что подумал, это насколько Любка рискует, пригласив его к такой клиентке.

Подойдя к Любке, вложил ей в руки бусы, по пути приглядываясь к женщине, стараясь настроиться на работу. Любка, важно, по-хозяйски кивнув, принялась перебирать бусины, стараясь попасть в ритм, задаваемый метрономом. Павел, поправив фитиль у одной из свечей, отошел в глубину комнаты.