Артем Каменистый - Охота на побежденных Страница 13

А какие у него великолепные глаза… почти бычьи… навыкате… Достойные экземпляры для коллекции… Жаль что это жалкий простолюдин — советник предпочитал калечить аристократов. Как приятно унизить того, кто всю жизнь занимался унижением других — лучшее развлечение.

Пастух суетливо поклонился, сгорбился, начал суетливо мять в руках войлочную шапку. Граций молчал — просто смотрел в глаза варвару. Тот, все больше нервничая, начал вилять взглядом, затем, найдя для него удобную мишень, уткнулся в земляной пол нищей хижины (кстати, самого богатого дома в этой мерзкой деревушке).

— Не отворачиваться — смотреть на меня, — зловеще-спокойно приказал Граций.

Пастух, с ужасом уставившись в красные глаза альбиноса, протараторил:

— Господин — на мне нет вины! Я не трогал этих солдат, и я сразу рассказал про них старосте!

— Так ли уж сразу? — наобум придрался Граций.

Пастух, едва не бухнувшись из-за слабости в коленях, пошатнулся, удержал равновесие, затараторил еще быстрее, подпуская в голос слезы:

— Господин — сразу никак не получалось! Я ведь не могу бросить стадо в горах. А солдаты эти лежали прямо под Тещиным Носом. Это скала такая, очень высокая. Она поднимается до Козьей Пятки — ступеньке среди круч. А выше уже обрыв идет под самый перевал. Я думаю, солдат сбросили как раз оттуда — тропа к Козьей Пятке есть, но пройти по ней можно только в начале осени, да и то опасно очень. Туда только охотники за целебной горной смолой ходят — кроме них никто про тамошние тропы и знать не знает ничего. У меня брат старший ходил с ними, потому и ведаю немного. Если они упали с перевала, то катились как раз до Пятки. А сейчас там снега понизу тают вовсю, так что их, наверное, смыло уже к нам. Видно же — издалека катились. Все размолотило — вороны такое не сделают. Не будь снега, вообще бы в труху разорвало — далеко ведь падать пришлось. Зима снежная выдалась — даже понизу в ложбинах до сих пор кое-где не растаял. Я как их увидел, понял, что надо старосте сказать. А как скажешь, если пасу стадо в одиночку? Пригоню к деревне, мне не поздоровится — стадо должно пастись на лугу почти до темноты. Я ведь общинник — не мое оно. Спрос-то с меня. Вот и ждал, когда время выйдет, ну а потом бегом их гнал — дело ведь важное могло быть. Нам ведь на днях ваш офицер читал бумагу громко, где приказано было про всех мертвецов обязательно сообщать. И награда обещалась хорошая. Я и подумал…

— Награда действительно обещалась хорошая, — признал Граций. — Но тебе ее выдали по ошибке — ты не заслужил ее. Даже более того — ты преступник. Помнишь, что тот офицер вам читал? А он читал следующее: «Обнаружив такого мертвеца, следует незамедлительно сообщить об этом офицеру армии Коалиции Светлых Сил». А ты что сделал? Вместо того чтобы бежать в сторону ближайшего поста или гарнизона, ты до вечера продолжал пасти свое никчемное стадо. А потом сообщил не офицеру, а вашему старосте, который тоже потерял немало времени. День в итоге потрачен зря. Целый день… Ну что скажешь?

— Господин!.. Я…

— Да нечего тебе сказать — для подобного не найти оправданий… Так — что же с тобой теперь делать будем? Для начала придется вернуть награду, а уж потом…

— Но господин! Я раздал долги и немного потратил! Я не смогу вернуть сейчас все деньги! Можно я это сделаю завтра? Я обещаю — до завтра успею все собрать!

— Завтра говоришь? Ты мошеннически получил награду — нарушив все условия. А теперь завтра?! Ты знаешь, что полагается за кражу денег у армии Коалиции?!

— Господин! Я ничего не крал!

— Получение награды обманным путем то же воровство, а насчет обмана мы уже все выяснили. Так знаешь или нет, что тебе полагается? Вижу что нет. Ну так вот — ты сейчас будешь наказан. А твой старший брат немедленно отправится в горы, на ту самую Пятку откуда свалились тела, и поведет туда моих солдат. Они осмотрят там все. Хорошо осмотрят. Если он выполнит свою работу плохо, с ним я поступлю так же, как и с тобой. Да и тебе не поздоровится. Выходи — будем тебя наказывать.

