Валерий Афанасьев - Обязательное условие Страница 14

Интересно. Это что-то из древней истории. Возможно, такими и были первые шаги человечества. Вот только причем здесь лурианцы? Пока совсем непонятно. Шарль налил себе кофе и стал читать дальше, уже не торопясь.

«Но вслед за первым человеком появился второй, так же, как и первый движимый жаждой перемен. Но приложить усилий для создания чего-то нового он не захотел. Он разрушил хижину, сломал каменный топор и разбил глиняную чашку. Так появилась деструкция. И с тех пор две эти силы определяют все развитие человечества. Жажда свершений, выливающаяся в два потока — жажда созидания и жажда разрушения. Балансируя между этими двумя силами, мы мало- помалу двигаемся вперед. По крайней мере, на пути технического развития. И каждый понемногу вносит свой вклад в то или иное направление. В конструкцию или в деструкцию. И поскольку, несмотря на изрядное проявление в нашей жизни деструкции, вперед мы двигаться продолжаем, к счастью, следует признать, что конструктивного в наших общих поступках пока все-таки больше. Это если не переходить на частности. Будь иначе, человечество неуклонно скатилось бы обратно к временам каменных топоров и хижин из шкур, или еще дальше.

Но мы двигаемся, двигаемся вперед, делая десять шагов вперед и при этом пять шагов назад. Иногда осознанно или нет прибавляем в мире деструкцию. И разбивая лампочку в подъезде или бросая мусор мимо урны, не следует тешить себя мыслью, что это мелочь, не имеющая значения. Это шаг назад в эпоху каменного века, иначе говоря — деструкция. Пусть крошечный шаг, едва различимый, но шаг со знаком минус. А из этих микроскопических минусов и плюсов и складывается развитие человеческого общества. Пока, к счастью, вперед, но кто знает».

В записях Максим рассуждал о конструкции и деструкции и их влиянии на нашу жизнь. Что ж, раз речь зашла о допустимом уровне деструкции, неплохо понять для начала, что это за штука и с чем ее едят.

" Стремление к переменам. Само по себе оно вроде бы и не плохо, вот только весь вопрос в том, с чего эти перемены начинать? Любые перемены, основанные на деструкции, неминуемо отодвигают нас назад по пути развития. Какими бы благими не провозглашались намерения. Созидание не начинается с разрушения. Прежде чем сносить старый дом, неплохо бы сначала построить новый. И если он на самом деле окажется хорош, старый просто оставить в покое, не тратя напрасных сил на его разрушение. Время само по себе неплохой разрушитель и уносит в прошлое то, чем перестают пользоваться. Процесс этот называется эволюция — плавная замена одного на другое. Проверено тысячелетиями и одобрено. Но сейчас не об этом, а о конструкции и деструкции. Что же нас движет вперед?

А как же великие завоевания? Как быть с Александром Македонским, который создал империю, по временам его очень немаленькую? Это тоже деструкция? Изначально да. Частично компенсированная потом влиянием римской культуры на завоеванные народы, но все же деструкция. Нет, чтобы Александру все затраченные усилия употребить на строительство или развитие торговли? Пользы вышло бы больше. Да что там Александр. Он от нас довольно далек по времени нахождения. Возьмем кого-нибудь поближе.

Кто там у нас из великих завоевателей наблюдается во времени более позднем? Возьмем, например, не так далекий от нас век двадцатый и поговорим о великих завоевателях. Прежде всего, конечно, об инициаторе войны известной нам как вторая мировая. С объемами завоеванных им территорий не сравниться ни один великий завоеватель древнего мира. И что в результате? Половина континента в развалинах. Количество деструкции таково, что компенсировать его пришлось не одно десятилетие. А все почему? Амбиции.

Неумеренные амбиции, иначе их можно назвать — жажда великих свершений. Амбиции присущи, наверное, большинству людей. Амбиции — двигающая сила многочисленных поступков. Сами по себе — вещь не такая уж и плохая. Для тех, кто умеет усмирить их. Неумеренные амбиции — вот причина большинства бед человечества. Жажда великих свершений. Вот только свершения бывают разными. Есть свершения конструктивные. Они требуют много труда, порой толику таланта и потом еще много труда. А если не получается? Если не хватает таланта, если нет желания много и упорно трудиться? Нет желания запастись терпением и чему-то научиться. А амбиции вот они. Никто не спорит, проявить себя с деструктивной стороны гораздо легче.

