Сергей Дорош - Темные звезды Страница 13

Так она думала и сомневалась, пока не прилегла: «Вот отдохну чуток, и удеру».

Во сне она обняла Лисси с другой стороны, и дочери графа Бертона стало теплее всех.

Первое свидание

В середине ночи Хайта открыла глаза. Сквозь ветви кустов она увидела звездное небо над собой. Черно-синее небо, мерцающее серебряными искрами. Такое волшебное, необычайное!

Вдали дышали паром двигатели самоходок, порой слышались гудки. Рубеж оцепления жил своей загадочной механической жизнью. Над головой нависали кусты, на их листву слабо ложился желтоватый рассеянный свет, идущий от прожекторов.

Было прохладно, но Хайта почти не ощущала сырого дыхания земли и ночи. Она не понимала, почему Лара и Лисси так мерзнут. Для нее ночь была тепленькой, сорочка лишней. А вот юницу Лисси, которая ежилась в своем тонком платье, надо согревать.

Если кто-то носит золото или оружие, его следует слушаться. Это Хайта затвердила давно. Но здесь все правила путались. Скажем, зачем ее одели, да еще с угрозами? Ничего не понять. Две юницы с причудами, живут по-своему. Надо быть настороже, чтоб не нарушать их обычаев, не сказать лишнего.

Все остальное Хайте нравилось. Настолько хорошо, что даже пугает. Великая теплынь, большой простор, ласковый ветер. Она гладила шелковистую траву и широкие листья деревьев. Пыталась ловить летучих крошек в воздухе. А уж какой яркий свет!

Бесшумно поднявшись с ложа из ветвей, она босиком отошла в сторону. Чехлы на ногах были удобные, но мешали чуять землю.

Земля слабо подрагивала. Где-то невдалеке катилось что-то тяжелое, много тяжких катков под давящим грузом.

Хайта опустилась на колени и принялась рыть землю пальцами, потом ладонями. Но в ямке оказалось пусто. Ни на слух, ни на вкус ничего нет. Корни сюда не проросли. Странно.

Разочарованная Хайта притоптала ямку. Плохо оказаться в незнакомом месте без поддержки! Правда, юницы оказались милыми.

Вот они обе лежат — воинка и хозяйка.

«Надо быть ближе к хозяйке».

Сидя на корточках, Хайта любовалась спящей Лисси. Синеокая входит в пору девичьих игр, вскоре приблизит к себе какого-нибудь удальца. Вот бы остаться при ней!

Ночная темнота не мешала Хайте разглядывать, как вздрагивают длинные ресницы Лисси. Наверно, той снилось что-то печальное: ее пухлые губы то и дело кривились в плаксивой гримасе, она постанывала и беспокойно ворочалась. Темноволосая юница-воинка крепко обнимала Лисси, словно защищала от кошмаров. Так и должно быть.

Потом Хайта стала карабкаться к краю оврага. Здесь из земли торчали корни, за которые было удобно хвататься. Наверху, за кривыми и тонкими кустами, за режущей травой, виднелся склон холма, местами скрытый от глаз Хайты заросшими бугорками и кочками.

Тьма, которую воины разгоняли яркими светильниками, была для девочки прозрачна, словно ясный день. Она видела могучие горбатые машины с дымящими трубами на хребтах и с круглыми башнями, из которых торчали железные стволы. Огоньки ламп и фигуры людей двигались там, доносились голоса.

Луна медленно поднималась над речной долиной, разливая мертвенное голубоватое сияние. Травы на холме стали серебристыми, речка начала поблескивать, будто змея.

Хайта побоялась, что ее заметят, и спустилась вниз.

Тут ей открылось нечто неожиданное.

Темноволосая Лара спала одна, а Лисси висела в воздухе над ложем. Она ни на чем не держалась, а словно парила на высоте шести-семи поперечных ладоней. Казалось, она спит в неподвижной воде, вытянувшись над землей. Вниз от нее падала лунная тень, и платье свешивалось с ее ног как короткая занавесь.

Укусив себя за палец, Хайта стиснула его зубами, чтобы не закричать от изумления и страха. Если нет угрозы, хозяйку будить нельзя. Но вдруг она упадет и расшибется? Тогда не миновать выволочки.

А если она улетит? Будет подниматься, подниматься, так и растает в звездном небе.

«Тогда я тоже буду виновата! И воинка меня казнит».

Она решилась, подошла бесшумно к ложу и положила ладони на живот Лисси. Надавила вниз. Тело начало опускаться почти без сопротивления, пока не коснулось ветвей. Лара заворчала во сне, перекладываясь с боку на бок. Но стоило Хайте отпустить руки, как Лисси вновь начала всплывать над землей.

«Надо ее придерживать. Придавить чем-нибудь. Иначе утром мы проснемся, а ее уже нет».

Пары веток на животе оказалось мало.

«Плохой груз!»

