Farsi Rustamov - FLATUS VOCIS Страница 14

– Познакомься, это Арина! – сказал Артемий, пристально вглядываясь в экран.

– Арина! – повторила задумчивым голосом таинственная красавица. – Какое возвышенное имя! Как Альпы, Арденны или та гора, на которой укрылся Ной со своим ковчегом! Ты любишь ее? – внезапно спросил тот же голос.

– Ты хочешь, чтобы я ответил прямо сейчас? – грустно спросил Артемий.

– Нет! – произнесла она.

Арина пыталась найти глазами камеру, которая бы посылала их изображения сидевшей на берегу океана незнакомке в обмен на то, что получают они, но ничего похожего не было видно.

– Сати сказала, что ты ей разрешила завести собаку? – переспросил Артемий.

– Да! – улыбнувшись, сказала красавица. – Лабрадора, если ты не против?

– Знаешь, хоть я и создал этот мир, – с печалью в голосе произнес Артемий, глядя в монитор, – но я никогда не был в состоянии предсказывать ни происходящих в нем событий, ни, уж тем более, царящих в нем желаний?

Арине показалась странной фраза «я создал этот мир», но она не решалась спросить, что все это значит. Артемий же тихо продолжил:

– Так почему лабрадора?

– Потому, что lavrador по-португальски значит… – незнакомка не успела договорить, как Артемий подхватил ее слова:

– …«земледелец»!

В тот же момент на его глазах навернулись слезы. Он сдавленно произнес «Прости!», коснулся рукой клавиатуры, и изображение исчезло с монитора.

– Что все это значит? – в недоумении спросила Арина.

Закрывая глаза руками, Артемий произнес:

– Пойдем! Не здесь! Я все тебе объясню!

Покидая комнату, Арина заметила на столе деревянную статуэтку египетского крестьянина, идущего за плугом с упряжкой пятнистых быков.

Оказавшись в зале, она взяла Артемия за руку и вновь спросила:

– Ты можешь объяснить, что происходит? Ты сказал, что твоя жена погибла! Потом этот – Арина на мгновение запнулась, подбирая нужное слово, – телемост!

Артемий понуро глядел на раковину Mitra episcopalis в руках медной статуи. Казалось, что сама действительность ускользает от него в изгибах никомедовых конхоид. Арина несколько раз сжала в руках его ладонь и пристально посмотрела ему в глаза. Артемий очнулся.

– Прости! – произнес он, наконец, и тихо заговорил, – Это совсем не простая история. И совсем не обычная! Четыре года назад, когда Милада еще кормила грудью Сати и готовилась к новой экспедиции, окружив себя стеной из трудов по ихтиологии, я пытался доказать Академии наук в Саламанке свой свежесформулированный принцип предельности информации. Я утверждал, что если разрешение и цветовосприятие человеческого глаза выразить в байтах соответствующего по качеству и размерам изображения, умножить на предельную частоту восприятия зрительных образов, прибавить к этому количество смысловых символов, которые человек за свою жизнь может усвоить из прочитанных книг, услышанных слов и распознанных жестов, равным образом, выразив данную величину в байтах, а полученную сумму умножить на произведение максимального срока человеческой жизни на актуальное население планеты, то получится величина, которую можно считать пределом информации на планете. Больше картинок и слов не потребуется, поскольку их просто некому будет воспринимать. Это почти как в насыщенном растворе пытаться растворить щепотку соли. В действительности же, мы давно уже перешагнули этот предел. А это значит, что в мире есть сотни вещей, событий, явлений, которые никто никогда не увидит, не услышит и не заметит. Они, как кристаллы соли в насыщенном растворе – лежат на самом дне.

Арина пристально смотрела на Артемия, с удивлением обнаруживая, что отчетливо понимает все, о чем он говорит.

– Потом для меня стало очевидным, что должна существовать вероятность, с которой эти частицы соли либо будут растворены, либо останутся лежать на дне. Я внезапно осознал, что этой вероятностью никто не управляет. Надо просто попытаться сдвинуть эти слои. Сделать видимое невидимым, а невидимое видимым. Ты спросишь, как же это возможно? Если ты что-то увидел, пусть даже и один на целой планете, оно уже не может считаться невидимым. Так оно и есть! Вот почему мне и понадобились в союзники те, кого, в строгом смысле слова как бы и не существует, но чье незримое воздействие способно было бы менять вполне конкретные черты реальности. И тут я пришел к самому грандиозному открытию. – в глазах Артемия горел огонь. – Как сделать, чтобы я сам не знал, что конкретно я вижу и воспринимаю, действуя и реагируя при этом именно так, как поступил бы только я сам?

