Алексей Колентьев - Паутина вероятности Страница 14

Со стороны дороги ведущей от «100 рентген» послышались шаги и в круге света уличного фонаря, появилась фигура в лёгком сталкерском комбезе с солидным рюкзаком за плечами. Человек целеустремлённо шёл именно к воротам башни, что позволяло думать о твёрдом намерении свести знакомство или со мной или с кем-то из моих артельщиков. Я как всегда стоял вне круга света, а мимикрирующая ткань комбинезона почти полностью скрадывала очертания фигуры на фоне стены башни. Поэтому дав человеку занести руку для первого удара в створку ворот, я негромко окликнул визитёра.

— Доброго вечера, уважаемый! Можно не стучать в дверь, жилище вроде как моё, обращайтесь раз пришли.

Подвоха в человеке не ощущалось. От оклика он смутился, но быстро справился с волнением и повернул голову на голос. Тут я сразу узнал его: это был Денис — протекция Норда. Парень ушёл после акции с «девяткой», но тогда возникло стойкое ощущение, что наша встреча не последняя. Видимо завершив свои дела в миру, вернулся… Зацепила его Зона. Почти без слов было понятно, зачем он здесь, но в таких случаях всё же придётся провести беседу. Кто его знает, какого рода проблемы заставили благополучного парня прийти снова туда, где точняком таких историй будет раз в десять поболе.

— Доброго вечера, Антон Константиныч. Вот, снова к вам, если примете — По голосу читалось, что парень рад тому обстоятельству, что так скоро нашёл меня — Были дела… Родителям деньги отдал, с работы уволился. На стройке не закрывали наряды, пока денег не сунул бригадиру. Потом позвонил по телефону, что вы дали перед отъездом, но там ответили, что пока связаться с вами не могут.

— Мы из рейда только часа три как пришли. Долго ждал?

— Третий день уже — Мужик, что в башне сидел внутрь пускать отказался, вот я и снял номер тут — Денис махнул рукой в сторону «100 рентген» — Стал наблюдать и увидел, как кто-то в башню зашёл. Кроме вас вроде некому… Вот и пошёл снова, не ошибся, выходит.

— В артель ко мне тоже хочешь?

— Да. Я решил, что если возьмёте…

— Можно. Однако видишь ли какая штука, парень, будет совсем не весело. Зона она разная — тут, как и на любой войне, можно жить по-всякому и иметь свою долю приключений на свой же филей. Со мной скоро будет очень опасно водить знакомство, Денис. Есть более спокойные места. Могу походатайствовать перед разведчиками «Долга», работа у них интересная. Наберёшься опыта, пообтешешься на местности…

— Я чем-то вас не устраиваю? — Парень явно обиделся — Так научите, я способный. Юрис вам подтвердит…

— Дело не в этом — Прервал я начинающийся ненужный спор — Всё нормально с тобой, толковых ребят я сразу вижу. Нет у меня сомнений в твоих качествах. Просто предупреждаю: приключений может быть всего парочка и закончатся они слишком быстро, распробовать не успеешь. Среди моих артельщиков народ уже поживший, кроме одного, поэтому шибко не жаль в бой идти, а вот вас молодых, лучше бы поберечь…

— Не надо меня беречь, я уже сам справляюсь — Разозлился, но совладав с нахлынувшими эмоциями, ровно ответил парень.

— Хоп![12] Раз такое дело, правила ты помнишь: делать всё только тогда, когда я скажу и только то, что я прикажу. Сейчас в разговоре, ты пару раз меня перебил, это тоже было в последний раз. В последующем наложу взыскание. Урок номер один: никогда не перебивай оппонента, какую бы чушь он не городил, волнение и поспешность — первые враги разведчика. Всё понял?

— Да — В голосе парня сквозило облегчение.

— Тогда марш на третий этаж. Размещайся, а потом за стол. Чувствую, сегодня будет пир горой…

Как я и предполагал, стол был уже накрыт. Хозяйственный Слон уже расставил миски и банки с консервами, варёной в мундире картошкой. Отдельно стояли блюда с квашеной капустой и таз с нарезанными крупно помидорами и огурцами, залитые подсолнечным маслом и крепко сдобренные крымским луком овощи красиво играли в жёлтом свете лампочки в красивом кремовом абажуре матового стекла, невесть как попавшим сюда почти в целости и сохранности. Слон рассказал, что на второй день после сложной операции, к нему в палату пришли двое странных врачей и стали вливать в капельницу непонятные препараты, которые вызвали ураганное заживление тканей, а на третьи сутки исчез упадок сил и анемия. И уже через неделю, он был практически здоров. Сбежал из госпиталя и окольными путями добрался обратно в Зону. Тут же он помешал двум гаврикам подломить нашу башню. Хотя последним и так не повезло: один поджарился на электрической «секретке» Юриса, а второму оторвало ступню левой ноги направленным взрывом другой закладки. Починив, как умел, дверь, Слон решил дожидаться нас, а уже через пять дней от сегодняшнего начал бы собирать охотников в поисковую партию по нашим следам.

