Вероника Иванова - (На)следственные мероприятия Страница 14

Если исходить из предпосылки, что Морган – псих, но не дурак, значит, свою айдишку он ни за что не стал бы выкидывать в мусор. Хотя бы ввиду определенной дороговизны восстановления и того, что платить пришлось бы ему самому. И теперь всего и остается, что активировать по комму маяк, вшитый в удостоверение личности, чтобы узнать…

Пальцы сработали раньше, чем цепочка мыслей подошла к своему логическому завершению: нажали нужную комбинацию клавиш почти рефлекторно. И сигнал в самом деле был тут же запеленгован. Вот только выходило, что его источник и я находимся по одним и тем же координатам, как соларным, так и среднегалактическим. Под ногами точно ничего не виднелось, оставался единственный выход: проверить собственную одежду. И конечно же пластиковый прямоугольник обнаружился во внутреннем кармане пиджака.

Как оно там оказалось, удостоверение? Когда? Память отвечать отказывалась. И как бы мне ни хотелось в этот момент воззвать к ками или кому-то еще, готовому услышать мои молитвы по поводу скорейшего обнаружения и примерного наказания виновника всего случившегося, думать я сейчас почему-то мог лишь об одном.

Морган был в таком отчаянии, что решился сотворить со своей жизнью то, что видел только в страшных снах и тумбочке Джея. Он был готов…

Он искал поддержки. Помощи. Искал у меня. У своего… Друга. А я его предал.

Морган Кейн

Душ, отрегулированный на мелкую водяную пыль, был тем самым. Тем, что надо. По крайней мере, успешно снижал ощущение зуда во всем теле. И было так хорошо стоять, закрыв глаза и прислушиваясь только к своим мыслям и ощущениям… А душевая кабина скрывала меня от моих… пока неизвестно кого. Ну не потенциальных жертв, это точно. И слава богу!

Приказ Барбары был строг, сух и категоричен: такой, каким и полагается быть приказу. И то, что она в этот раз не снизошла до просьбы или намека, говорило о многом, причем говорило нецензурно. Потому как обычно тетушка облекает необходимые ей цели в куда более мягкую форму. Наедине, конечно, а не при свидетелях, ибо честь стервозного мундира – это святое! Так вот, намного чаще полковник фон Хайст рассеянно роняет что-то вроде: «Ну давай, сделай то-то и то-то. Тебе же нетрудно, да?» А что я получил в качестве указаний сегодня утром?

«Провести разведку и…»

Вот это самое «и» напрягало неимоверно. Судя по тому, как многозначительно Барбара поставила паузу, в окончании фразы могло подразумеваться все, что душе угодно. Моей, потому что меня назначили исполнителем. С какого рожна? Ну как же! Ведь речь шла о ком? О юной школьнице. Отягощенной не слишком-то детским и милым окружением, но все равно о ребенке, которому срочно требовалось повзрослеть. Вернее, которого настойчиво заставляли расстаться с детством. А дети страшны тем, что все воспринимают всерьез и не могут даже помыслить, что с детством не обязательно расставаться даже в очень преклон…

Даже в моем возрасте.

Нет, конечно, тетушка ничего об этом не сказала! Ни прямо, ни криво. Но в общении с ней мне давным-давно не требовались слова: достаточно было взгляда поверх очков. И если я правильно угадал, то в самом деле, кроме меня, бросать на русоволосую амбразуру было некого.

Доусона? Упаси боже! В его присутствии даже Диего поостерегся бы открывать рот. Джей? Еще более тяжелый случай. Тем более девочка родом и воспитанием из строгой семьи. Амано? Э-э-э… Ему самому надо взрослеть. Вернее, научиться принимать на себя ответственность. Хоть бы рыбок себе завел, честное слово! Так что, как ни крути, при всем богатстве выбора другой альтернативы…

И у меня, кстати, альтернативы нет. Все, что должно было случиться, случилось, но через пень-колоду. Как обычно. Барбара и ее оперативный штаб предполагали мое проникновение в… ну, пусть будет, «преступную группу» в качестве случайного свидетеля или заложника, чтобы провернуть штуку под названием «стокгольмский синдром наоборот». А получилось, что активатором всего пришлось быть мне самому. В результате ситуация возникла идиотская, и вместо того, чтобы давить на жалость и прочая, мне теперь полагается – по внезапно поменявшейся роли – первым лезть на бруствер. Ну, в крайнем случае прикрываясь широкой спиной Диего. И уж конечно «наставничать» я смогу только в одном-единственном ремесле, причем именно в том, которое всегда видел исключительно с обратной стороны.