Взять тяжелое оружие, привязанное лентой к телу Лары, ей и в голову не приходило. Оружия и золота нельзя касаться.

«Хм, я видела, в свертке была веревочка».

Пробуждение девочек было внезапным. Они разом поднялись, как только тихий голубой рассвет разорвало оглушительными воющими звуками. Уаууу! Уаууу! Вслед за воем в небе раздавалось громкое свирепое шипение, улетающее вдаль, а потом в стороне леса грохотали взрывы.

— Что такое? — Лисси вскочила, и тут же ее так дернуло за пояс, что она чуть не повалилась обратно. Оказалось, она опоясана по талии бечевкой, а другой конец обмотан вокруг талии Хайты.

— А это зачем? Лара, кто это сделал?

— Ты что, на меня думаешь? Может, я чокнутая, но не настолько, чтоб тебя к ней привязывать! Хайта, твоя работа? Отвечай! — Лара приложила револьвер ко лбу.

— Гахаджэ ци нибу нита изи, — а в голове раздалось: — Простите меня.Зэ уджу цика ни аяджа пазу тэксари. Я боялась потерять хозяечку.

— Она боялась, что ты убежишь, — объявила Лара, вспомнив, что сама собиралась удрать, но все на свете проспала.

Уаууу! Уаууу! Тишшш! Бугух!

— Что же там происходит, наконец? — сердясь на Хайту, Лисси кое-как освободилась от бечевки и первая полезла вверх по склону.

Позади строя самоходок девочки увидели приземистые, низкие машины со множеством катков, похожие на здоровенные железнодорожные платформы. На них косо стояли решетки с подпорками, а на решетках лежали черные ракеты, будто телеграфные столбы. То и дело ракеты взревывали, одна за другой срываясь с решеток и улетая к лесу. За ними тянулись следы ядовито-рыжего дыма. Колесные платформы прямо тонули в ракетных выхлопах, и в клубящемся дыму суетились расчеты пусковых установок.

А над лесом вставали грязные облака, сквозь которые пробивались языки пламени.

— Они сжигают лес, — прошептала Лара. — Если б мы там остались…

Вопль сирены остановил пальбу, ракеты перестали взлетать. На ближайшей к оврагу платформе люди в касках и коричневых комбинезонах прытко полезли по решеткам вверх, подтягивая за собой пучки проводов. Рупор выкрикивал неразборчивые команды. Кисло пахнущий дым ширился и стелился над травой как одеяло, затуманивая весь обзор. Когда он дошел до оврага, девчонки дружно принялись кашлять.

— Дьяволы, как же они не задохнутся там?! Тьфу, отрава!

— К запуску! Вторая очередь! Товсь! — донеслось издалека.

Лара предложила:

— Давайте сматываться. Бежим вверх по ручью. Пока они палят, по сторонам не смотрят. Как раз успеем отойти подальше. Там поедим и решим, как быть.

— Диджая! — указала Хайта. Взглянув по направлению ее руки, Лара увидела, что через дымку в сторону оврага бежит какой-то человек в военной форме.

— Похоже, нас выследили. Не надо было вообще высовываться!

— Спрячемся? — Лисси озиралась в панике.

— Тебе-то зачем? В общем, ты меня не видела! — Лара стала сползать вниз, но тут ее схватила за руку Хайта, да так цепко!

— Дайва ри, айтэ хайца ку!

— Отвяжись, ты, репей! Сейчас врежу!

— Айтэ хайца ку!

— Лис, помоги, оторви ее!

Пошла возня, девчонки кубарем скатились вниз по склону. В кустах на краю оврага раздался хруст и треск, кто-то там ломился через заросли. Освободившись от Хайты, Лара рывком встала на ноги, взвела курок и обеими руками нацелила револьвер на приближающийся звук.

«Я выстрелю! Не ходи сюда, я буду стрелять!»

Над ними возник тонкий, гибкий малый в мундире кадета, без головного убора, но с маской на лице, вроде лошадиной торбы. При виде наведенного ствола он вытаращил глаза, но тотчас схватился за кобуру на поясе, выхватил свой револьвер и тоже прицелился.

Лисси и Хайта замерли у ног Лары. На миг все словно окаменели.

— А почему вас трое? — глухо проговорил кадет из-под маски, переводя взгляд с одной на другую. — Кто из вас Ларита? Лари, это я, Огонек!

Ларе стало до боли стыдно.

«Мое первое свидание!»

Она ясно представляла, что сейчас видит Огонек. Трех чумазых оборванок, одна другой грязнее и лохматей. Три сестренки из одной помойки. Иностранка, сумасшедшая и графская дочка, все на одно лицо.

— Это я, — призналась она, опуская ствол. Ей хотелось провалиться под землю.

— Так и думал, ты самая великолепная. — Спрятав оружие, Огонек ловко спустился по склону. — А эти две, они с тобой бежали?