Алексей Пехов - В поисках рая Страница 13

— Ну и что мы молчим? — язвительно спросил шериф.

— А он типа босс ээээ, как это… Язык со страху проглотил. — Засмеялся один. Довольно большая фраза для такого дебила.

— А на руках у тебя не эта летающая мразь? — Мне все больше не нравился шериф.

— Говорил я босс, его надо типа было того, ну это замочить тогда. — Это уже вякнула вторая горилла.

— Заткнись! — рявкнул шериф. — Где ты его нашел? — Это уже ко мне.

— В пустыне. Какие-то ублюдки оставили Малыша.

Одна из горилл втянула в себя воздух и демонстративно протянула лапу к ружью. — А ты знаешь, что это проклятый мутант? — Удивительно, шериф не обратил на мое откровенное «нарывание» внимания. Позади нас начинали собираться угрюмые и злые люди. Неприятно, но не смертельно. Пока.

— У каждого свои недостатки. — Я пожал плечами.

Шериф приблизил свое лицо к моему и тихо сказал. — А ты знаешь, что мы убиваем этих сволочей пачками, когда получиться? Отдай мне ублюдка и можешь оставаться в деревне сколько хочешь. И я закрою глаза на любую твою шалость.

— А если не отдам.

— Тогда вываливай из деревни в Пустыню. — Он нехорошо улыбнулся. Странно. Я думал, что дело окончиться кровью. Слишком все просто.

— Пожалуй, я воспользуюсь твоим предложением.

— Вот и отлично. — Так называемый шериф натянуто улыбнулся и протянул ко мне руки. — Давай сюда ублюдка.

— Я лучше покину ваш отстойник.

Гориллы перестали улыбаться, их рожи окаменели и стали похожи на физиономии горгулий. Руки стиснули ружья. В глазах шерифа застыла смерть. Я унизил его перед всей деревней и такое не прощается. Все-таки нарвался. Сцилла медленно стала отходить в сторону, пытаясь обойти шестерок с боку.

— Убирайся. — Выдавил шериф. — Или клянусь, я повешу тебя прямо здесь.

— Было крайне неприятно с вами общаться. — Произнес я и приподнял панаму над головой. Всегда надо быть вежливым.

Шестерки глухо заворчали и сделали шаг вперед, но шериф успокаивающим жестом заставил их застыть на месте. И им оставалось только зло буравить мне спину своими маленькими, лишенные зачатков разума глазками. Народ медленно расступался, давая мне дорогу, в глазах застыла ненависть. Я любую минуту ждал брошенного камня в спину. Или пули. Все в той же тишине мы вышли из этой вонючей норы шакалов, и пошли по старой грунтовой дороге с мелкими круглыми камушками на ней. Солнце уже высоко поднялось, и наши тени со Сциллой практически исчезли.

— Ну и что мы будем делать?

— Не знаю. — Я пожал плечами. — Скоро Малыш проснется?

— Уже вот-вот. А у нас так и нет молока.

Что же мне делать с так некстати, свалившимся на меня подопечным? Ведь должны же быть где-то точно такие как он. Я посмотрел в небо, но кроме кружащей очень высоко в небе стаи орлов никого не было. Довольно большая стая. Птиц тридцать. Что у них там, собрание? Я сощурил глаза, чтобы рассмотреть все получше, но высота была слишком большой. Орлы, парящие на восходящем воздухе, с земли казались маленькими точками.

— Мы не одни! У разбитого ржавого бензовоза меня поджидали головорезы шерифа. Впереди стояли два моих знакомых дауна, расставив ноги и крепко сжимая ружья, которые казались игрушечными в их мускулистых руках. Шериф сидел на высоком ржавом капоте грузовика и, свесив свои ноги на бампер пил из горлышка бутылки виски. Его винтовка стояла прислоненной к борту машины. Чуть дальше с такими же улыбками, как и у первых горилл, стояли еще две шестерки, ружья висели за спиной. Это плюс хоть и небольшой. На мой взгляд, они не чем не отличались от первых и были, наверное, выращенными в одной пробирке. Ребята были абсолютно спокойны и уверенны в своих силах. На их месте я бы повел себя точно также. Ну, во-первых, потому, что у них были куриные мозги, а во-вторых, потому, что они действительно были опасны. Я аккуратно положил спящего ребенка у своих ног. Сейчас мне понадобятся обе руки. Затем медленно, не спуская внимательного взгляда с улыбающихся и также внимательно следящих за мной бандитов, снял рюкзак и положил на песок карабин. От него сейчас никакого толка, сейчас моя победа в скорости.

— И даже не пытайся делать глупости. — Так называемый шериф допил свое пойло и швырнул бутылку на песок. Рыгнул. Спрыгнул на раскаленный песок и уверенной походкой, даже не взяв с собой ружья, направился ко мне. Группа прикрытия все также излучала на своих рожах идиотские улыбки. У них, наверное, от солнышка в мозгах помутилось. Хотя нет. Мозгов у шестерок нет, пара клеток отвечающих за основные инстинкты в лучшем случае.

— Я же просил отдать ублюдка. Теперь не обессудь. Мне придется скормить тебя, твою драную кошку и этого урода своим псам. Что поделаешь, с мясом сейчас напряжен-ка. — Дебилы в ответ на шутку босса заржали.