А всего-то и требовалось, что войти в доверие и либо склонить девочку воспользоваться помощью официальных служб, либо… Тихо и незаметно убрать подальше от грядущей бойни, тем самым лишив клан формального наследника, чтобы катализировать борьбу за власть: это помогло бы занять все группировки делом на время, необходимое Управлению Правопорядка для выработки окончательной стратегии.

Ну, положим, в доверие я вошел. Только как теперь объяснить, что я – не беглый преступник, а вовсе наоборот, и доверять мне нужно не в организации преступлений, а…

– Ну ладно, хватит уже плескаться! – Судя по голосу, первым терпение потерял Диего.

Видимо, он же и рванул дверцу душевой кабины, выставляя меня на всеобщее обозрение в самом неподобающем виде. Я судорожно дернулся, поворачиваясь спиной к разверзающемуся плексигласу, потому что филейная часть что у мужчин, что у женщин выглядит почти одинаково и всяко должна смутить единственную среди нас даму меньше, чем то, что находится спереди. Но визг, раздавшийся вслед за нашими совместными с Диего маневрами, заставил усомниться в правильности выбранной стратегии телодвижений, и я повернулся обратно. Ну, не совсем фас: скорее, изогнулся, чтобы иметь возможность видеть три разных выражения на обращенных в мою сторону лицах. И надо сказать, картинка оказалась весьма занимательной.

На благовоспитанной мордашке Элисабет, к примеру, застыл панический ужас, Ли то опускал, то поднимал брови, как будто это могло помочь его глазам расшириться еще больше, чем уже получилось, и только Диего просто пялился на меня. Тупо, без мысли в глазах, зато неотрывно. Тишина продлилась недолго: девочка набрала в грудь новую порцию воздуха, собираясь завизжать еще пронзительнее, но ладонь телохранителя вовремя накрыла полуоткрытый рот, и все мы с облегчением услышали только сдавленный стон.

– Вам не следует на это смотреть, сеньора миа.

Элисабет и не протестовала: четко, как солдат на параде, повернулась ко мне русым затылком. И вроде бы даже через левое плечо. А мужики остались глазеть, причем со все возрастающим интересом.

– Ну ты и изобретатель! – наконец выдохнул Диего, обращаясь к товарищу в халате. – Очередной фокус-покус, да? Все б тебе в мензурки твои играть!

– Собственно… Ничего такого я не планировал! – возмущенно огрызнулся Ли. – Это всего лишь побочное действие!

– Оно, может, и побочное, – хмыкнул верзила, – только будет теперь у всех на виду.

Гримасы на лицах обоих становились все более замысловатыми, и я почувствовал – вместе с вернувшимся, хотя и заметно ослабевшим жжением под кожей, – что тоже начинаю испытывать беспокойство. Нет, даже не так: впадаю в панику. А поскольку самому смотреть было все-таки страшно, я хриплым шепотом поинтересовался:

– Да что со мной не так?!

Вместо ответа Диего вытащил меня из душевой и толкнул дверцу на прежнее место. Изнутри пластик казался полупрозрачным, а вот снаружи был стилизован под зеркало. Кривоватое, конечно, слегка искажающее пропорции, особенно на изгибах, но зато позволяющее любому обозреть себя с головы до ног.

Я обычно спокойно воспринимаю все казусы, происходящие в моей личной жизни, не говоря уже об общественной, но в этот раз и сам оказался чрезвычайно близок к желанию заорать. А как еще можно отреагировать на то, что все твое тело, причем буквально все, с пальцев ног до корней волос, покрыто… Наверное, самым близким аналогом моей теперешней раскраски могли бы считаться полинезийские татуировки. Вот только ни одно племя никогда не выродило бы героя, способного на столько подвигов, требующих непременного увековечивания.

Меняя цвет от темно-шоколадного до черного, лоснящиеся линии разной толщины покрывали мою кожу причудливым, но в то же время что-то отдаленно напоминающим узором. И не щадили ничего, даже лица. Отдельные завитки убегали даже куда-то к затылку – прямо по выстриженным Ли вискам. Ему, видите ли, требовался доступ!

– Я тебя убью. Вот прямо сейчас возьму и убью, – тихо и все так же хрипло пообещал я, поворачиваясь к парню в халате.

– Это не моя вина! – пискнул Ли.

– А чья?!

– Это все… Это… – Он попятился, прячась за массивную фигуру Диего. – Это все индивидуальная реакция организма!

– На что?!

– Биорезонатор. Простой биорезонатор!

– Это еще что за хрень?

– Военная разработка. Обычная военная разработка! Новая. У меня знакомый в гринсвейдской лаборатории, приятель по колледжу… Ее как раз сейчас ставят на поток…