Александр Прокопович - Крымский Ковчег Страница 13

– Шампанское?

Было очень трудно ответить. Обычно, когда Стрельцов видел голую женщину, он думал не о том, что именно будет пить. Смуглая стройная девушка выплыла из-за угла с грацией дикого животного. То, что дикое и животное, – было прекрасно, то, что оно несло поднос с напитками, почему-то казалось естественным. Если уж настоящие джунгли раскинулись в центре Москвы, то что неестественного может в них происходить?

– У нас есть водка, текила, виски, есть коньяк…

Женщине нравилось, как Антон на нее смотрел, у неё в запасе был еще длинный список того, что она могла бы предложить:

– Может быть, пива? – Вероятно, это было самое сексуальное предложение пенного напитка в его жизни.

– Лизонька, ему бы воды и присесть, да, Антоха?

Высокий, смуглый, в белоснежном костюме и широкополой белоснежной шляпе, Антона встречал Воронин. Падший. Вероятно, это можно было посчитать удачей. Воронин был постоянным поставщиком Стрельцова, его Антон знал настолько хорошо, насколько это в принципе возможно, когда речь идет о падших.

– Рад вас видеть, господин Воронин.

– И я рад. Но ты на этот раз не один – твой эскорт? Пошли присядем – в ногах правды нет.

Плетеные кресла были уместны. И удобны. А идти за ними никуда не пришлось – всего лишь сделать шаг в сторону, где только что были непроходимые джунгли. То, что кресел мгновение назад не было и вот они уже есть, – так падшие слов на ветер не бросают. И то, что появились они только для Воронина и Антона, – так это правила игры здесь такие: обслуживание согласно сроку выживания на территории. Стрельцов пил ледяную воду с таким энтузиазмом, будто пытался потушить пожар на нефтеперерабатывающем комбинате, вспыхнувший где-то в глубине его желудка.

«Эскорт» отделил от себя Давича, который к этому моменту уже был вооружен двумя бокалами коньяка, принятыми от Лизоньки.

– Я хотел бы сыграть.

Если таракан, за которым вы безуспешно гоняетесь по всей квартире, вдруг заговорит и попросит прекратить насилие – вы удивитесь. Сильно. Если эта же зверушка заявит о своих правах на жилплощадь, вас посетит другое чувство. 10 % отвращения, 1 % все-таки удивления и 89 % страстного желания немедленно уничтожить наглое существо. Именно такая пропорция чувств угадывалась во взгляде Воронина.

– Играют только приглашенные. Вы можете смотреть, вы можете, раз уж попали сюда, пить, вы даже можете уйти отсюда, и никто вам ничего не сделает, но играть вы не можете. У вас нет приглашения.

Воронин ждал. Так не прогоняют, так не отказывают – шел торг, и была названа стартовая цена, теперь слово было за Давичем. У таракана появился шанс на диалог.

– Две девушки. Две красавицы. Уже здесь. Этого хватит для оплаты входного билета?

– Вы же сами сказали – они уже здесь. А значит, вы предлагаете мне то, что у меня уже и так есть. Что-нибудь еще?

Давич умел держать удар:

– Высокие ставки.

– Этим здесь никого не удивить, – Воронин внимательно посмотрел на Давича, – но мы все-таки сыграем, дядя Коля, вам же нравится, когда вас так называют?

– Я не против.

Если шестеренки часового механизма вдруг становятся раза в полтора больше, происходит только одно. Все, что к этому механизму имеет отношения, разлетается вдребезги, не выдержав увеличения размера.

Что-то похожее сейчас чувствовал Антон. Воронин не должен был заводить этот разговор. Стройная схема, по которой каждый падший рулил на своей территории, только что покрылась трещинами и начала распадаться на крошечные пылинки – не собрать.

Воронин – падший, но он всего лишь продавец, причем один из многих, как он мог отважиться вести свою игру во владениях Шутника? Одного из первой шестерки?

– Ты как будто не в своей тарелке, ходок? Не привык водить экскурсии? Антон, ты же торговец, а не гид. Может, поработаем сейчас?

Кто его знает, как падший это сделал, но за его спиной появился молочно-белый шкаф с десятком отделений. Именно такой стоял и у Воронина в кабинете, где он традиционно встречался со Стрельцовым и другими ходоками. Может быть, и не такой же, а тот самый. Не шкаф – склад: за чем бы ни приезжал Антон, казалось, у Воронина есть все. И никаких замков. Может быть, это была игра, это почти наверняка была игра: падший не просто так оставлял свой шкаф-склад открытым, да и выходил из кабинета достаточно надолго, чтобы соблазн утащить что-нибудь из шкафа не просто проклюнулся, но и вырос, окреп и не вырвался на волю просто по какой-то случайности.

– Антон, ну как, совсем ничего не интересует? – Дверцы ящиков приоткрылись – за артефакты, открывшиеся взгляду, можно было купить не одну сотню душ.

– Не сегодня.

