Виктор Ночкин - Дорога оружия (сборник) Страница 13

Йоля увлеклась рассказом о жирных крысах и забыла про оковы – цепь зацепилась за что-то, дернула за ногу, и девчонка едва не полетела носом в пыль. Игнаш подхватил ее под локоть, удержал. Не выпуская его рукав, она зашептала в ухо:

– Слушай, дядька, я вспомнила! Этот мертвяк, вор пушкарский, я о нем кой-чего знаю! Давно! Ой…

– Что?

Йоля выпустила руку Мажуги и поглядела на него исподлобья:

– Отпустишь, если что важное скажу?

– Все-таки дура.

– Да что ж ты меня обзываешь, дядька? Умная я! И имя у меня…

– А ты меня дядькой чего зовешь? У меня тоже имя есть.

– Ладно, дядька Мажуга, могу и по имени.

– Это прозвище, а имя – Игнаш.

– Врешь ты, прозвище твое – Ржавый, это я скумекала ужо, пока в шкафе сидела и все слышала, что тот пропойца жирный своей бутылке рассказывал. Не дура я, понял?

– А если не дура, то могла б сообразить: если я тебя отпущу – пропадешь.

– Да ты отпусти – пропаду так пропаду. Тебе что за печаль? С чего ты обо мне переживаешь?

– С того что жизнь нас связала, Йоля, – и Мажуга для убедительности подергал цепь. – Видишь, как крепко связала? Если скажешь свой секрет и он окажется стоящим, то, когда выедем из города, сниму цепь.

– Не брешешь?

– С одной ноги.

– Всего-то? Тогда, может, и не брешешь… Ладно, слухай… Да не беги ты так! Я ж не поспеваю!

Они уже выбрались из нищего квартала, здесь Мажуга знал дорогу и ускорил шаг. Йоля семенила за ним, дребезжа цепью. Пришлось притормозить. Девчонка зашептала быстро-быстро:

– Так вот, слухай. Влезли мы как-то в одну хату. Ох, богатая хата какая! Я сперва страх как обрадовалась, мы втроем были, Рыло, я и Жучик малой. А потом глядим – оружие на каждом шагу, а в соседней комнате за дверью – спор, крик, орет кто-то. Потом слышим: а то охрана вора поймала. Не из наших, а так, хмыря какого-то. Дом же богатый, каждому хочется поживиться. И бьют его, значит, до смерти. Это нам подфартило – пока били, нас не приметили, как мы влезли. Ну, думаем: ой нет, не будет нам здесь ничего доброго. Схватили, что под руку попало, – и ходу.

– Ну. А к чему здесь Харитон? То есть пушкарь этот, дохляк, которого ты на носилках видела?

– А он же не впервой нас нанимает. Иногда чего требуется по тайному делу, так он к нам. Ну, понятное дело, я с ним не толковала ни разу, чего ему на меня глядеть? Рыло с ним сговаривался или тетка Самара.

– Самара – это грибница, торговка? Ловко вы с ней придумали, будто ее саму грабят, а потом ты кошелек тянешь, пока человек радуется, что вора едва не изловил.

– Это я же и придумала! – с гордостью объявила Йоля. – Я умная. Так вот, как-то прикинула, с кем этот пушкарь еще дела крутит. Он ушлый, я и решила: пригляжу за ним маленько, может, и мне чего обломится в тех местах, где он бывает. Пошла за ним, а он – хлоп! – в тот самый дом заваливает, где вора били! Ну уж туда лазить я побоялась, однако у отдушки воздушной маленько подслушала.

– Дура.

– Я тогда точно дура была, не стоило соваться. Но живой ушла, как видишь.

– Дело говори, скоро до управы дойдем, там толком не дадут словом перемолвиться.

– Я и говорю, подслушала у отдушки. Вентилятор шумел, услыхать было почти невозможно, да и не видать ничего, но токо этот пушкарь с хозяином сговаривался про «ракетну остановку», и баба при том была, здоровенная такая и красивая. Я в дырочку углядела. Ростом больше тебя на голову или на целых две. Она сидела, и то здоровенной казалась. А если бы встала…

– Ладно, ладно. Что за «ракетна остановка»?

– А то, что пузан этот, который тебя нанял, пушкарь главный, он тоже про нее талдычил, пока водкой наливался. А я в шкафе все слышала. И в той хате богатой, где вора до смерти забили, тоже про ракетну…

– Как хозяина хаты кликали?

– Да Графом. А баба его Сержем назвала, о как. Серж! Смехота, да?

Мажуга нахмурился – о Графе он знал. Оружейник и торговец, долго жил в Харькове, выманил у цеховых немало золота, а после сбежал, так и не исполнив работы. Пушкари посылали в погоню охотников за головами, но беглеца возвратить не смогли. Значит, не только из-за золота харьковчане его преследовали. А еще Мажуга теперь понял, что неспроста попалась ему на глаза эта замарашка в день приезда в Харьков. И впрямь его с Йолей связывает что-то попрочней стальной цепи.

