Сергей Плотников - Пропавшая. Страница 13

— Что? — Егор удивленно хлопнул глазами. Он как раз пытался сменить позу с «сидя на коленях» на просто «сидя», и застыл на середине движения.

— Что слышал. — Силы и голос постепенно возвращались к младшей. — Ты сканировал его… Мерха вместе со мной. У него в голове — то, что нам нужно: язык, грамота, местные расклады: где что находится, кто здесь главный… как я уловила — выход из базы далеко в пустыне. У него какой-то транспорт здесь где-то есть, а мы даже не знаем, как им управлять… ну, соображай уже быстрее!

— Н-но… — Кажется, сын такой точкой зрения сестры на события оказался шокирован еще сильнее, чем «убийством». Мальчик с каким-то новым выражением лица перевел взгляд на лежащего на полу наркомана, потом назад на сестру. — … мы просто так это возьмем и сделаем?

— Я не хочу умирать здесь в компании с этим… Мерхом. — Вася прищурилась, как будто всматриваясь в рекомое тело, и сморщилась, потирая висок. — Воды тут нет, еды тоже. Этот… привез небольшой запас… и спрятал… ай!

Егор бережно обхватил сестру за плечи и прислонил к своему плечу. Тихо резюмировал:

— Я думаю, это оттого, что мы слишком много информации пробуем осознать — собственные мозги не справляются…

— Нужно… по кусочкам. — Василиса рукавом руки оттерла лоб. Рука заметно дрожала.

— Мы не успеем… даже за сутки… тут работы на несколько лет. А его сознание без личности скоро начнет угасать.

— Мама записывала информацию на кристалл из своей головы — структурировала и записывала… а здесь уже структуризация проведена: единственную нелинейность мы… сломали. Просто перенести, не осознавая… кристалл у нас остался. — Сестра слабо мотнула головой в сторону приоткрытых ворот.

— Он может взорваться, как и большой. — Старшему высказанная идея совершенно не нравилась. — И потом, что это нам даст? Осознавать все равно придется по кусочкам и очень долго… если переписать вообще получится.

— Получится. — Упрямо наклонила голову Василиса и с усилием отлипла от плеча брата, села ровно. — Это единственный шанс. Нам невероятно повезло наткнуться на этого… нужно воспользоваться возможностью. Иначе нам маму просто не найти!

— И что делать?

— Вот я и думаю…

— Я знаю, что делать. — Вмешался я в спор детей.

Пока брат и сестра обсуждали обстановку, я боролся с мучительным ощущением полной нереальности происходящего… и одновременно с еще более болезненным ощущением собственной бесполезности. У меня не было таланта к псионике — Ната говорила, что это генетический дар, в популяции людей довольно редкий. И что вообще полюбила меня за другой талант… Мне вдруг вспомнилась та ночь — пьяная пятерка гопников, только теперь, с высоты своего возраста и опыта я осознавал: для Наты я мог быть там полезен лишь как отвлекающий маневр. Живой щит или, как говорят, мясо. Когда пятеро на одного — мышцы не решают: нужно оружие и умение им владеть. Но если оружия нет, то своей болью ты можешь купить несколько лишних шансов тому, кто совладать с противником способен. Я не мог помочь детям сейчас — в мире наверняка других, ушедших вперед технологий, без пси-способностей, почти без оружия и без умения применять даже то, что есть. Но я по-прежнему мог стать «мясом», живым щитом, только в этот раз не от людей, а от сложившейся ситуации. В положении или «все рискуют умереть», или «я рискую больше других, но, в случае выигрыша…» у меня даже сомнения не возникло, что выбрать.

— Если я правильно понял, то наркотик, как его, «грани»? — разработан имперцами для работы с памятью человека, верно?

— Па-ап?

— Дальше. — Я сделал знак не перебивать меня. — Этот препарат опасен, но не летален, человек после применения возвращается примерно в то же состояние, в котором был, так?

Егор машинально кивнул, Василиса нахмурилась.

— И последнее — Вася может переписать информацию, не осознавая, это тоже я правильно понял?

— Отец!

— Папа!!! — Дети, не смотря на слабость, синхронно вскочили. — Ты же не…

— Дозировку вы можете считать у Мерха в голове. Я принимаю препарат, Лисса переписывает мне память… донора, сколько получится, потом действие прекращается — и вуаля. Информация сама «распакуется» моей голове. Ну и вы сами сказали, что настолько хорошо меня знаете, что угадываете мои мысли… так что, надеюсь, не сотрете любимому папе в мозгах что-нибудь… ненужное.

Дети смотрели на меня огромными глазами, и в них смешалось столько всего, что я и не пытался угадать отдельные эмоции. Зато сам я, на удивление, испытывал не страх и не достаточно логичные опасения за исход придуманной «на коленке» процедуры — нет, меня распирала идиотская гордость. Смогу! Все-таки смогу защитить детей. Ната будет мной гордится, если… КОГДА мы ее найдем!

