Дмитрий Хоменко - Единственный принцип - 2 Страница 13

Генрих для проформы выслушал последние донесения, в которых не было ничего нового для него, и потом без лишних предисловий сообщил, что утром небольшое войско выступает в поход. С собой он приказал брать только личное оружие и запасы продовольствия на несколько дней. Все остальное без особой спешки должен был доставить Бергер. Отдельно Генрих разрешил Визару рассылать вербовщиков, отметив, что весть о превращении Дорфена в сборный пункт его армии достигнет самого Дорфена позже, чем там окажется Вильшток, и судьба города будет уже предрешена. На этом совещание собственно и закончилось. Оставшееся до утра время каждый был волен провести по своему усмотрению, так как привычного совместного застолья исходя из обстановки не предполагалось. Сам Генрих, перебросившись парой слов с несколькими своими друзьями, уединился в своих покоях. Приготовив походную одежду и тщательно проверив оружие, он передал через слугу приглашение Скулде разделить с ним ужин и, чтобы убить оставшееся до ее прихода время, стал перечитывать единственную книгу, которую можно было найти в его комнате. Это был «Ветхий завет» с комментариями какого–то неизвестного, но явно сумасшедшего монаха. Как обычно, открыв потрепанную книгу на первой попавшейся странице, Генрих невнимательно пробегал глазами страницу за страницей, часто перескакивая через несколько строк и останавливаясь ненадолго на заинтересовавших его эпизодах. В основном это были экзальтированные комментарии, в которых обосновывалась правомерность различных зверств избранного народа во имя исполнения божьей воли. Своим отъявленным цинизмом они как нельзя лучше настраивали на соответствующий лад перед началом очередной военной кампании. Вера Генриха не становилась от прочтенного сильнее, а вот его собственный цинизм уютно располагался в самом сердце графа на все время боевых действий.

Вошедшая в комнату Скулда с интересом посмотрела на отложенную в сторону при ее появлении книгу. С трудом разобрав затертое название, она улыбнулась и удивленно посмотрела на Вильштока. В сложившемся у нее представлении о Генрихе, его образ плохо увязывался с подобными книгами, да и с любыми другими тоже. Взгляд женщины смутил графа, и он, не дожидаясь вопросов, демонстративно упрятал книгу в сундук с личными вещами. Потом они молча ужинали. Только управившись с едой, Генрих завязал разговор.

— Завтра я покидаю замок. Пришло время немного повоевать, — как бы между прочим сообщил он Скулде, но, все же, не смог скрыть не лучшее расположение духа.

Скулда не спешила высказываться по поводу услышанного. Даже самые банальные вопросы, которые принято задавать в таких случаях, не слетели с ее уст, и это немного задело Генриха.

— Даже не знаю, когда вернусь, — сказал он заранее заготовленную фразу.

— Наверное, не скоро, — толи просто предположила, толи уклончиво предрекла женщина.

Ее слова вернули Генриха в состояние задумчивости. Какое–то время он не мог решиться и задать изводивший его вопрос. Сдерживало его то обстоятельство, что никогда раньше его подобные вещи не беспокоили. Сейчас же, граф, ввязываясь в войну из–за женщины, хотел знать, увидит ли ее снова.

— Если ты и вправду ведьма, не скажешь мне, чем все закончится? — стараясь придать своему голосу шутливый тон, все же спросил Генрих.

— Не скажу, — отведя в сторону взгляд, ответила Скулда.

— Почему? — уже серьезным тоном поинтересовался Вильшток. — Какая же из тебя провидица, если ты не можешь предсказать мое будущее?

— Я не хочу знать твое будущее, — отрезала женщина.

— Но ведь я согласился на эту войну только из–за тебя, — не выдержав, возмущенно заявил Генрих, и тут же успел разозлиться на самого себя за излишнюю болтливость.

— Я знаю, — Скулда наконец посмотрела ему в глаза. — Поэтому и не хочу заглядывать в будущее.

Генриха такой ответ не удовлетворил, и он, словно какой–то юнец, попробовал зайти с другой стороны.

— А что будет с тобой, ты можешь сказать?

— Я не могу предвидеть собственную судьбу, — честно призналась ему Скулда, невольно подтолкнув к неприятным умозаключениям, которые граф тут же и высказал вслух.

— Значит, в мое будущее не хочешь заглядывать, а в свое не можешь…

Скулда не стала развивать его мысль, предоставив ему возможность сделать это самостоятельно. Немного понаблюдав, как постепенно мрачнеет лицо мужчины, она прервала затянувшуюся паузу.

