Виталий Храмов - Сегодня - позавчера. Послесловие Страница 13

Отец не на шутку разошёлся. Женщины уже сбежали, закрыв за собой дверь. Прибавили громкости на проекторе. Миша стоял рядом. Понятно, что если отец опять отвесит оплеуху Вишнину, Миша помешать не сможет. Только принять удар, вместо генерала.

— Про Китай и Корею — ты не возмущался.

— Поздно пить боржоми! Из Китая мы с Войны не уходили. А в Корее — государство! Мы не устанавливаем ни там, ни там — советскую власть, а торгуем с официальными властями. Торгуем тем, что им, и нам, нужно. Всё по закону и справедливости. Наших войск там — нет. Все наши там — числятся местными. Даже мой Маугли. Он там был — Мао Ли. Чувствуешь разницу, Коля? Официальная власть, расстреливающая агентов ЦРУ и МГБ равнозначно, в том числе, идущая своим собственным путём, своим собственным общественно-экономическим строем, с которыми оформлены все договоры. Страны, которые или уже в ООН, или скоро там будут. Официальная власть страны, куда вторглись американцы. В данном случае — мы — красавцы, помогаем слабым и обездоленным. И — террористы, что поднимают бунт против официальной власти. Чуешь разницу? Чуешь, какая вонь поднимется прессой? В этом случае мы — бандиты! И вообще, Коля, кто пустил этих шпионов-сионистов-масонов их долбанного Коминтерна во внешнюю политику? А? Где МИД? Где Генштаб? Где ЦК? Куда все смотрят? Что, Сталин — отошёл от дел — пусть всё идёт в разнос? Коля, где МГБ? Вы, разве не видите, на чью мельницу эти деятели льют воду? Ты меня пришёл «прощупать»? Меня ли надо «щупать», Коля?

— Ты меня за кого принимаешь? — вскочил снова генерал.

— За тебя! За генерала Госбезопасности! Госбезопасности, которая думает не о государственной безопасности, а о перипетиях общественных устройств и внешней атрибутике разных амбициозных личностях, не прикладывая эти думы на свои интересы и свои прямые обязанности — Безопасность СССР! Вас поимели, Коля! Вы стали политичны и предсказуемы.

Михаилу пришёл вызов. Одновременно с вызовом Басе отца. Мгновенно забыв ссору, Медведь прыжком оказался у стойки с доспехом Басей, мгновенье — отец оказался поглощён доспехом. Миша, чуть не выбив дверь, летел переодеваться. Тревожный вызов пришёл от личной охраны Сталина.

Михаил набирал на своём мобильнике гараж.

— Мышонок — вертолёт! Сталин — на ближней даче! — Услышал Миша, запрыгивая в егерские штаны.

— Принял! — закричал в ответ, сбросил вызов, услышав в трубке голос дежурного по гаражу.

Вертолёт — на крыше. Миша вылетел в подъезд, как был, в домашнем, с обувью и верхней одеждой под мышкой, летел по лестницам. Лифт ехал вниз — он не стал его ждать.

На лестничном пролёте Миша сбил с ног какую-то девушку.

— Извини! — кричал он уже с верхних этажей.

Пока Миша проводил краткий ЕТО и запускал двигатель, отец и Вишнин поднялись на крышу. Как только они запрыгнули в кабину вертолёта, Миша оторвал опоры от площадки. Краем глаза он заметил, как на крышу вылетела сбитая им девушка, стояла, прижав руки к голове, удерживая волосы от ударов взбитого винтами воздуха.

Миша даже на пытался ввязаться в разговор Баси и диспетчера. Это было кощунством. Всё одно, что первоклашке влезть в разговор Учителя и Смотрителя Школы. Лишь слушал, что им разрешили пролёт и отметил выделенный коридор.

Миша хорошо знал эту модель винтокрылой машины. Лёгкий пассажирский автожир выпускался одним из цехов Гвардейска малыми партиями со скоростью 3–5 вертолётов в месяц. Модель не боевая, спортивно-пассажирская. В Гвардейске исполняет функции неотложки и срочного курьера. Вот и сейчас — неотложка. Как понял Миша — Сталину плохо.

Вертолёт летел над Москвой, раскрашенной праздничной подсветкой. На душе было уже не празднично. Эта ссора лучших друзей, непонятная официальность Вишнина, напряжённость отца. В воздухе висела какая-то нервозность. А так как все присутствующие — обладали чутьём на неприятности — все понимали, что дёрганье это — не к добру. Если бы они оба не были так напряжены, то разговор бы этот прошёл в форме шутки, подколами и пересмешками, но прошёл в форме ссоры. Общая напряжённость висела в воздухе, Миша чувствовал это, но не был посвящён в детали, не знал причину напряжённости. И его очень сильно интриговало — что должно произойти? Отец знал, что Сталину станет плохо или это форс-мажор? Или причина напряжённости — предстоящая поездка отца на Тихий океан? На те острова, что он в тот раз купил? И Федя намекает на пляж и волны. Или дело не в островах, а именно в начавшейся экспансии Медвежат в Америке? Ведь отец Мишу наметил именно на это направление. Экстремальный туризм, ага, как же. В Корее — тоже был экстремальный туристический поход. Силовое обеспечение проектов Медведя — вот что такое — службы безопасности туристических агенств! Именно для этого его тут обязали подтянуть испанский. Именно этой экспансии помешал Коминтерн своим вливанием денежного топлива в мотор латиноамериканских революционеров.

