Дмитрий Глуховский - Будущее Страница 14

ОТРЫВОК 8 – Вызов в Башню «Гиперборея»

Коммуникатор пищит еле слышно, но я подскакиваю до потолка.

Вызов!

Неважно, спишь ты, что ты пил и с чем мешал, в борделе ты или на операционном столе – когда приходит вызов на рейд, ты должен сорваться с места за минуту. Минуты вполне достаточно, в особенности, если спать одетым.

И если не пить на ночь.

Из головы, кажется, вытянули все серое вещество, а взамен накачали туда густой морской воды и запустили рыбок. Теперь моя задача – не расплескать этот долбаный аквариум.

Не знаю, сколько я проспал, но печени этого времени явно не хватило, чтобы справиться с жалкой половиной бутылки. Текила в моих венах незначительно разбавлена кровью. Во рту кислятина. Череп и вправду словно стеклянный, и все внешние звуки царапают его, как гвозди. Рыбкам в моей голове как-то не очень, они просятся на свободу.

Чтобы протрезветь, кусаю себя за руку.

Тех, кто опаздывает, вышвыривают из ордена. А мы все, хоть и ворчим, конечно, но за свои места держимся. Не из-за денег: рядовых штурмовиков этим особо не балуют. Но попробуй назови другую службу, которая могла вот так же стать бы смыслом жизни. А в бесконечной жизни смысл – особый дефицит. На земле, пихаясь локтями, колупается в вечности целый триллион человек, и большинство из них не может похвастаться тем, что делает хоть что-нибудь полезное: все полезное, считай, уже было сделано триста лет назад. Но вот то, чем занимаемся мы, будет востребовано всегда. Нет, таким не разбрасываются.

На коммуникаторе высвечиваются координаты локации, в которой мы должны оказаться через час. Башня «Гиперборея». Никогда не слышал. Что за странное место? И находится у черта на рогах. Успеть бы ко времени…

Вытаскиваю из шкафа мешок с комплектом формы, перекладываю туда маску и шокер – и все, я готов. Натяну на себя черное ближе к делу, незачем преждевременно нервировать обывателей.

Из мешка несет розами: в моей прачечной они почему-то ароматизируют одежду этой дрянью. Не всем, причем, а только «любимым клиентам». Я, ясное дело, любимый: мне приходится стираться у них ежедневно. Сводить с формы чужую кровь, мочу, пот, блевотину. Сколько раз я просил у них обходиться без этой розовой отдушки, но, видимо, их система просто не предусматривает возможности отказаться от такого подарка судьбы. Поэтому на службу я являюсь всегда, благоухая как педик. Хорошо, Даниэль стирается в такой же прачечной, так что аромат у него соответствующий, а насчет Даниэля никто из наших шутить не станет.

Вливаюсь в тысячеголовое человеческое стадо, которое медленно течет к транспортному хабу. Люди вползают в горлышко главного входа, набиваются в распределитель и толкутся там, пока не отыщут свой гейт – и там только, отстояв очередь на посадку, наконец рассаживаются по вагонам скоростных туб, и разлетаются кто куда. Давка кошмарная. Конструкция продумана великолепно: архитекторы явно вдохновлялись образом мясорубки. Мне с моей любовью к толпе и томящимися в неволе рыбками – сейчас самое оно, что окончательно слететь с винта.

Какой у меня гейт? Какая это туба? Какое направление?

Нужен звонок другу.

- Даниэль! – говорю я коммуникатору.

Молчание. Раз, два, три…

- Какого?! – сипит перекошенная рожа на экране. – Четыре ночи!

- Ты проспал?! – сиплю я в ответ. – Посмотри на комм! Вызов!

- Какой еще, к едреной матери, вызов?!

- Башня «Гиперборея»! Срочно!

- Погоди… – он сосредоточенно сопит, отматывая полученные сообщения. – Это во сколько тебе пришло?

- Пятнадцать минут назад!

- У меня ничего нет.

- То есть?..

- Меня никуда не вызывали.

- Ты шутишь?

- Я тебе говорю: у меня ничего.

- Ладно. Я… Я узнаю у Эла. Извини, что поднял…

Прежде чем рассоединиться, мы еще несколько минут молчим. Даниэль подозрительно смотрит на меня с запястья. Сна ни в одном глазу. Я тоже просыпаюсь.

Мы – звено. Одна семья. Единый организм. Он – кулак, Эл – мозг, я – глотка… Остальные – руки, ноги, сердце, желудок, все такое. Всегда вместе. На всех рейдах, на всех операциях. Состав звеньев не меняется, разве что если кого-то укатают в госпиталь или спишут на свалку.

Но Даниэль в порядке. Он в порядке! С какой стати его отстранять? Может, он в прошлом рейде наделал дел? Откуда мне знать, что у них там случилось, пока я обрабатывал молодых мамаш?

