Андрей Буторин - Играй и умри Страница 13

И в самом деле, стало гораздо легче. В конце концов то, что он сейчас умирает, не самое худшее. Плохо, если бы он корчился в болезненных муках, а так… Скоро все потонет в вечной темноте и не будет уже совсем ничего: ни боли, ни страха, ни голода, ни жажды. Отпадет потребность в принятии каких бы то ни было решений, в поиске ответов на сложные вопросы, в беспокойстве за свою дальнейшую судьбу…

– Эй, чего застыл, как сопля на морозе? – вывел Теонга из задумчивости окрик Сома.

– Запоминаю то, что ты сказал про гранату и пистолет, – решил подыграть своему воображению тохасианин. И ему это начало нравиться. Он решил даже немножко пошалить и выдал: – Хочется поскорее применить эти знания на деле.

– Скоро применишь, – с откровенным удивлением посмотрел на него псевдопришелец.

– Так никого же нет впереди.

– Нет, так будут, – буркнул Сом, которого, судя по всему, тоже озадачило бездействие противника. – Я полагаю, тут дело такое, ковать твою медь… «Стервы», ну, то есть ублюдки из группы Семки Стеринова, которые нас поджидают, напоролись на этот выход случайно. Скорее даже, кто-то один из них. Сунулся в дырку, ничего со свету-то не увидел, ну и дал очередь для острастки, а скорее для своего успокоения. А потом свалил. Может, за остальными поперся. Лучше быть готовыми к худшему, валять твою кладь. Мне только одно репу дербанит: из чего он, паскуда анальная, стрелял?

– Пистолет не так стреляет? – спросил Теонг.

– Пистолет не так. Так стреляет автомат или, по-буржуйски если, штурмовая винтовка. Ну, пистолет-пулемет еще…

– А у тебя что?

– У меня автомат. АКС-74У.

– Ну так вот!..

– Что «вот»? Компот тебе в рот… Это не из «калаша» стреляли. И вообще не из того, что я знаю. А у «стерв» были «калаши». И мне, валять твою кладь, сильно не нравится, когда мне что-то непонятно.

– Так пойдем и узнаем, кто там такой и из чего он стреляет, – сказал Теонг, очень довольный собственной смелостью, несмотря на то, что хорошо понимал ее природу.

– Эпический опус, а ты чего таким прытким стал? – подозрительно глянул на него Сом. – Непонятно мне что-то… А я, говорю же тебе, не люблю непонятного!

– То есть мне нужно начать плакать и звать папу? – хмыкнул тохасианин.

– Во всяком случае, это бы меня не удивило. Ну да ладно, может, это у тебя адреналин в жопе взыграл. Такое с новичками бывает. Пошли, ковать твою медь! Только на рожон не лезь, вояка. Адреналин тебе дырки в шкуре не залепит.

Напарники, крадучись вдоль самой стены и держа наиз– готовку оружие, двинулись к выходу. Первым шел, разумеется, Сом, поэтому из-за его спины Теонгу не все было видно. И появление в пятне света силуэта противника он проморгал, услышал лишь резанувшую по ушам очередь. И тут же, следом, совсем рядом, вторую. Тохасианин не сразу и понял, что это ответил сталкер. Впрочем, он это быстро увидел, поскольку Сом уже не стоял перед ним, а лежал на полу туннеля и поливал выход из АКСУ. Теонг увидел также, как лезут в этот выход враги: один, второй, третий, четвертый… Дальше считать ему помешал Сом, который, на миг обернувшись, рявкнул:

– Ложись, тук тебя в так! И готовь гранату, их тут как мух на тухлятине!

– Что, кольцо выдергивать? – заволновался тохасианин.

– Усики пока разогни, кольцо не трогай! – бросил в ответ сталкер между выстрелами по врагу. – Скажу, когда.

Стрелял он хорошо, это понял даже Теонг, который видел настоящую стрельбу впервые в жизни. Да и трудно было не понять, ведь нападающие валились один за другим, не успевая пробежать по туннелю и десяток шагов. Конечно, были и такие, что, невзирая на прямые попадания, продолжали двигаться, хотя уже и не так рьяно. Однако и их в конце концов настигала печальная участь.

«А если у него кончатся патроны?» – подумал тохасианин, разгибая стопорные усики. И Сом, будто услышав его мысли, перестал стрелять и крикнул:

– Дергай кольцо и бросай гранату! Мне магазин нужно сменить…

Теонгу опять стало страшно. Очень сильно, до испарины и дрожи. Он разом забыл, что это все не по-настоящему, что это лишь его предсмертный бред. Рядом щелкнула о стену пуля, каменным осколком больно чиркнуло по щеке. Ойкнув, Теонг инстинктивно мазнул тыльной стороной ладони по лицу. Глянул на руку и снова ойкнул – та была в крови. Тохасианину стало дурно, зашумело в ушах, в глазах замелькали цветные круги. «Падаю», – мелькнула не очень логичная мысль, он ведь и так лежал. Из надвигающегося обморока его вывел гневный окрик Сома:

– Йодистый калий! Ты там что, обосрался?! Бросай гранату, тук тебя в так!

