Евгений Сартинов - Гибель Земли Страница 14

— Это коммутатор ящеров из ромба. Через него они передают команды своим старшим офицерам, — пояснил Душан, — он работает как на прием, так и на передачу. Кроме того, тут есть функция записи, я ее освоил, и кое-что записал для тебя. Вот, посмотри. Тебе будет больно, но…

Он нажал на одну из кнопок сверху экрана, и на экране появилось изображение какого-то морщинистого ящера с тремя золотыми змейками на груди. Тот хрипло что-то говорил, потом его изображение исчезло, зато появился знакомый всем пейзаж Парижа, с ни чем не сравнимой Эйфелевой башней. Улицы были пустынны, только в небе скользили ромбы, да по Елисейским полям ехал угловатый броневик инопланетян, с сидящим на броне ящерами. По обочинам улицы стояли тысячи замерших машин. Затем на экране появился вид с Эйфелевой башни, снова панорама пустынных улиц города.

— Где же все люди? — невольно вырвалось у журналистки. — Куда они их всех дели?

— Сейчас ты их увидишь, — ответил Зорич, отворачивая от экрана. И она действительно увидело громадное пространство до боли знакомого модернистского здания центра имени Жоржа Помпиду, до верху заполненного пестрой массой смерзшихся человеческих тел под прозрачным пластиком. К горлу женщины подкатила дурнота.

— И тут то же самое, — пробормотала она, — всех под пластик, всех до одного, без разбора. Зачем?

— Это консервы, — сказал полковник, — мясные консервы для этих милых ящериц. Я сразу понял это, ещё там, в деревне. Глубокая заморозка. Они консервируют мясо на длительный срок.

— Какой ужас! — простонала Ванесса. — Я три года прожила в Париже. Там обитали такие прелестные люди. Там было столько художников, поэтов, музыкантов. Не вериться, что они сейчас там все, в этом смерзшемся комке мяса…

— Да, трудно смириться с тем, что нас воспринимают только как запас мяса. Мы ведь привыкли чувствовать себя вершиной цивилизации. Уже и Бог то у вас, там, на западе, не котировался. Вы были выше Бога. Кто знает, может это и есть тот самый конец света, про который говорится в писании? Просто Бог внес свои изменения, и вместо седьмого ангела пришел ящер. А теперь для вас, Ванесса, будет самое трудное.

Он встал, отошел в сторону, в тень. С экрана понеслась бравурная, неприятная для ушей музыка захватчиков. Похоже, это был рекламный ролик для поднятия духа солдат. Группа жизнерадостных ящеров с целым набором золотых и серебряных ящерок позировала на фоне какого-то обгорелого здания. И лишь когда кадр сменился, Ванесса запоздало поняла, что это не что иное, как остатки Белого дома. В кадр попали обломки знаменитого вертолета номер один, и журналистке стало ясно, что президент не успел покинуть свою резиденцию. Затем мелькнули картины пустынного Нью-Йорка, черное после огня, здание Пентагона. Когда же показали знаменитый монумент президентам Америки на горе Рашмор, сердце Ванессы Райт чуть не разорвалось от боли. Группа ящеров методично расстреливала суровые лица громадных изваяний из того самого оружия с ребристым стволом. Огненные шары, вылетающие из орудия, выбивали в камне громадные каверны, так что скоро невозможно было отличить Джефферсона от Вашингтона. Не выдержав, Ванесса отвернулась от экрана, и, отойдя к лежанке, забилась в истерике. Зорич не стал ее успокаивать, он переключил какие-то кнопки, и, устроившись за каменным столом, начал методично набивать автоматные магазины патронами. При этом он время от времени поглядывал на экран коммутатора. Там все продолжалась бравурная программа, мелькали разные города, и страны. Закрытый, императорский город Пекина, Московский кремль, Красный форт Дели — все это переживалось в одной и той же проекции торжественного триумфа победителей.

Журналистка перестала плакать после четвертого, набитого полковникам магазина, когда же Зорич набивал восьмой, она подошла, и села рядом.

— А где все остальные твои люди? — Тусклым голосом спросила она. — Где все?

— Кто где. Большинство я отпустил по домам, чтобы они спрятали свои семьи.

— У твоих солдат даже есть семьи? — удивилась она.

— Да, а как же. Они ведь только по ночам превращались в партизан, а днем они были рабочими, инженерами, фермерами. Савва, тот был даже известным спортсменом, серебряный медалист чемпионата Европы по метанию диска. Он бы добился и большего, но у него было мало времени тренироваться. Я его постоянно дергал на разные рискованные операции. Есть даже ваши коллеги, журналисты. Есть свой врач, ты его видела. Есть и свой священник.

