Вячеслав Шалыгин - Свинцовый шквал Страница 13

Вот так здесь и жили. Когда грохотало, ждали затишья. Когда наступало затишье, бродили, чертыхаясь, в тумане и молили всемогущий Узел, чтобы он послал грозу, которая разгонит проклятую молочную завесу, в которой не видно даже пальцев вытянутой руки. Почему молили Узел? Это третья уникальная особенность локации.

Только в Крыму сформировался настолько стабильный и однородный состав населения. Практически всю сушу в пределах Барьера (кроме Феодосийского острова) контролировала незаконная вооруженная группировка – Орден Священного Узла. Нет, изредка здесь появлялись вольные ходоки, иногда забредали даже целые группы, а со стороны Керчи сквозь Барьер то и дело проходила разведка Барьерной армии (главный штаб Крымской бригады базировался в приграничной Тамани, а силы быстрого реагирования квартировали в Керчи, вплотную к Барьеру), у военных даже имелась своя тропа к тамбуру локации. Узловики о ней знали, но никого из идущих по этой тропе не трогали. Официальных документов о статусе тропы не существовало, но стороны соблюдали нечто вроде джентльменского соглашения. У Ордена имелся водный путь через Арабатский залив от побережья Сиваша до причалов поселка Мысовой, а в распоряжении военных оставалась тропа от берега, из бухты Широкой к Щелкинскому тамбуру. Кроме того, военные закрепили за собой небольшую часть наполовину обвалившихся катакомб, которыми издавна славилась эта местность. Но реально контролировали Керченский остров исключительно узловики.

А вот акваторию и остров Феодосия контролировали силы Черноморской и Азовской эскадр Крымской Барьерной флотилии. Правда, толку от их контроля было мало. Морским путем в локацию люди прибывали до 2055 года, когда на Большой земле Зона еще считалась местом романтичным и загадочным. В те времена в народных массах, особенно в европейских, бушевал нездоровый энтузиазм по поводу Зоны и культивировалась брутальная сталкерская эстетика. Но к началу 2056 года, когда народ разобрался, что такое Зона и с чем ее едят, ажиотаж сошел на нет, и транспортов с добровольцами стало на порядок меньше, чем за год до этого. А после Большой зачистки, в которой погибло немало бывших переселенцев из Европы, поток энтузиастов вовсе иссяк. Так что морским силам Барьерной армии оставалось лишь нести пограничную службу да отстреливать наиболее опасных гидроботов. Тем не менее факт оставался фактом. Акватория оставалась под контролем военных, а остров Феодосия служил базой флотилии внутри локации.

Вот по этим трем пунктам Крым и отличался от прочих локаций Зоны. А в остальном… Чугунков здесь встречалось не меньше, а жестяной растительности, возможно, даже больше, чем везде. Слякоти, развалин и уныния хватало, как и в прочих локациях. Целых два моря – таким богатством не могла похвастаться даже локация Сосновый Бор с ее Финским заливом, – но что толку от морей, если в них опасно даже умываться?

Нет, пожалуй, имелось еще одно отличие. На оплавленном, а потому гладком, будто его покрыли слоем стекла, острове Феодосия не водились биомехи. Вообще. И скорги не водились. И автоны не росли. «Зараза» имелась, куда без нее, но зацепиться, покрыть «стеклянные» скалы жестяной плесенью или прорасти автонами наноботам никак не удавалось.

Наверное, дело в том, что техносу на острове не хватало энергетической подпитки. С энергополями на Феодосии как-то не складывалось. В центре, там, где сохранился красивый архитектурный ансамбль городской администрации, слабенькое энергополе имелось, моряки с базы приносили туда трофейные аккумуляторы на подзарядку, но и в этом месте концентрация техноса оставалась практически нулевой. Кое-где встречались пятна жестяной плесени, витала ржавая пыль, торчали хилые металлические травинки, но это все, на что хватало сил вездесущего техноса.

Неудивительно, что именно Феодосия стала своего рода Зональным курортом, на который мечтали попасть все органические обитатели пятиземелья, утомленные бесконечной борьбой за выживание.

Хрен с ними, с грозами, плевать, что голые скользкие скалы, главное – душевный покой! Не за этим ли испокон веков люди съезжались в Крым со всей великой страны? Здесь они лечили именно душу, а не тело. Ведь море есть и в других местах, а такого покоя и особой душевной «энергетики» нет нигде, кроме Крыма.

Катастрофа изменила многое, в том числе и здесь, но не смогла изменить главного: не отняла у Крыма этой вот задушевности.

Наверное, со стороны это выглядело глупо – мечтать о голом, остекленевшем куске скалы, торчащей посреди моря. Но пойдите, скажите это застрявшим в Зоне военным, сталкерам или другим людям. Пойдите, пойдите. Только прихватите с собой свинцовые примочки для расквашенного носа и подбитых глаз.