От испуга Теонг едва не швырнул гранату сразу, не выдернув кольца; опомнился в последнее мгновение. А когда исправил оплошность и вновь замахнулся для броска, увидел, что нападающие уже совсем близко. Им опять завладела паника: «Они ближе тридцати метров, если кину в них, то зацепит и нас!..» Но все-таки сработали остатки логики: если забросить гранату за спины врагов, осколки и вонзятся в эти спины.

«Эргэдэшка» едва не выскользнула из вспотевшей руки. Бросок получился неуклюжим, граната, вряд ли преодолев и двадцать метров, перелетела через головы первых двух атакующих и ударила в лоб третьему. «Эх, в глаз не попал!» – успел подумать тохасианин, прежде чем в туннеле грохнуло так, что вмиг заложило уши. На голову посыпалась каменная крошка, по руке шлепнуло чем-то влажным. Зажмурившийся при взрыве Теонг открыл глаза и посмотрел на ладонь. Та была испачкана синим. А рядом… Рядом с рукой лежала еще одна рука. Но какая! Больше всего она походила на узловатый, с морщинистыми наростами, обрубок дерева – буро-зеленый, с пятью растопыренными пальцами-ветками. Каждую суставчатую «ветку» венчал острый черный коготь, длиной чуть ли не в треть самого пальца. И эти когтистые пальцеподобные отростки судорожно сгибались и разгибались, словно пытаясь схватить свою жертву.

Теонгу вновь сделалось дурно. И опять ему не дал вырубиться Сом.

– Молодец, солить твою плешь! – сквозь «вату» в ушах услышал он голос сталкера. – На еще гранату, хреначь гадов!

Напарник бросил ему «эргэдэшку», а сам, поменяв уже магазин, снова принялся поливать все лезущих и лезущих в туннель противников свинцовым душем.

Враги, разумеется, тоже не прекращали стрелять. Но занятому новой гранатой Теонгу было некогда обращать на это внимания. Да и вообще – обалдевший, испуганный, все еще находящийся на грани обморока, – он словно выпал из реальности. Причем тохасианин уже напрочь забыл, что по своим недавним умозаключениям он сейчас не обретался ни в какой реальности. Трясущимися пальцами, на ощупь – в глазах все еще плавали цветные круги, – он разогнул усики, выдернул кольцо и наугад швырнул гранату вперед.

Дальнейшие события и вовсе превратились в полный сумбур. Стрельба, взрывы, вспышки, свист пуль и осколков, сыплющаяся отовсюду каменная крошка и пыль заполнили собой сознание тохасианина. В себя он пришел от наступившей вдруг тишины и с недоумением уставился на зажатый в руке пистолет со странно выдвинутым стволом. Теонг поймал себя на том, что все еще нажимает на спусковой крючок, только «макарыч» отказывался почему-то стрелять.

– Сломался, – пожаловался он ухмыляющемуся сталкеру.

– Сам ты сломался, ковать твою медь, – ответил Сом. – Ты просто все патроны выщелкал.

– Куда… выщелкал?..

– А вон в них, – мотнул головой сталкер.

Тохасианин посмотрел вперед. Каменный пол туннеля до самого выхода был завален телами.

– Это все я… то есть мы?.. – заморгал пораженный Теонг.

– Нет, это нам дядя помог, валять твою кладь.

– Какой дядя?..

– Я уж не знаю, какой у тебя дядя, – не отрывая взгляда от светлого пятна входа, поднялся на ноги сталкер. – У меня его нет, одни тети.

– У меня тоже нет… А почему ты думаешь, что это был мой дядя?

– Потому что задавал такие же дурацкие вопросы, эпический опус! А вот ты для первого раза показал себя молодцом. Честно скажу, не ожидал.

– Нет-нет, погоди, – тоже встал с пола тохасианин. – Так что все-таки с дядей? И куда он делся? Его убили?

– Я удивляюсь, почему не убили нас, – обведя взглядом груду тел, буркнул Сом. – Такое ощущение, что они или стрелять не умели, или специально мимо целились. И скорее второе, солить твою плешь. Потому что не попадать тоже нужно уметь. А нас при такой плотности огня ни одна шальная пуля не задела.

– Меня задела! – вспомнив о своем «ранении», потрогал Теонг щеку. Но тут же признался: – Только, наверное, камень, а не пуля.

– Ну что ж, ковать твою медь, с боевым крещением тебя. А сейчас побудь здесь, я схожу к выходу, гляну, что там.

– Нет-нет, я с тобой! – испугался тохасианин.

– Сказал же: здесь стой! – рыкнул Сом. И чуть мягче добавил: – Ты безоружный, а у меня еще с полрожка патронов осталось. Потом вооружимся, вон здесь сколько этого добра, – кивнул он на автоматы поверженного противника.

Теонг снова посмотрел на мертвых врагов. Впрочем, некоторые тела еще шевелились. Тохасианин вспомнил оторванную руку, у которой двигались пальцы, и его едва не вырвало. И этот внезапный приступ тошноты, а также саднящая царапина на щеке чувствовались настолько реально, что Теонг засомневался в своей теории об агонизирующем сознании. Но если все это происходит с ним в действительности, то что же тогда такое бред? Нет, реальностью это быть никак не могло. Потому что такого не бывает в принципе! Даже в сказках, даже в легендах о временах крылатых предков!.. Какая-то внезапная мысль царапнула по краешку сознания, но поймать ее тохасианин не успел.