Он сделал паузу, рисуя в воздухе кривую, затем взмахнул рукой и расправил ладонь внутри очерченной дуги.

– Вот именно! – победно произнес он. – Надо было пересадить свое сознание в какую-то колбу. Отделить его от меня самого и вложить в нечто такое, что будет управлять невидимыми пластами реальности, как управлял бы ими я. Тогда я и создал алгоритм, который не просто бездумно жонглирует словами, выбрасывая то в самую точку, а то невпопад какие-то фразы в ответ на вводимые раздражения. Это была удивительная программа! Настоящий сканер сознания, проникавший в самые глубины мыслей и считывавший узоры, нанесенные на песчаную долину памяти миллионами увиденных за жизнь картин, прочитанных книг и запечатанных в предубеждения иероглифов. Так я создал копии себя и Милады. А потом Милада погибла.

Артемий замолчал.

– Ты хочешь сказать, – спросила, наконец, Арина, – что та женщина, которую мы видели на экране, не существует? То есть, конечно, существует, ведь кто-то же с тобой говорил? Это ведь не просто какая-то запись? Но как все это сделано?

Артемий улыбнулся.

– Ты знаешь, почему дети на сотне языков первым делом произносят слова, столь похожие на наши «мама» и «папа»?

Арина посмотрела на него так, как будто вполне естественным было считать, что на этот вопрос не существует вообще никакого ответа.

– Дело в том, – невозмутимо продолжил Артемий, – что и «п», и «м» звуки билабиальные, то есть образуемые с помощью губ. Не дентальные, и не дентолабиальные, а именно билабиальные! Ответ, таким образом, вполне логичен! У детей просто еще нет зубов, чтобы произносить дентальные звуки. Да к тому же именно губы целый день тренируются, вытягивая молоко из материнской груди. Естественно, что именно они в первую очередь и используются для привлечения внимания, издавая повторяющиеся звуки, которые, в конечном итоге, обеспечивают получение новой порции молока.

Артемий посмотрел на Арину и, увидев в ее глазах отблески озарения, продолжил:

– Эти же звуки являются самыми важными при дублировании фильмов. Именно под них подбираются звуковые соответствия в языке, на который делается перевод.

Пестрая мозаика стремительно выстраивалась в голове Арины в четкую картину. Оставалось всего несколько деталей. Лишь только был бы дан ей малый шанс проверить. Еще немного времени побыть с ним рядом.

35

Ранним утром в квартиру Артемия позвонил человек. По его виду вполне можно было сказать, что приятная прохлада наручников на запястьях в жаркий летний день не оказалась бы для него неожиданностью. «Godzilla size» – подумала про себя Арина – «Готов к труду и обороне!».

– Привет, Илья! – сказал Артемий.

– Здравствуйте, Артемий Владимирович! – смущенно поздоровался человек-гора.

Арина слышала лишь обрывки их короткого разговора в прихожей.

– Что в типографии? – спросил Артемий.

– Все нормально. Отпечатано восемь копий и уже направлено по нужным адресам. – ответил Илья.

Затем последовали какие-то фразы, которых Арина не поняла. Ей даже показалось, что говорились они на каком-то неизвестном ей языке.

– Всадник может быть без головы, но не может быть без коня! – разобрала она, наконец, слова Артемия.

– Ее пригнали в Ларнаку. – послышался голос Ильи.

– Печальнее места не найти! – констатировал Артемий.

– Не знаю, я там не был! – отозвался Илья.

– Что с Егором? – едва расслышала Арина голос Артемия.

– Он в красном списке! – ответил Илья. – Я сообщил ему координаты.

– Хорошо! – сказал Артемий и попрощался с великаном каким-то непонятным жестом.

36

– Как Вы думаете, заденет ли Россию война в Ираке? – ликующим голосом спрашивала пестро накрашенная пигалица с микрофоном у старика, выходящего из продуктового магазина.

– Нас все задевает! – рассерженно бросил в объектив старик. – Комар во Вьетнаме сдохнет – нас задевает!

Полковник Капронов отвернулся от экрана, выдвинул ящик стола и достал из него книгу в льняном переплете.

– Ты помнишь, Володя, – обратился он к вытянувшемуся перед ним по струнке парню, – на заре перестройки, появилась такая книга «Дети Арбата».

– Помню, товарищ полковник, это Анатолий Рыбаков, там что-то про диссидентов. – отозвался парень.

– Точно! А теперь посмотри вот на это! – Капронов протянул ему книгу, на которой было написано: Анатолий Robocop «Дети Горбатого».