– Посмеешься, если живой от пушкарей уйдешь. Хороший секрет. Как обещал, цепь сниму с ноги. Теперь помолчи и живей поршнями двигай.

Он заметил, что Курчан прислушивается, и на этот раз нарочно прибавил шагу, так что Йоля, обиженно засопев, припустила за ним изо всех сил. На разговоры ей теперь дыхания не хватало.

Если в управе из-за ночных событий и возникла поначалу суматоха, теперь уже все стихло. Перед входом – скучающие часовые, внутри – снующие с деловым видом пушкари. Курчан задержался перекинуться парой слов с охранниками; те глядели равнодушно – явно не знали о смерти Востряка и прочем. Навстречу входящим Мажуге с Йолей попались трое пожилых мастеров. Один держал в руках развернутый лист, исчерченный толстыми и тонкими линиями, двое других, пристроившись справа и слева, тыкали пальцами в картинку и возбужденно спорили:

– Вот этак вот разверни! Сразу прочность возрастает!

– А как изготовить? Изготовить как, я тебя спрашиваю? Это ж собрать невозможно. Как ты эту втулку запрессуешь, если снаружи ребра будут торчать?

– А ребра позже приварить!

– Так напряг в металле возникнет! От сварки завсегда напряг! Сперва варить нужно, а после сверлить и втулку сажать!

Троим в коридоре было тесно, и входящие посторонились, чтобы дать дорогу, прижались к стене. Мастера, препираясь, прошли мимо. Мажуга проводил их взглядом, потом ухватил Йолю за руку, выкрутил и заставил выпустить тоненький надфиль, который девчонка вытянула из кармана мастера. Тут к ним присоединился Курчан.

– Самоху на совет позвали, управление нынче с утра собралось. Нам велено прямо в его кабинет, ждать и ничего там руками не трогать. – Пушкарь показал ключ.

Игнаш погрозил Йоле отнятым надфилем. Та скорчила невинное лицо, потом широко зевнула – ночка выдалась суматошная, и девчонка держалась, пока была нужда бежать и спешить, теперь же, когда суета миновала, навалилась усталость. Они побрели на второй этаж. Курчан отпер дверь и сразу прошел к столу, сел на место управленца, положил руки на столешницу. На лице Курчана возникла довольная усмешка – Мажуга догадался, что парню давно хотелось посидеть на этом стуле. Сам Игнаш расположился напротив – там, где сидел во время разговора с управленцем. Уселся и подтянул за цепь девчонку. Йоля опустилась на пол, подобрала ноги и стала украдкой выковыривать изогнутый гвоздь, застрявший между досками.

Самоха появился неожиданно быстро – Игнаш ждал, что заседание у главных пушкарей затянется. Толстяк ногой распахнул дверь, обвел кабинет сердитым взглядом. Курчан живенько вскочил.

– И ничего не пьяный! – буркнул Самоха, шагая к своему стулу. Брякнулся на место, навалился грудью на стол и тяжело вздохнул. Глаза у него были уставшие, в красных прожилках. – Пьяный, говорят, когда дело делать надо! А я разве не делаю? Я ж и делаю… Ну а выпил – так чтоб нагрузку снять, это ж лекарствие. Ну ладно, говорите, что у вас? Как с призренцами обернулось-то?

– Мыслю, призренцы от вас отстанут, если правильно им все объяснить, – проговорил Мажуга, наблюдая за Йолей – та уже подцепила гвоздь и теперь выдирала его из пола.

– Он призренцев в дом с мертвяками отвел, сказал, что Харитон их перебил. Нищие какие-то с нижнего уровня, – стал объяснять Курчан. Видимо, хотел показать начальству, что и он не зря ходил. – Сказал, Харитон покрал золото цеховое, а энти были случайные свидетели, вот он их и шлепнул. Складно вышло!

– Ты, Самоха, продумай, что призренцам врать будешь, – добавил Мажуга. – Какое золото, почему оно этак вышло, каким боком там торговка слизневиками свидетелем оказалась. Если хорошую сказку сочинишь, у цеха призрения к вам ненужных вопросов не будет. Кража из кассы да убийство, вот и весь сказ, а больше ничего и не было.

– Это ладно, – согласился Самоха, – это все можно спроворить. Я придумаю, как призренцам глаза отвести. Если, конечно, никто не станет лишнего по городу трепать. Нам опасных свидетелей на надо.

Мажуга проследил взгляд Самохи – тот уставился на Йолю. Сама-то девчонка пока не сообразила, что речь о ней. Гвоздь она вытащила и попыталась сунуть в замок на ноге; гвоздь не лез, был слишком толстым. Мажуга нагнулся, вырвал его, зашвырнул в угол и поднял глаза на Самоху:

– Свидетелей не будет. Девчонку я из Харькова увезу, так что до нее призренцы не доберутся. Это железно, ты мое слово знаешь.

– Хорошо, – с некоторой неохотой согласился Самоха. – Ладно, с призренцами, значит, порядок. А вот покража наша… Пропажа, то есть. Мне сейчас на совете старшины такого нагородили, что на голову не натянешь! Да еще, говорят, пьяный я…