Пастух выбрался на двор будто пьяный — его пошатывало, а ноги отказывались держать. Слизняк — даже запугивать по-настоящему не пришлось. А может ну его? Кому он интересен? Местным, конечно, надо сразу преподать урок — пусть знают, что их ожидает в случае чего. Так может выбрать того же старосту — уж его-то уважают точно. Их тогда сразу проймет — забегают как угорелые. Всех солдат Коалиции не хватит, чтобы быстро прочесать эти горы — без содействия местных жителей не обойтись. А как добиться содействия от таких закоренелых врагов? Метод лишь один — насилие. Эх… Глаза у пастуха хорошие… очень хорошие… Ну невозможно удержаться…

Решено.

Граций брезгливо направил на пастуха палец, коротко произнес:

— Взять!

Солдаты у двери быстро скрутили мужичку руки, вопросительно уставились на советника. Тот, неспешно обведя взглядом двор, убедился, что майор уже выполнил один из его предварительных приказов — у низкого забора, сложенного из необработанного камня, выстроилась дюжина рядовых и унтер-офицеров. Ну что ж — самое время проверить их в деле.

— Солдаты! Этот человек виновен в военном преступлении. Он не заслуживает смерти — вина его не настолько велика, но должен быть наказан. Я не люблю забивать тюрьмы мясом — предпочитаю решать сразу. А еще я не забываю тех, кто мне преданно служит — они всегда всем довольны. Увы — мои старые верные помощники пережили войну, но не пережили мир. Им взбрело в голову развести костер на руинах императорского дворца. И надо же было такому случиться — под тем мусором, на который они навалили дров, лежал неразорвавшийся снаряд. Такие штуки огонь не любят… Один выжил — потеряв руку и ногу, остальных попросту разорвало. Калеку я отправил назад — к берегам родной Скрандии. Он ни в чем не будет нуждаться до конца своих дней — я об этом позаботился. И теперь я остался без помощников… От моих помощников требуется всего три вещи: первое — абсолютная преданность мне и только мне: предательства я не потерплю ни в каком виде; второе — беспрекословное подчинение моим приказам: мои приказы должны быть выполнены любой ценой; третье — идеальное хладнокровие и полное освобождение головы от таких глупых понятий как милосердие, гуманизм и прочее. Дело прежде всего — ему ничего не должно мешать. Итак — этот человек виновен. Я выбрал наказание, — продемонстрировав солдатам стальную ложку с острыми краями, Граций пояснил: — Пастух прекрасно может обойтись без левого глаза, и до конца дней своих будет трястись над правым. Не думаю, что после такого он рискнет пойти на преступление против армии коалиции. А если его брат, который пойдет в горы с важной миссией, наделает ошибок, то с ним поступим так же, а вот этот человек до конца своих дней будет нуждаться в поводыре — останется без второго глаза. Итак: кто из вас готов исполнить приговор?

Солдаты замялись — строй заколыхался морской волной. Всегда одно и то же — офицеры подсовывают телят вместо волков. Но бывают и приятные исключения, а Грацию очень нужна новая команда — вот и ищет. Здесь, похоже, ему не повезло. Жаль… Ну да ничего — есть и приятная сторона: можно исполнить приговор самостоятельно. Грязная работа для аристократа, но советник воспринимал подобное как развлечение. Он обожал ослеплять людей, да и пытать тоже любил. И ни от кого не скрывал свои увлечения — хоть это и не способствовало его популярности. Но советнику было безразлично мнение окружающих, тем более что почти у каждого за душой немало грязных грешков, и разница лишь в том, что свою грязь они предпочитают прятать.

Пастух, увидев, как Граций поворачивается к нему, небрежно покручивая ложкой меж пальцев, замычал, забился в лапах крепких стрелков. Мычи-мычи — сейчас твой бычий глаз пополнит коллекцию…

Из-за спины Грация послышалось нерешительное:

— Господин! Дозвольте я?!

Развернувшись, Граций уставился на смельчака. Низкорослый, кряжистый, с рыжей клочковатой шевелюрой, застарелым синяком на рябоватой щеке. Недельная щетина, красноватые глаза со следами похмельной мути, уродливый шрам от запястья к локтю. Форма выцвела чуть ли не до белизны, самодельно модернизирована с нарушением устава — рукава высоко закатаны, штаны небрежно расклешены. Из-за голенища, задрав штанину, выглядывает рукоять серьезного ножа, на пулеметных лентах, перехвативших грудь (еще одно нарушение уставных требований), болтаются банки трех гранат. Винтовка за спиной с примкнутым штыком — хоть сейчас в бой посылай. Бравый молодец, вот только морда у него… За такую физиономию можно вешать без суда — и так все понятно. Но Грация это не смущало — пусть хоть грязный зад у помощника вместо лица будет, лишь бы дело свое знал.

— Кто такой?

— Рядовой Феррк! Стрелок четвертой роты восемьдесят восьмого пехотного полка!