Застолье получилось на славу: только десантник наш был хмур, и ковырял вилкой в тарелке, гоняя кусок мяса по ней словно хоккейную шайбу. Налегал Коля на водку, которую Слон тоже притащил из-за «колючки» и была это наша сибирская, а точнее иркутского розлива «Байкальская проба». После местной горилки, даже мне особо никогда на «белую» не налегавшему, было приятно ощутить знакомый привкус. Потом Коля неожиданно выдал:

— Что мы празднуем, а? У меня до сих пор эти трупаки перед глазами стоят… А если бы там все остались?… Не хочу ходячим покойником быть! Слышите?! Не желаю я!..

Слон мгновенно сграбастал распсиховавшегося наёмника в захват и увёл вон из комнаты, цапнув со стола литровую бутыль водяры. Срыв был ожидаем и я мысленно вычеркнул десантника из отряда. Хорошо, что инцидент произошёл уже в базе, не пришлось брать грех на душу… Слон вернулся уже один, показав мне жестом, что всё улажено. Разговор, стихший было за столом, продолжился, набирая прежнюю силу и оживлённость. Денис знакомился с теми, кого не знал, рассказывая что-то забавное из своей гражданской жизни. Попутно выспрашивая какие-то местные байки у Андрона. Парни быстро сошлись характерами, что было очень даже неплохо. Вдруг Юрис метнулся в подвал и вернулся уже с… гитарой! Ох, стервец! Знает же, что не люблю я этого… Между тем, латыш уже чуть заплетающимся языком, заголосил:

— Командир, спой «нашу»! Просим!

— Прооосим! — Подхватили видимо подговорённые заранее, пока я мылся и был не в состоянии повлиять на процесс заговора, артельщики.

Пришлось взять семиструнный инструмент в руки и пройтись по струнам хорошо настроенной гитары. Вообще, песни у костра не люблю, хотя играю на семиструнке довольно неплохо — дед научил. Однако поднять настроение коллектива стоило. А что это сделает лучше, нежели хорошая, проверенная временем душевная песня…

— Тогда, граждане артельщики, извиняйте за качество — данные подкачали, ибо не певец. Но раз просите, можно и сыграть…

Ночь коротка,Спят облака,И лежит у меня на ладониНезнакомая Ваша рука.После тревогСпит городок.Я услышал мелодию вальсаИ сюда заглянул на часок…

Видимо все кроме Юриса ожидали от угрюмого и малоразговорчивого головореза чего-то другого. Песню эту я выучил давно, её часто пел мой дед, акомпонируя себе на старой потёртой гитаре. Песен он знал множество, но эту пел только раз в году — девятого мая, при этом глаза его становились далёкими, затуманивались слезами, будто бы видел он нечто своё, о чём ни разу никому из родственников никогда не рассказывал.

Хоть я с Вами совсем не знаком,И далеко отсюда мой дом,Я как будто бы сноваВозле дома родного…В этом зале пустомМы танцуем вдвоем,Так скажите хоть слово,Сам не знаю о чем…

Разговоры за столом стихли, все, даже молодёжь, слушали старую военную песню, написанную более полувека назад, таким же простым солдатом, попавшим в островок тишины и безопасности. Пусть ненадолго, пусть позже случится то, что случится и, возможно, этот танец будет последним ощущением мира, которое он узнает перед смертью, но каждый солдат имеет право знать, за что он сражается… Простые и совершенно бесхитростные слова брали за живое. Все мы живём во тьме обыденности, лишь изредка освещаемой светом яркого, всегда разного для каждого в отдельности и такого общего для всех счастья.

Будем кружить,Будем дружить,Я совсем танцевать разучился,И прошу Вас меня извинить.Утро зовет снова в поход…Покидая Ваш маленький город,Я пройду мимо Ваших ворот…[13]

Последние аккорды стихли. Артельщики, молча, подняли уже давно налитую до краёв разнокалиберную тару с потеплевшей водкой и Слон, взяв свою битую алюминиевую кружку, дрожащим от напряжения голосом сказал:

— Третий тост, братки. За тех, кто уже далеко. За тех, кто не вернулся. Мягкой вам землицы, ребята.