Часть 2

Бороться и искать

10

У меня никогда раньше не было опыта приема наркотиков. Впрочем, едва ли «грань» можно было назвать наркотиком в прямом смысле этого слова — психотроп, вводя человека в измененное состояние сознания, вовсе не вызывал «чувства невероятного наслаждения». А вызывал он… боюсь, нужных слов, чтобы описать, что я чувствовал, находясь под воздействием допросной химии имперцев, я просто не подберу. Когда ты как бы проваливаешься сам в себя, и твоя голова изнутри становится похожа на железнодорожный вокзал, смешанный с многоярусным автоматизированным складом и библиотекой. Тебе становится доступна любая часть памяти, более того, ты можешь выгрузить ее на виртуальный поезд — в виде мешков, ящиков и прочей тары — и перевезти в другое место. Например, поместив воспоминания в оперативную зону, можно вспомнить что угодно настолько подробно, насколько это вообще возможно — с эффектом максимального присутствия… Это «безобидное развлечение», повторяемое раз за разом, сломало разум Мерха — впрочем, с головой у него и так было не все в порядке. На земные годы мужику было шестьдесят пять (!!), а он, видите ли, посчитал, что «жизнь кончена», эмо-инфантил хренов. Проблемы на работе, никому не нужен, живет один, интроверт, ни с кем не общается, старается все делать в одиночку, скорбит втихаря о «старых добрых временах»… и страдает от того, что жизнь не удалась.

Знаете, что Мерх раз за разом вспоминал с таким упорством? Свою учебу в инженерно-технической академии на Соноре! Чем-то это очень престижное учебное заведение, не носящее приставки «имперское» только по причине расположения и смешанности преподавательского состава, набранного «с каждого мира по нитке», напоминало старые советские ВУЗы. В Академии охотно учили бесплатно, но потом будь любезен — отработай по распределению и не жалуйся на зарплату. Мерха отправили сюда, на Каллигу, где он провел последние сорок лет… Надо сказать, студенты в академии, даром, что принадлежали к высокоразвитой технической цивилизации, охватывающей множество звездных систем, вели себя ничуть не лучше каких-нибудь прорвавшихся из глубинки на бюджетное отделение московского ВУЗа молодых идиотов без тормозов. Пили, гуляли, куролесили, ну и Мерха регулярно втягивали в свои приключения — не без последствий для оного. С «гранью», например, будущий технический специалист познакомился на допросе в службе социальной защиты Сонора. Что для этого нужно было учинить, я так и не понял: от постоянного «перекладывания» части студенческих воспоминаний в оперативную зону памяти ассоциативные связи между событиями разрушились, что и стало основной причиной деградации личности Мерха.

Все это я узнал уже потом — когда мучительно приходил в себя, лежа на спальнике в том же помещении, где я и дети нашли этого… донора. А до того… Передача воспоминаний «изнутри» выглядела так: внезапно обнаруженная рельсовая ветка, тянущаяся от здания вокзала-склада моего сознания куда-то в белесую бесконечность… и приближающаяся бесконечная вереница товарных вагонов, платформ и цистерн, загруженных разномастной тарой без локомотива. Следующие часы? Дни? Недели? — я провел, ежесекундно пытаясь успеть распределить этот бесконечный поток по веткам и тупикам сознания: сначала успевая как-то сортировать, а потом уже как попало — лишь бы были свободные места. В какой-то момент, вместо одной входящей колеи к моему мозгу подключилось аж шесть: дочь каким-то образом догадалась или поняла, как делать первичную сортировку, и стало легче, несмотря на возросшие объемы трафика… Через бесконечность времени загрузка завершилась, и я попытался понять, что именно мне досталось и, по возможности, рассортировать полученное… и тут действие «грани» кончилось.

Объективно, сознание просто возвращалось из состояния неестественной структуризации в естественное. Субъективно… я почувствовал себя перчаткой, которую выворачивают наизнанку! Уверен, испытай донор хоть раз подобное — враз растерял бы желание помирать: у Мерха воспоминания просто вставали на свои места, а у меня… у меня был огромный объем информации, который раньше отсутствовал. Причем информации… гм, ну пусть — архивированной… разобрать и разгрузить я успел самый мизер. Контроль над механизмами собственной памяти я уже утратил, зато подсознание, наоборот, «проснулось» и, подчиняясь вложенному эволюцией механизму, постаралось разом обработать новые колоссальные массивы данных. Дальше… дальше я просто валялся в бреду. Смутные воспоминания о видениях, о испуганных, странно искаженных лицах Егора и Васи, о том, как мне протирают губы влажным платком и пытаются напоить…