И все равно – это как ампутация. Даниэль – наш, а мы – его. Не нужно нам никаких чужаков в звене. Не хочу я, чтобы вместо кулака нам чей-нибудь хер приштопали!

- Эл! – требую я у коммуникатора.

Звеньевой тоже отвечает не сразу.

- Что еще у тебя стряслось? – голос недовольный, ржавый со сна.

- У меня-то все прекрасно, за исключением того, что я понятия не имею, где эта ваша долбаная «Гиперборея». Где встречаемся? И что с Даниэлем?

- Что с Даниэлем? – тупо повторяет Эл.

- Это я тебя спрашиваю! Почему его сняли с рейда? Что-то серьезное?

- Понятия не имею… Вечером только разговаривал. Погоди… С какого рейда?

- В «Гиперборею»! Ты где вообще? – я пытаюсь разглядеть, что там у Эла на фоне.

- Ты нажрался опять?! – вдруг орет он.

- Что?

- Опять, говорю, нажрался?! Какая еще «Гиперборея»?! Какой, в задницу, рейд?! Что ты лыбишься? Ложись, спи!

Он отрубается.

Я останавливаюсь – но толпа продолжает нести меня вперед, в горловину главного входа. Окей, покорно волокусь дальше вместе с рекой человеческого фарша – у меня нет сейчас сил сопротивляться. Я слишком занят тем, что пытаюсь понять, действительно ли я могу заснуть обратно в тот мир, где меня никуда не вызывали. Не думаю: мое чудесное подсознание, если не пичкать его снотворным под завязку, каждую ночь упрямо норовит упечь меня обратно в интернат. Хорошо еще, что сегодня меня досрочно освободил оттуда вызов на рейд. Ведь был вызов, так?

Проверяю коммуникатор. Сообщение о рейде на месте, координаты прежние. Рыбки в аквариуме начинают нервничать. Похоже, ситуация несколько сложнее, чем видится Элу. Белой горячкой тут не обойдешься.

Чуть не выдавив из меня вчерашний спартанский ужин, толпа уминается в жерло транспортного хаба. Прорвавшись внутрь, в громадное помещение под экраном-куполом (самый большой рекламный носитель в городе!) сплошной бурлящий поток голов разбивается на сотню ручейков: каждый устремляется к своему гейту. Тубы подходят к стенам круглой башни на нескольких уровнях по касательной. Прозрачные, как шприцы, поезда останавливаются, насасываются толпой, и улетают в темноту.

Какой гейт мой? Куда мне? Кто меня вызывает?

Игрой течений меня выносит в середину этого моря; я попадаю в какую-то мертвую точку, где меня перестают сердито пихать и подталкивать, оттирать локтями и тащить за собой, и предоставляют мне валандаться самому по себе, лениво трезвея.

И только тут, когда опасность расплескать голову немного отступает, до меня доходит окончательно: ни Даниэля, ни Эла никуда не вызывали. И все остальные наши тоже продолжают сопеть в своих койках.

Это мой личный рейд. Задание от господина Шрейера.

Первая операция, которой я должен командовать сам.

Шанс стать человеком. Такой, может, раз в жизни дается.

- Время! – говорю я коммуникатору.

Осталось полчаса, отвечает он мне.

- Маршрут к башне «Гиперборея», – приказываю я.

- Гейт семьдесят один, отправление поезда через четыре минуты.

Надо бежать. Черт знает, как часто они ходят. Опоздаю на четыре минуты – могу опоздать навсегда.

Озираюсь вокруг, отыскивая светящиеся цифры «71».

И тут накатывает…

Пока я смотрел внутрь себя, все было более или менее, но, стоило мне выглянуть наружу, как на меня наваливается паника.

На лбу выступает жирный пот.

Гул толпы, который до сих пор приглушенно играл фоном, вступает в полную мощь – чудовищным разлаженным оркестром из ста тысяч инструментов, каждый из которых упрямо и ревниво играет свою мелодийку.

Над моей головой – купольный экран. Красивый юноша рекомендует мне вживить коммуникатор нового поколения прямо в мозг.

- Всегда на связи! – глядя с неба, он опускает на меня свой указательный палец.

Это, наверное, аллюзия на ту старинную картину, где бог протягивает руку человеку; Рафаэль, что ли? Но мне кажется, что этот прекраснолицый архангел пытается меня припечатать, как клопа. Я втягиваю голову, тру виски.

Раздавленный, я в самом центре клокочущего полукилометрового котла; вокруг меня водят хоровод сто тысяч человек. Цифры над гейтами сдвигаются с места и едут по кругу: 71 72 73 77 80 85 89 90 9299 1001239 923364567 слипаясь, превращаясь в одно невиданное сплошное число, в имя бесконечности.

Надо соскочить с этой блядской карусели!

Надо взять себя в руки! Надо пропороть толпу!