— Правда, могу торжественно пообещать, что умирать ты будешь медленно. Как, согласен? Да ты не стесняйся, не молчи. Мои ребята любят, когда кто-нибудь кричит.

Я был предельно сосредоточен и напряжен. Шериф подошел ко мне на расстояние пяти метров.

— На счет два, — Сказал я Сцилле.

— Раз, Два! Длинным прыжком Сцилла прыгнула к опешившему шерифу, и выскочившее из ее хвоста жало впилось тому в ногу. Ублюдок закричал и в судороге упал на горячий желтый песок. Я выхватил предусмотрительно снятый с предохранителя.223 и, не целясь, открыл беспорядочную стрельбу по ближайшей шестерке. Тот вскрикнул и с четырьмя дырками в груди медленно сполз по окрасившемуся кровью железному борту бензовоза.

— Пригнись! Я упал на оба колена. Пуля из громыхнувшего охотничьего ружья второго убийцы прошла высоко над головой. Краем глаза заметил, что двое дальних опомнились и пытаются снять ружья висящие за спинами. Я был не так косоглаз. Мой свинцовый ответ ударил стрелявшего врага в лоб, и вылетел из затылка вместе с веселой струйкой яркой крови. Тело, подобно сломанной кукле упало. Испытывая чувство глубокого удовлетворения, я навел дуло на уже разобравшегося со своим ружьем бандита. Второй все также возился со своей бандурой и громко витиевато матерился.

Но стрелять не потребовалось. Захлопали орлиные крылья, поднимая над полем битвы ветер и песок, а затем с голубого неба упали летуны, которых я сначала принял за парящих в высоте орлов. Над бандитом с ружьем, яростно хлопая крыльями, завис один из человеко-птиц. В руках он держал длинное серебристое копье с сияющим желтым светом стеклянным наконечником. Шестерка стал наводить на него дуло своего так и не выстрелившего ни разу ружья, но безнадежно опоздал. Летун ударил гориллу копьем сверху в низ, и тот рассыпался серым пеплом. Второй убийца, понял, что надо делать ноги, закричав, он рванул обратно к деревне. Но пробежал совсем немного, дорогу ему преградили три сошедших с небес ангела. Удар сияющего копья и все было кончено.

Летуны все садились и садились вокруг меня, не обращая внимания на все еще дергающегося в судорогах, облепленного кровавыми хлопьями пены шерифа.

— Чем это ты его? — Спросил я у Сциллы, медленно убирая пистолет в кобуру. С ребятами надо быть поосторожней.

— Так. Для охоты на крупную дичь.

Затем я прошел к проснувшемуся малышу и, взяв его на руки, протянул стоящей ближе всех ко мне женщины. Она взяла его на руки, не отрывая от моего лица изучающих глаз с золотой радужкой. Малыш весело зачирикал. Женщина ответила ему тихой воркующей трелью, потом улыбнулась мне и, взмахнув серебристыми крыльями, поднявшими ветер, вознеслась в небо. Остальные, подпрыгнув и расправив свои метровые крылья на поднятом женщиной ветре, поднялись в воздух. На земле остался только один летун.

— Спасибо. — То ли пропел, то ли прочирикал он. Я склонил голову, мол, не стоит благодарности.

— То, что ты ищешь, там. — Неожиданно сказал человек и показал рукой на восток, а затем, не дав сказать мне ни слова, исчез в небе.

Сложив руки козырьком и защищая от солнца глаза, я смотрел, как парят на ветре люди, которых Пустыня научила летать. Маленькие фигурки людей все выше и выше по спирали поднимались в небо. Вот они уже точки, а вот и совсем исчезли в бездонной голубизне.

— Красиво, правда? — Спросила Сцилла. — Правда. — Произнес я, поднимая с песка вещи. Нас ждала дорога.

Глава 6. Слезы звезд

Он сидел возле разрушенной временем автозаправочной станции давным-давно сгинувшей фирмы «Шелл», положив свои длинные тощие ноги, обутые в старые довоенные кроссовки, на валявшуюся, почти вросшую в растрескавшийся асфальт и заросшую ползучей травой бензоколонку. Наше приближение его совсем не смутило, он все также спокойно сидел, выпуская из своей видавшей виды табачной трубки аккуратные колечки дыма. Неподвижный, высокий, худой с длинными жилистыми руками и лицом, скрытым в тени большой соломенной шляпы с широкими полями. Лишь, когда я подошел к нему чуть ли не вплотную, он поднял на меня глаза, осветившиеся заходящим солнцем, сощурил их от еще яркого солнечного света, улыбнулся и развел руками, показывая, что оружия у него нет. Человеку было лет шестьдесят. Длинное скуластое лицо, прямой массивный нос и сощуренные карие глаза с множеством мелких морщинок по углам придавали человеку сходство с давно умершим президентом Линкольном. Очки в золотой оправе, сползшие на кончик носа, темно-желтый жилет с множеством карманов стиля «Все свое ношу с собой», поверх чистой рубашки, темно-коричневая потрескавшаяся табачная трубка, испускающая сизый дымок и толстая кожаная тетрадь, лежащая на коленях придавали человеку вид старого профессора. Рядом лежала брезентовая сумка, почти выцветшая на солнце. И самое удивительное, у человека не было оружия, я даже не заметил простого ножа.