Каждый человек живет по своим понятиям и в своем мире. Кто-то живет на десять тысяч евро в сутки, и в его мире есть Куршавель. А кто-то рядом, буквально в соседнем доме, в старой части деревни Жуковки, едва сводит концы с концами, и его мир ограничен Барьером на сто первом километре. Для второго и подмосковный пансионат предел мечтаний.

Так и Феодосия. Для любого жителя Зоны Смерти это слово значило очень много. Этот голый клочок суши для сталкеров стал почти синонимом рая. Без кущ и амброзии, зато можно расслабиться. Оазис в пустыне. Русская баня в Заполярье. Кислородный купол на Марсе. Рай в аду…

…Сегодня утром в «адском раю» стоял туман. Не такой густой, как бывало зимой, но достаточный, чтобы видеть не дальше чем на четверть кабельтова. В принципе, от буя на входе в бухту до причалов по дну шел ведущий кабель, по которому с помощью аппаратуры АВК можно легко идти и в тумане, но накануне кабель перерезали гидроботы и восстановить его никто не успел. Пришлось воспользоваться услугами лоцмана.

Воспользовались, но и это не помогло. Лоцман старался изо всех сил, подключил к делу всю аппаратуру и весь свой опыт, но туман сгущался, эфир забили помехи, огромные косяки любопытных гидроботов навешали вокруг ложных целей, которые делали невозможной нормальную эхолокацию, а спутниковая навигация в этих местах не работала отродясь. Короче, проводку пришлось прекратить.

Корабли встали на якоря прямо посреди Новой бухты и занялись устранением хотя бы части проблем. В первую очередь – очисткой акватории от гидроботов. Были задействованы все средства: от противодиверсионной гидроакустической станции МГ-77 до старых, но надежных семиствольных гранатометов «МРГ-1», глубинных бомб «РБГ-101» и даже до обычных глубинных гранат, которые со шкафутов швыряли матросы. Ситуация немного улучшилась, но очистка акватории от избытка гидроботов никак не повлияла на густоту тумана, так что сойти на берег экипажам светило не раньше завтрашнего утра.

Нельзя сказать, что этот факт сильно огорчил экипажи, плюс-минус десять часов, не принципиально. Да и не такое уж великое удовольствие фланировать в темноте и тумане по скользким «стеклянным» скалам. Но если положить руку на сердце, после долгого перехода с Тихого океана морякам хотелось ощутить под ногами хоть какую-то твердь.

А еще им хотелось хотя бы на миг оказаться в безопасности. Просто перевести дух. Ведь пока они оставались на борту, ни о какой безопасности речь идти не могла. Это моряки поняли сразу, как только корабли прошли сквозь Барьер. Даже раньше.

Они поняли это, когда две неизвестные подлодки (по классификации местных – два гидромеха) атаковали флагман оперативной эскадры БПК «Архангел Михаил» ракето-торпедами прямо сквозь Барьер с дистанции в полторы мили. Эсминец «Хабаровск» сумел отразить атаку, уничтожил ракеты залпом из РБУ, но нанести ответный удар не сумел ни «Хабаровск», ни подлодки из конвоя оперативной эскадры. Гидромехи ушли на глубину, развернулись и умотали куда-то в сторону Уваровского пролива. Они будто бы просто предупредили флотскую группу: «Мы знаем, что вы пришли, мы вам не рады, у нас есть оружие против вас». Предупредили и ушли.

Зачем предупреждали? А пойми эти машины. У них ведь своя логика. Вроде бы человеческая, ведь изначально их строили и программировали люди, но теперь уже своя, малопонятная всем, кроме самых продвинутых технарей.

Командир спецгруппы отряда морской пехоты майор Бойков спустился по узкому трапу на нижнюю палубу и быстрым шагом направился к отсеку «2Б», в котором, как выяснилось, проводилась летучка. Почему потребовалось собирать совещание именно в этом отсеке, почему оно вообще проводилось не на флагмане или на борту одного из крейсеров флотской группы, а здесь, на второй палубе ремонтно-заправочной плавбазы «Инженер Овчинников», Бойков не понимал. Даже с учетом того, что корабли находились в зоне боевых действий, подстраховка начальства казалась неуместной. Вряд ли эти тупые железки – гидромехи – стали бы атаковать флагман повторно. Все-таки не открытое море, а бухта, оборудованная по всем правилам фортификации, защищенная новейшими системами обороны, к тому же полная кораблей. И подступы к бухте охраняли многочисленные малые подлодки. Никакому крупному чугунку не прорваться. Но командование решило, что стоит подстраховаться. Что ж, на то оно и командование, чтобы принимать решения. А подчиненные должны эти решения выполнять, а не обсуждать.