Раб из Крайпруса - Данил Медведев Страница 13

Слабость, болезненность, истощение, увечье и оглушение — список ещё тянулся, но и этого хватало, чтобы лечь и сдохнуть на этих камнях, в никчёмной пещере, среди трупов кровавых ползунов. Ползуны. Они ведь здесь чем-то питаются. Охотятся на всякую дичь. Ловят зверей, зверолюдов, иногда таких невезучих существ, вроде того человека-мечника. И жрут их. Сами ползуны не съедобны, однако, их добыча. Она вполне неплоха, особенно если хорошо приготовить.

Собрав все свои силы, не только те, что значатся как параметр физических способностей организма. Но и те, что относятся к параметру духа и контроля. Сжав правую руку в кулак, оттопырил палец и провёл им в воздухе. Пять свободных очков характеристик, полученных за уровень, мигом перекочевали в живучесть. Жить от этого легче не стало, но это только пока. Стоит поесть.

Я пополз. Встать у меня не было ни сил, ни возможностей. Новый удар в голову обновил контузию с потерей координации. Пять шагов, которые я мог бы преодолеть за один прыжок, мне пришлось ползти вечность. Тело не слушалось, но и не болело. Его будто бы не было, но что-то упорно цеплялось за камни, двигаясь в полумраке огней и глухой тишине. Звуки в мир так и не собирались возвращаться, даже когда я дополз наконец-таки до трупа. Морда убитого гнолла оскалилась в гримасе боли. В свете огня и теней она походила на ужасную головешку из глины, оплавленную умелым шаманом в костре. Вцепившись когтями в руку, потянул себя к лысому и чутка прожаренному плечу. Хищно облизнулся и вцепился в кровоточащую, ещё тёплую плоть.

Сколько продолжался пир каннибализма сказать было сложно. Кость плеча к тому моменту начала хрустеть на зубах. Оторвавшись от остывшего тела, посмотрел на бледное тело мечника. Человек был ни жив ни мёртв. Было непонятно, что больше повлияло на него: зрелище, как один зверолюд пожирает другого зверолюда, или всё-таки торчащее из груди копьё. Рядом с мечником стояло три опустошённых флакона. Зажимая одной рукой рану с копьём, другой, человек держал свою рапиру.

Поднявшись на чуть подрагивающих конечностях, подошёл к трупу со стрелой в шее. Древко не характерно торчало из раны. Скорее всего, стрела переломилась о кость и, изогнувшись, вышла из раны в другом месте. Как бы там ни было, снаряд испорчен. Других снарядов у меня не осталось. Поглядев на до сих пор пылающую стену огня, я шагнул к копью, древко которого лежало на камнях. Мечник оценивающе посмотрел сначала на меня, затем на копьё и, вздохнув, отпустил рукоятку меча. Освободившейся рукой он махнул мне, чтобы я подошёл. Губы при этом у него раскрылись.

Голоса я не услышал, но с опаской всё же подошёл. По дороге я поднял меч убитого гнолла. Мечник тем временем снова заговорил. Поняв, что он пытается что-то мне объяснить, я показал одной рукой на ухо и сделал жест, будто пытаюсь сложить рукой раковину, чтобы лучше слышать. Мечник понял меня не сразу, но вскоре он достал из поясной сумки ещё один флакончик с серой жидкостью. И бросил в мою сторону, но раненое тело не справилось. Флакон покатился по камням.

Подойдя ближе, аккуратно присел, готовый в любой момент откинуться назад, чтобы уйти от удара рапирой. Перестраховки оказались излишни. Подняв флакон, шагнул назад и посмотрел на него. На поверхности серой жидкости плавала странная плёнка, а сама субстанция была тягучей и похожей на воду с песком. Навыка алхимика у меня не было, да и восприятие всего двадцать три. Понять, что в колбе, мне не удалось, поэтому я открыл крышку и понюхал. Запах был схожим с протухшей рыбой. Что-то морское здесь в зелье точно.

Ну и что делать?

Мечнику осталось явно недолго, несмотря на выпитые им зелья. Кстати, не найдётся ли у него таких же зелий. Подумав об этом, я чуть не разбил флакон в руках об свою тупую голову. Сумки гноллов. Быстро найдя нужное у одного из трупов, опрокинул себе в рот пузырек с красноватой жидкостью. Мгновенного результата не будет, вместо него только снижение крепости и силы, но зато дебафы после лечебной болезни сходят достаточно быстро. Тягучая жидкость расслабляюще разлилась по организму. Я присел напротив мечника, открыл его флакон и выпил серую жидкость залпом.

Сначала ничего не почувствовалось, но через несколько секунд в ушах появился звон. Гул нарастал, вплоть до дискомфорта, от чего пришлось даже пошлёпать ладонью по уху, в надежде выбить жужжащую блоху. Блохи не было, но гул сам собой резко затих, смешавшись с трепетом пламени, хрипами раненного и руганью тех, кто остался за стеной огня.

Удивившись, встал и поводил пальцем в ухе. Слух вернулся достаточно быстро. Это понял не только я.

— Кто, — прохрипел кровоточащими губами мечник, — ты?

— Я — охотник, из клана Тсара. Спасибо тебе за эликсир. И чего эти гноллы хотели от тебя?

— Тсара? Большой ли клан?

— Мы независимый клан.

— Ясн…кхн-кхн, — закашлял кровью воин. — Подойди.

Медленно с настороженностью я двинулся вперед. Подойдя, остановился возле ноги раненного. Пол был липким от крови, впрочем, это последнее, что должно меня смущать в этом проклятом дне. Человек вынул нож и срезал лямки своего рюкзака. Мешок, должен заметить, был не из дешёвых. Стянув ставшую бесполезной сумку, мечник достал чёрный свёрток с печатью и положил к себе на колено. Затем он поднял свой меч и подбросил его в воздухе, поймав за острие.

— Слушай меня… внимательно, — кашляя, прокаркал человек.

Появилось стойкое подозрение, что выпитые им два зелья здоровья были уже далеко не первыми, и, превысив лимит, зелье начало убивать того, кто его выпил. Лимит зависит от живучести, но, как правило, для тех, кто не вкладывает десятками параметры в живучесть, лимит наступает на трех-четырех, затем здоровье продолжает прибавляться, но слабость практически не даёт двигаться, а регенерация исчезает полностью, заменяясь болезнью с убыванием здоровья.

— Скажи, как тебя зовут?

— Кса, — удовлетворил я просьбу смертника и задал свой вопрос, — может, и ты представишься?

— Бонс…кхн-кхм… клан Пустоты. Слушай, Кса, мне осталось недолго, и лучше я помогу своей смертью выжить тебе, чем сдохну или не сдохну от рук местных ублюдков.

Человек внезапно перестал кашлять, собрав все силы. Он был серьёзен и собран. Смуглое лицо вновь набрало цвет, а желваки на щеках зло играли.