– Ну да. Не буду торопить. Понимаете, – Воронин перешел на шепот, – у нас было запланировано на сегодня небольшое шоу, но артисты не смогли до нас добраться. Москва – совершенно непредсказуемый город, может быть, пробки? Вы, когда ехали к нам, не заметили ничего такого? Может, светофоры не работают, может, что-нибудь еще?

Если Воронин имел в виду то, что им довелось увидеть в начале Арбата, то артистов придется ждать еще очень долго. Примерно до Страшного суда.

– Тогда девушки… – Давич обернулся к девушкам. Точнее, к тому месту, где они только что находились. Единственное, что намекало на то, что девушки действительно были здесь, – это ошарашенные лица охранников, пытающихся увидеть то, чего уже не было.

– Да, девушки уже присоединились к нам. Вы знаете, быть может, и вы скоро присоединитесь к ним?

Антон попытался встать быстро, сразу за Ворониным, и все-таки немного не успел – кресло исчезло за мгновение до того, как он был к этому готов. Как исчезал шкаф падшего, Стрельцов не заметил.

– Антоха? Поскользнулся? – Давичу нравилось, когда люди падают. Антон был не в обиде. Ему было жаль девчонок, ему было жаль парней, которым сегодня еще предстоит развеселить падших, Давича было не жаль. Правильнее всего было бы просто уйти. Стрельцов был уверен, что проводник дяде Коле в любом случае больше не понадобится. Но падший ждал его, и у Антона просто не осталось выбора.

Воронин шел, не оборачиваясь, задержись они на несколько секунд, и он просто исчез бы в ласковых джунглях «Весны». Тропинка была достаточно широкой, чтобы телохранители Давича смогли сомкнуться вокруг него кольцом. Троих оставшихся было маловато для выполнения задачи, но тут уж ничего не попишешь – отряд заметил потерю бойцов.

Журчание ручья становилось все слышнее, а вот солнце почти спряталось за обильной зеленью. Полянка, на которую они пришли, могла бы стать украшением верхнего течения Амазонки. На ней проводили бы обряды местные шаманы, непременно с жертвоприношениями, причудливыми танцами аборигенов вокруг костра… Однако это было казино. Игровые столы, укрытые сочной зеленью сукна, безупречные крупье – белые воротнички, белые манжеты, черные бабочки, тени девушек, разносящих напитки, бриллианты гостей.

Воронин, только что шедший далеко впереди, вдруг оказался чуть сзади Давича, наклонился, прошептал:

– Дядя Коля, что предпочитаете, блек-джек, рулетка, кости?

– Очко.

Воронин исчез, чтобы появиться уже рядом со свободным столом.

– Блек-джек, с вашего позволения. У нас приличное заведение. Ставка?

– Выше не бывает…

– Я в вас не ошибся, вы действительно нас развлечете…

Воронин задержал свой взгляд на Давиче. Обычно такой взгляд называют оценивающим. Воронину не нужно было оценивать, он знал – падший рассматривал Давича с неторопливостью дегустатора. Напиток уже в бокале, но, прежде чем его выпить, есть смысл оценить, как свет играет сквозь толщу вина и стекла…

– Мастер Игры ждет вас.

Антон все пытался привыкнуть к сумраку – только блеск на поверхности ручья, только игровые столы под острым светом ламп, все остальное в тени, в дымке – все только чудится, лишь угадывается. Он почти узнал в одной из разносящих напитки девушку из эскорта Давича. А может, ему просто показалось, в полумраке голые девушки так похожи друг на друга.

Белоснежный костюм Воронина растаял, потерявшись в сумерках. Игроки появлялись и исчезали, переходя от одного стола к другому, Антон многих узнавал – кого по выпускам новостей, кого по фильмам и клипам. Приглашенные.

Эти попадали сюда без хлопот, чтобы вернуться после игры другими. Или не вернуться вовсе. Падшие всегда брали свою цену.

Вдруг что-то случилось, замерла пестрая толпа приглашенных, Давич озадаченно крутил головой – так стайка антилоп замирает, чтобы в следующую секунду сорваться с места – не чует – предчувствует: львы вышли на охоту.

До сих пор все падшие, которых видел Антон, были не просто похожи на людей, внешне они и были людьми. Мастер Игры был только похож. Под три метра ростом, огромная почти квадратная голова с широкими негритянскими ноздрями, глаза, спрятавшиеся под сросшимися бровями. Вероятно, так мог выглядеть сынок Кинг-Конга и его возлюбленной блондинки: бледнокожий платиновый блондин во фрачной паре, сидевшей на нем так естественно, будто никто никогда и не шил других размеров. Огромные ноги Мастера в остроконечных туфлях ступали почти бесшумно – сегодня хищники соблюдали дресс-код. Елизар, занявший место в шаге от шефа, на фоне Мастера Игры смотрелся примерно так же, как большая белая акула рядом с кашалотом. Как-то сразу понимаешь – и не особо она белая, и не такая уж большая.