Жил некогда в Вене молодой художник Адольф Шикльгрубер. Говорят, картины у него получались неплохие. Вот только великим художником стать он не смог. В результате стал великим диктатором и прославился на весь мир под именем Адольф Гитлер. А все почему? Жажда великих свершений. А мог бы продолжить рисовать. Пусть стал бы не таким великим, но гораздо более конструктивным. Необходимо порой проявить терпение в желании проявить себя если конструктивные свершения не получаются сразу. Не бросаться в деструкцию. Назад в каменный век не хочет никто. Так зачем толкать туда человечество?

Так что же, признать деструкцию вне закона и полностью от нее отказаться? Увы, частично это не получиться. Если только решительно и всем сразу, но это из разряда невыполнимых вещей. А отказаться полностью от деструкции самому? А как необходимая самооборона? В конечном итоге — это тоже деструкция. Такая вот непростая дилемма. Полностью отказаться от нее, увы, не получится. А вот свести ее к минимуму. Не проявлять деструкцию там, где возможно ее не проявлять. В конечном итоге, увеличивать хаос во вселенной, не самое приятное в жизни. Выбор за нами».

Шарль расхаживал по комнате, размышляя о только что прочитанных заметках. Разогрел мимоходом ужин, проверил почту, оставив ответы на менее срочные сообщения на потом. Мысленно возвращаясь к размышлениям Макса. Что-то в этом, безусловно, есть. Что-то заставляющее задуматься. Нет, не о лурианцах, скорее, о нас. Точнее, о себе. Задать себе вопрос, который хоть раз в жизни задает себе любой человек. Кто я и зачем я здесь? Зачем я пришел в этот мир и что оставлю после себя? До самого вечера он прикидывал и размышлял, примеряя к себе заметки Максима. Вспоминал, чего же он больше сделал в жизни. И каковы, интересно, его амбиции — велики или все же в меру? Ответ. Где он, ответ? Вся наша жизнь ответ на этот непростой вопрос. Да, прежде чем понять другого, понять бы сначала себя. Как все непросто. Завтра разговор с Максом. Быть может, он что-то разъяснит. Для чего-то он дал прочесть именно эти заметки. Какое отношение имеют они к лурианцам? Завтра. Так и не разобравшись окончательно в своих ощущениях, Шарль отправился спать.

Завтра наступило незаметно.

— Ну, как Шарль, Вы решили к кому Вы относитесь, к конструкторам или деструкторам?

Макс встретил Шарля Свенсона с порога этим непростым вопросом. Выглядел он отдохнувшим и подтянутым. Вот что значит спокойная жизнь на природе, чистый воздух и труд в свое удовольствие.

— Как Вам сказать? Хотелось бы ответить, что к конструкторам. Но если быть честным с самим собой, то все неоднозначно. Вот Вы ответили себе на этот вопрос? При Вашей бывшей работе не избежать порой разрушений. Пусть на благо, спасая людей или борясь с преступниками. Невольных разрушений не избежать. И каков ответ? Вы, Макс, его нашли?

— Да, Вы правы. Несколько раз мне невольно приходилось быть разрушителем. Можно сказать себе, что виноваты другие, что у меня не было другого выхода. Так оно, наверное, и есть. Но все же, где та грань и в чем разница между деструкцией необходимой и ненужной? И как ее не перейти? И потом неприятно осознавать, что пусть и действуя во благо, прибавил количество хаоса во вселенной.

— Так может, теперь прибавить в ней порядка?

— Прибавляю, как могу, — Максим обвел рукой окружающий их дом и сад.

— А что все-таки лурианцы? Их звания как-то связаны с конструкцией и деструкцией?

— Вы знаете Шарль, пожалуй, так оно и есть. Порой деструкция, увы, необходима. Хотя бы в плане самообороны или защиты других. А уровень? Что ж, уровень тоже может быть разным. Согласитесь.

Интересно, весьма интересно. Это что же, их звание отражает допустимую степень разрушения материальных объектов? А кто ее определяет? Это что же, получается, засели, например, их враги в крепости. А без неприятеля они, судя по всему, не обходятся, если допускают деструкцию и даже уровень ей присваивают. Так вот, крепость — большой материальный объект, и, чтобы ее разрушить, надо соответственно иметь большой допустимый уровень деструкции?

Шарль потряс головой. Абсурдность этой ситуации в ней не укладывалась. Вызывают лурианцы специалиста по безопасности, а он говорит. «Извините, я могу взорвать только маленькую крепость, а это большая. Позовите того, у которого больше уровень допустимой деструкции».

— Макс, сложно взорвать крепость? — спросил он с улыбкой, — Вы лучше разбираетесь в таких вопросах по роду своей деятельности.