Александр Иванин - Живые в Эпоху мёртвых. Старик Страница 13

— Алло.

— Петя, здравствуй. Это Федор Ефимович, сменщик твой.

— Ну.

— Петя, ты вчера Петрова видел? Ну, из квартиры на крыше.

— Ну, был он.

— А не знаешь, куда делся?

— А куда он денется? Если вертолета своего не забрал, то вернется. Он весь вечер туда сумки какие-то таскал. Сам таскал.

— Петя…

— Иди на хрен, Ефимыч. Горе у меня, водку я пью. Ночью сын жену мою насмерть загрыз. Милиция его убила, а потом и жену убили. Ожила она. Во как, Ефимыч. Сейчас водку допью и с крыши прыгать пойду. Пачку с сигаретами я уже приговорил. Вот одна последняя сигарета осталась. Счастья тебе, Ефимыч. Лихом не поминай и прости, если чего не так. Ну, ты знаешь.

На другом конце линии раздались пьяные всхлипывания, а потом были грохот и звон. Наверное, Петя запустил аппарат в стену или об пол грохнул, а может, телефон просто упал. Но на удивление связь не разъединилась. Старый советский телефон проявил свои непробиваемые качества простой железобетонной вещи. Из трубки донесся страшный рев:

— А-а-а-а-а-а-а!!!

Крик шел на одной ноте. Еще были слышны удары кулаков по стенам и дверям. А потом был звон оконного стекла и тишина. Полная тишина. Только помехи электрической связи слегка шумели в трубке. Старик осторожно положил трубку на аппарат.

Мамдель сидела на топчане, поджав ноги и слегка склонив колени в одну сторону, руки сжимали край топчана до белизны костяшек. Модель сильно сутулилась, свесив голову на грудь.

«Боже мой! Какая же она худенькая. Молочком бы да с медом тебя попоить, и мясо каждый день», — не к месту подумал старик. Подросток все так же сидел рядом с ней. Но он уже выглядел как раскормленный испуганный воробей, весь всклокоченный и какой-то потерянный. От тупого хамского выражения на лице не осталось и следа. Адвокат гаденько улыбался.

«Нервное это у него, наверное», — подумал дед про старшего Блидевского.

Надеясь разрядить обстановку, Ефимыч ткнул пальцем в монитор, указывая на один из немногих оставшихся автомобилей.

— Вон, милая. Смотри, вертолет суженого твоего.

Петров обычно ездил на «Ауди» А-8, а вертолетом они назвали здоровенный немецкий бронированный джип Петрова. Стоящий рядом на парковке маленький спортивный автомобиль мамдели резко контрастировал с брутально-угловатым немцем.

— Я знаю, — тихо сказала девушка и жалобно улыбнулась. — Можно я с вами посижу, а то в квартире совсем страшно. Из обслуги никто не появился. Я одна там.

— Да побудь, миленькая, здесь. Пока ненаглядный твой не приехал. А насчет Пети вы не думайте. Он и так дурной, а как напьется — совсем шальным становится. Такое несет, просто рассказывать стыдно.

Мамдель улыбнулась в ответ.

Время шло. Люди в подъезде уже практически не появлялись. Похоже, все жильцы разделились на тех, кто уже уехал, и тех, кто носа за дверь не показывал.

С улицы периодически доносились выстрелы. Мониторы показывали страшные картинки. Трупы уже не только валялись. Они еще стояли и бродили. С дикой скоростью носились немногочисленные машины. Людей на улице уже не было видно. Все в аквариуме старательно избегали смотреть на экраны. Только модель периодически бросала взгляд на картинку с парковки.

Они чего-то ждали, но каждый своего. Ничего не ждал старик. Нечего ему было ждать. А смерти он не боялся.

Мрачно сопящий подросток обронил:

— Жрать охота. Я вчера днем пиццу схомячил — и все.

— Так у меня только два печенья осталось. — Старик торопливо достал из портфеля смятый полиэтиленовый пакет с печеньем и крошками. — Кушай, кушай. Ты же молодой, тебе сил набираться надо.

— У меня дома печенье и джем есть, — отозвалась мамдель. — Я могу принести. Только страшно одной.

— Дже-э-эм, — мечтательно протянул недоросль.

— Сходишь со мной? — Мамдель положила руку на колено подростка.

Он вздрогнул и покраснел, а потом смущенно заозирался.

— Сходи с ней. Женщина все-таки, — сказал адвокат.

Кирилл встал, оправил парку и подтянул мешковатые джинсы. Кепка так и осталась блестеть козырьком под топчаном.

— Ну, это. Готов я.

Модель озарила его сногсшибательной улыбкой и потянула увальня за собой в лифтовый холл.

Вернулись они через полчаса. Подросток тащил две плетеные корзины. Есть очень хотелось, но вид за прозрачными стенками аквариума отбивал всякий аппетит. Поэтому вся компания ожидающих перешла в салон магии мадам Ядвиги. Армянин, наверное почувствовав съестное или услышав шум, проснулся. Вид у него был обалделым.

— Моя Лали пришла?

— Нет, Тамик, твоих пока не было.

Он опять заохал и запричитал. Старик испугался, что Казарян вновь будет рыдать, но тот сдержался. Все, что он чувствовал, было написано на его лице.

— Вы покушайте, пожалуйста. Вернутся ваши. Мы все тут кого-то ждем, — обратилась модель к армянину.

Подросток шмыгнул носом. На Казаряна он смотрел подозрительно хмуро.

— Ну что вы стоите? Берите, угощайтесь. — Модель обратилась сразу ко всем.

Она забрала из рук подростка сначала одну корзину, потом вторую и начала вытаскивать продукты и напитки. Кроме джема и имбирного печенья в красивых жестяных коробках, парочка принесла свежеприготовленные сэндвичи с ветчиной и сыром, бутерброды с тунцом, сок в стеклянных бутылках, большой кусок твердого хамона, маленькие булочки и мытые фрукты. Все выставлялось на небольшой журнальный столик в китайском стиле. Места на нем не хватило, и фрукты положили на большой стол между мониторами системы охраны.

— Сейчас, минуточку. Я кипяточку из кулера принесу, — засуетился старик.

Подросток молча повернулся и вышел.

— А это… — начал было старик, но шум мешковатой одежды подростка уверенно удалился.

Вскоре Кирилл вернулся, прижимая к животу большой белый кулер с почти полной бутылью. Кулер установили около стола и включили в бесновато выглядящую розетку. Поверх обычной белой розетки была прилеплена нашлепка, одновременно напоминающая кладбищенский венок и воронье гнездо с куриными косточками. Вопрос с кипяточком был решен окончательно.

— Меня Тамик зовут, — представился Казарян. — Меня так все друзья зовут.

— Валентина. Можно просто Валя, — приняла эстафету модель.

— Меня Кирюха зовут, — представился подросток.

— Олег Вениаминович. Адвокат, — представился Блидевский, но смутился и поправился: — Олег, просто Олег.

Все посмотрели на старика. Дед неожиданно растерялся. Пауза затягивалась. Он так привык к тому, что к нему обращаются «дед», «дедушка», «уважаемый» или просто «вы», что ему как-то не пришло в голову сразу представиться. Пауза затягивалась.