Отец стал яростно материться — их вертолёту запретили приближаться к нужному месту. Не получиться приземлиться перед домом. Грозятся открыть огонь. Знают же — кто летит. Если бы не знали — просто сбили бы молча.

Отец прекратил материться, открыл дверь и вывалился из вертолёта.

Миша мог только, молча, мысленно — реветь матом. По его вечной молчунской привычке. Тут же он начал сажать вертолёт. На ночную чёрную поляну. Рискуя разбить машину, сломать винты о деревья, перевернуть вертолёт при касании. Обошлось. Не зря Маугли — считается одним из лучших вертолётчиков Гвардейска. Среди любителей. Миша с детства летает на винтокрылых машинах. Его руки помнят все модели винтокрылых машин конструкторов-Медвежат, учеников Миля и Камова. С боевыми пилотами, конечно, не сравнить, но это — их хлеб. А для Миши полёты — забава.

Когда двигатель замолчал, винты стали замедлять свой бег, из темноты выступили чёрные тени бойцов осназа. Не говоря ни слова, выволокли Мишу и Вишнина из вертолёта, совсем не бережно — уложили на землю, сковали руки. Вишнин представился. В ответ — тишина.

— Вы чьи будите? — спросил Вишнин.

Молчат. И только теперь Миша вдруг понял, что зря дался, зря дал себя сковать. А если эти бойцы — не совсем свои? Или — совсем не свои? Как только он начал экстренно соображать, как выкрутиться, «контролирующий» его боец наклонился к нему и тихо шепнул:

— Маугли, не рыпайся.

И надавил коленом меж лопаток.

Засада! Измена! Их ждали! Кто ждал — вопрос десятый. Но, ждали именно их. Вся эта ситуация — подстава!

— Коль-Коль, — шепнул Миша, — а это — пипец.

— Да, Миша…

— Молчать!

— Да пошёл ты! — вспылил Миша, сразу, рывком, входя в состояние изменённого сознания, который Виктор Иванович называет «форсаж». Маугли скидывает с себя «контролёра», гимнастическим прыжком вставая на ноги, встретил ударом ноги бегущего к нему, с разворота — «контролёра». Сделал сальто через голову, прокатился под вертолётом, сбил с ног ещё одного бойца, кувыркнулся, вставая на ноги, побежал. Он учился бегать со скованными за спиной руками.

— Огонь! — услышал он команду.

Выстрелы. Вспышки. Миша бежал егерским тактическим бегом — попробуй, попади! Попали. Маугли — опытный боец, но и стреляли в него — не бойскауты. Сначала тупой удар в плечо, Миша упал, кувырок, перекат, вскочил, побежал. Деревья! Надо забежать за деревья! Два удара в спину кинули его лицом в ствол дерева. Больно! Бывает! Вставай, Егерь! Это не боевые патроны. Лупят — травматическими резиновыми пулями. Вставай! Ещё два удара. Тьма.

Сутки его держали в КПЗ. Первую медпомощь оказали только в КПЗ. Фельдшеры расчёта скорой помощи выковыряли травматические пули, что смогли влезть под кожу, залили ранки чем-то жгучим, густо намазали ушибы, где пули не пробили кожу. Залепили всё пластырями.

Допрашивали. Хорошо — не 37-й год. Не били. Не пытали. Из задаваемых вопросов, Михаил стал складывать картину произошедшего. Отца делают козлом отпущения. А Мишу — соучастником. Именно поэтому Миша ни разу рта не раскрыл. Отец убил Сталина? Отец? Миша ни одной секунды не верил. Ни разу. Но, дело ведь не в этом. Сталин — убит. Старик, и так считающий последние свои дни, отошедший от дел полностью — убит. Легендарный Медведь разыскивается за убийство своего Учителя. В стране произошло что-то, чего Маугли принять — не мог.

Мир рухнул, погребя его под собой.

Надо было бороться за правду. Надо собраться и бороться. Но, выросший Медвежонком, постоянно слушая «кухонные» разговоры отца и его гостей, где механизмы управления страной и миром обсуждались очень простыми словами, часто непечатными, Миша знал, что произошедший переворот возникнуть вдруг — не мог. Был тщательно подготовлен и осуществлялся людьми на самом верху. Получается, что половина руководства страны готовила убийство Сталина, а вторая половина — не предотвратила? Став молчаливыми сообщниками. Система Госбезопасности допустила убийство Сталина?