— Будет лучше, если я сейчас уйду.

Не дождавшись ответа, Скулда направилась к выходу. Когда дверь за ней закрылась, Генрих будто спохватившись, что еще не исчерпал все свои безответные вопросы, произнес вслух еще один: «Кто ты?». То, что женщина не могла ему ответить, его совершенно не беспокоило, — если она не сделала этого прежде, то не сделала бы и сейчас. Но в этот момент граф твердо решил для себя, что раскроет тайну Скулды, чего бы ему это не стоило. Пока же на пути к разгадке стояли король Альфред и его войско.

Ранним утром около тысячи всадников покинули лагерь и неспешно направились на север, стараясь особо не растягивать колону на едва заметных лесных дорогах. Их целью было небольшое княжество Хоссен и его главный город Дорфен. Это латеранское государство имело несчастье соседствовать с каноническим королевством Фердинанда, из–за чего чаще остальных подвергалось нападениям. Нападение на Хоссен обычно открывало очередной этап затянувшейся войны. Вот и сейчас редкие жители княжества, случайно оказавшиеся на пути войска, отнеслись к появлению врага как к обыденному событию и даже не думали подымать тревогу. Они провожали всадников усталым взглядом и возвращались к прерванным занятиям, в очередной раз полагаясь лишь на провидение, по воле которого они до сих пор еще оставались живы. Больше им надеяться было не на кого. Бутафорское войско их князя с трудом справлялось с ролью его личной охраны, давно не претендуя на что–то большее. Когда солдаты Генриха через несколько дней объявились у стен Дорфена, мужества его защитников хватило только на то, чтобы для проформы закрыть хлипкие городские ворота. Защищать же их никто не собирался, только самые любопытные наблюдали с крепостных стен как вражеские солдаты с показной небрежностью и весельем разносят их на щепки. Князь с приближенными особами в это время уже мчался в Поморье под защиту свевского короля Альфреда. Никто из беглецов при этом не рассматривал очередное нападение как нечто трагическое, резонно полагая, что при определенном стечении обстоятельств и удаче Альфреда оно может, в конце концов, обернуться даже определенной выгодой.

Не стало сие событие на первых порах трагическим и для горожан, которым бежать было некуда. Вильшток и его воины, пополнив запасы продовольствия, а в остальном только для видимости похозяйничав в городе, вскоре покинули Дорфен и расположились лагерем в ближайшем лесу. Спустя пару дней местные жители обратили внимание на прибывающих по одному и группами мужчин, внешность которых и повадки недвусмысленно указывали на род их занятий. Попадая в лагерь Вильштока, большинство из них уже назад не возвращалось, остальные же по каким–то причинам не рисковали разбойничать в Дорфене и его окрестностях. А вот дальним селениям в этом смысле повезло значительно меньше, — их жителям приходилось отбиваться от непрошенных гостей в меру своих возможностей.

Как только Вильшток убедился, что поток наемников идет по нарастающей, он передал управление лагерем Визару и, оставив в его распоряжении сотню воинов, покинул Хоссен так же бесшумно, как и появился в нем. Только в этот раз его войско двигалось значительно быстрее. Приступив к осуществлению следующего этапа своего плана, Генрих уже знал, что Альфред двинул свою армию на Дорфен, и теперь уповал на сопутствовавшую ему в военных делах удачу. Когда войско свевского короля находилось всего лишь в двух днях пути от цели, Альфред получил известие о неожиданном нападении Вильштока на графство Ферт, располагавшееся в самом центре латеранских владений. Фертские серебряные рудники и неимоверная жестокость воинов Генриха заставили Альфреда без лишних раздумий развернуть армию в западном направлении и забыть о несчастных жителях Хоссена.

Отто Визар, с тревогой следивший за развитием событий и своими ненадежными вояками, смог вздохнуть спокойно и в очередной раз восхитится полководческим талантом своего друга. Когда тот снова появился в лагере под Дорфеном, Отто не удержался от сдержанных комплиментов и дополнил их демонстрацией результатов проделанной им самим работы. Около десяти тысяч наемников с нетерпением ожидали того часа, когда они смогут получить то, ради чего собственно и явились. Вильшток не видел смысла испытывать их терпение, утомляя бездействием. Уже на следующий день после его возвращения, было объявлено общее построение.