Точное будущее. Лучшая фантастика – 2024 - Святослав Владимирович Логинов Страница 13

«Страшный?!» — чуть не завопил он и даже прикусил палец.

«Нет, не в смысле внешности, — быстро поправилась девушка. — Ты очень даже симпатичный. Но Николь тебя боится, разве ты не замечал — при тебе она никогда не показывается».

«Какая еще Николь?» — уже действительно заорал он, но ответа не получил.

Лучше уж было сменить тему.

— Так что, они считают, что ты их чипируешь через поцелуй?

— Ну, типа того. Я ей и образовательные ролики вкатывал — все добровольно, персонализированно, все после совершеннолетия, через плацентарный барьер не прошмыгнет, в разлуке с хостом сразу зачахнет… Нет, не берет их это. Темный народ. Суеверный.

— Зато спокойный и простой.

— Вот это да. Ну, за простых и спокойных, не чокаясь!

* * *

Простые и спокойные проделали в животе ведьмы — при жизни или пост-мортем — здоровенную дыру. Как будто хорошо поворошили там колом. Возможно, именно так и было. Юреку хотелось взглянуть в лицо мертвой, но невозможно было оторвать взгляд от этой дыры, из которой мучительно пахло лилиями. Что еще хуже, девушка явно была на шестом или седьмом месяце беременности. Картина вырисовывалась жесткая и простая — залетела-таки от городского (ей, чипированной, уже нечего было терять), что-то не срослось, решила вернуться к родным. А родные, чистые то есть, простые и спокойные, ее колом в живот. Если, конечно, не предположить, что в животе был зародыш чужого и наружу он вырвался сам, но тогда и рана бы выглядела иначе, все-таки немного их анатомии учили. И главное, суки, ни в рапорте, нигде, тишком, и даже стерва малолетняя Ганна ни словом. Заболела и быстро исчахла. Лихорадка невыясненной природы, проведем анализы — определим, так, кажется, выразился этот их опер из райцентра. Зашибись. Понятно, по крайней мере, почему она встала. После такого Юрек бы и сам встал. Выбрался бы из гроба и отомстил обидчикам, как умел. Отобрал бы то, что отобрали у него, — детей. Высшая, по сути, справедливость.

«Нельзя это так оставить, — угрюмо думал он, отступая от гроба и механически выполняя все, как учили: активировать колонку, нарисовать круг. — Тут вся полиция повязана, значит, надо завтра вызвать отряд из города. Пусть разворошат их гнилое гнездо. Чистые, а то как же. Славные обычаи старины».

Тут колонка издала резкий, дребезжащий звук. Пора. Где-то там, снаружи, день угас необоримо и окончательно, до последней световой капли, и наступила ночь. Время магии и колдовства, как верили эти, спокойные и незамутненные. Время ведьм.

* * *

Колонка мигнула синим огоньком полного заряда и зависла примерно в четырех метрах над полом, чтобы ни в каком диком прыжке мертвая до нее не дотянулась. А она будет. Юрек не сомневался. Видел в учебных записях. Как только выбросы ни раскорячивались, лишь бы добраться до колонки. Изломанные фигуры пытались карабкаться по стенам или по воздуху в реале, а их виртуальные двойники, распластываясь пауками, ползли по лестницам из горящих символов, ползли и скатывались, обжигаясь и сгорая почти целиком.

Дес сморгнул, и глаза закрылись мембранами, прозрачными с его, внутренней стороны и абсолютно непроницаемыми с внешней. Хотя, если посмотреть со стороны, ничего не менялось. Та же серая с зеленью радужка. Это в старых аниме десенситезаторов изображали сначала в темных очках, а потом с зеркальными или абсолютно черными глазами, чтобы нагнать крипоты. На самом деле менялся только узор сетчатки. С врожденного и определенного генами на, так сказать, корпоративный портал. QR-код, ведущий выброс в его личную цифровую бездну. В мешок из кода, ловушку, где беглеца расчленяли и приступали к тщательному изучению.

Юрек оглядел пустые ряды скамей, деревянных, с прямыми неудобными спинками, да еще и заставленных теперь горящими свечами. Подпалить себе волосы не хотелось, так что он поджал ноги и уселся прямо на пыльный церковный пол в паре метров от границы круга. В первую ночь по инструкции предлагалось впасть в медитацию. Юрек знал, что раньше вместо медитации десы в основном резались на носимых устройствах в пауэр-крафт и другие игрухи, ну или включали музыку, фильмы — все что угодно, чтобы заглушить ведьмин вой.

Играть не хотелось. Впадать в медитацию тоже не особо. Он взглянул на гроб.

Пока все было тихо.

Может, эту ведьму все же основательно упокоили местные и он зря сюда притащился? Нанесли, так сказать, несовместимые с двигательной активностью повреждения физической оболочке выброса?

Тоже действенный способ, если не хочешь отловить и проанализировать беглеца. Просто сжечь труп. Просто сжечь…

В гробу завозилось. Колонка наверху мигнула и тихонько загудела.

Из-за кромки показались бледные пальцы.

Юрек сглотнул.

Одно дело учебка, другое — ощущать себя героем старого черно-белого ужастика.

Пальцы шарили, словно пытались нащупать крышку, словно обитатель гроба недоумевал — куда делось? Дес ощутил глупейшее желание подскочить и вернуть крышку на место, оказать ведьме эту небольшую услугу.

Гудение стало отчетливей, в нем прорезались слова, мешанина старославянского, арамейского и латыни — или вообще какого-то четвертого, машинного языка, в сетевую нейролингвистику Юрек никогда особо не вдавался.

Вспорхнуло и голубиными крыльями затрепетало под сводом эхо. Шарящие пальцы втянулись внутрь, и ведьма торчком села в гробу.

Между лопатками защекотало. Ведьма завращала головой, сначала медленно, потом быстрей, неестественно быстро, нашаривая… взгляд?

* * *

На фольклористике Ищенко рассказывал им про Вия. Мол, заплутали бурсаки в малоросской степи, наткнулись на какую-то мазанку, где заседала ведьма, еще из архаичных, несетевых. Бурсаки ведьму отбурсачили, а потом выпало одному из них счастье покойницу отчитывать. Три ночи просидел Хома Брут в церкви, три ночи, пока не явился Вий и не заглянул ему в глаза.

— Что было раньше, курица или яйцо? — обычно интересовался в этом месте Ищенко.

— Динозавр! — обязательно вопил кто-то из аудитории.

Ищенко сухо ухмылялся. Его голубые, неестественно голубые глаза на пожилом лице вспыхивали искорками. Поговаривали, будто Ищенко постоянно носит мембраны, такие вот экзотические, другие говорили, что это вообще искусственная радужка и что препод когда-то лишился глаз на оперативном задании. Девчонки заглядывались, несмотря на возрастной гэп лет примерно в пятьдесят. Парни наливались тихой злобой.

— Наши недалекие предки не знали, что узор сетчатки позволяет однозначно идентифицировать человека. Тем не менее они считали глаза зеркалом души, через которое нечисть может добраться до самой сущности человека, до его нежной мякотки. Вот вы, Масляков, как объясните, что