Тут сбоку от них, заплясал луч фонарика, вскоре он высветил в темноте довольно узкий проход, а затем в зал выбрался высокий, кудрявый парень с дерзкой улыбкой на губах.

— Господин полковник, ваше приказание выполнено, — доложил он. — Все вышло как нельзя лучше. Роты две этих тварей я завел на старое минное поле, так что теперь все окрестности завалены их кишками.

— Молодец, Огнен, — похвалил Зорич, и кивнул головой в сторону парня. — Познакомься, Ванесса мой лучший диверсант — Огнен Вукич, что в переводе с сербского значит Огненный Волк.

Ванесса с интересом рассматривала этого сербского Волка. Парень был красив какой-то особой, вызывающей красотой. Черные, как смоль, кудрявые волосы, хищный, как у орла нос, нахальная улыбка под черными, густыми усами.

— Очень рад с вами познакомиться, Ванесса, — буквально промурлыкал серб, и на лице его проявилось нечто слащавое. — Много слышал про вас. А еще всегда хотел побывать в вашей Америке. Говорят, вы очень красиво загниваете. Хорошо, когда рядом с тобой есть женщины. Есть стимул сражаться ещё лучше.

Ванесса ответила на его пылкую речь невольной улыбкой.

— Там уже ночь? — Прервал полковник словоизлияния своего разведчика.

— Да, я вот и хочу взять прибор ночного виденья, да немного еще поохотиться.

— Что ты скажешь об этих тварях, как о солдатах, Огнен?

Тот ненадолго задумался, потом начал говорить, уверенно и твердо.

— Медлительны, быстро утомляются, стреляют отвратительно. В сложных ситуациях встают в тупик, и сразу начинают звать офицеров, этих, со змейками на груди. Без них они вообще полные бараны. Я пристрелил сразу трех их офицеров, так они сгрудились рядом, человек двадцать, и не знали что делать. Кинул туда пару гранат, им хватило.

Говоря это, Огнен все поглядывал в сторону журналистки. Сейчас, в свете этой лампы, она казалась моложе своего возраста, и в Вукиче заиграл старый ловелас. Райт буквально всей кожей чувствовала что-то магическое, исходящее от этого парня. У ней даже из-под живота начала подниматься предательская теплота. Этот странный поединок взглядов разрушил Зорич.

— Хорошо, иди. Учти, третий выход за тобой, его никто не охраняет. Не приведи за собой на хвосте ящеров, Волк.

Огнен еще раз взглянул на женщину, достал из одного ящика прибор ночного виденья, явно американского производства, и скрылся в темноте.

— Огнен известный сердцеед, — заметил мимоходом полковник. — Может, поэтому он до сих пор не женат. Слишком много женщин претендует на его сердце, и он, по доброте своей, никак не может на ком-то остановить свой выбор.

Эта тема показалась журналистке не очень интересной.

— Что это за пещеры? — спросила, оглядываясь по сторонам, Ванесса. — Вы тут хорошо устроились. Давно вы тут обитаете?

— Это старые пещеры, карстовые. Тут, совсем недалеко, по другую сторону хребта, знаменитое плато Карст, от которого и пошло слово карстовый. Камень тут мягкий, песчаник. Вода наделала тут массу природных убежищ. В этих пещерах еще наши предки прятались от турецких войск. За тысячу лет они их хорошо освоили, прорубили запасные выходы, выкопали колодцы. Незнающий человек может тут плутать неделями, и так и не выбраться из этого лабиринта.

— А откуда здесь электричество?

— Это уже наше изобретение. Тут есть подземная река с небольшим водопадом. Иво Зонтич, инженер гидростроитель по образованию, придумал небольшую гидротурбину, так что теперь мы постоянно со светом и теплом.

В это время со стороны уже другого выхода послышался шум нескольких голосов, огоньки фонарей. В пещерный зал вошли несколько возбужденных человек, среди них и Савва. Он нес в руках несколько образцов трофейного оружия.

— Мы опробовали все это, — сообщил он полковнику. — Все довольно просто. Магазин, это что-то вроде аккумулятора. Вот этим рычажком регулируется сила выстрела, можно спалить весь запас одни выстрелом, а можно на нем долго и упорно поджаривать барашка на вертеле.

— На сколько выстрелов хватает этого заряда? — поинтересовался Зорич.

— Примерно на десять средних выстрелов.

— Самое убойное, эта та странная пушка с решосчатым стволом, — вмешался в разговор невысокий, возбужденный крепыш, — эта дура плюется огненными шарами такой силы, что мы едва в тире сами не поджарились. Вон, я даже волосы подпалил, — и он показал подпаленную прядь чуба.